Надломленный мозг - Валерий Александрович Пушной

кивнул и открыл дверь авто. Когда ступил на асфальт, вата в ногах пропала, но какое-то время ноги плохо гнулись в коленях. Закрыв машину, Инга протянула ему руку и, как маленького мальчика, повела к подъезду. Он не сопротивлялся. Лишь пришло на ум, как хорошо, что двор пуст и никто не видит его застенчивости. По ступеням подъезда она как будто нарочно пошла впереди него. Он поднимался за нею, смотрел на ее стройные ноги и потел от томительной взволнованности. Сразу с порога Инга отпустила домработницу домой. Та быстро подхватилась, переоделась в ванной комнате и, сняв с вешалки в прихожей свою сумку, выскользнула за дверь. Инга сбросила босоножки, сунула ноги в красные пушистые тапки и проговорила Егору:

— Пошли в спальню. Покажу ребенка. Покормить его надо. — И потянула парня за собой к коляске с младенцем.

Пройдя за нею в спальню, Егор наклонился над коляской. Ребенок был как ребенок, шевелил ручками и ножками. Егор смотрел на него без всякой заинтересованности. Ничего особенного. Обыкновенный. Как все дети, которых катают в колясках по улице. Над ребенком висели погремушки. Егор тронул их рукой, погремел. Ребенок никак не отреагировал, продолжая хаотично двигать ручками. Постояв над младенцем некоторое время, Егор выпрямился, обернулся к Инге. И опешил от неожиданности. Она у него за спиной у открытого гардероба уже сняла с себя блузку, бюстгальтер и юбку, и стояла в одних стрингах. Не стеснялась его. Парень смотрел на нее во все глаза, как на чудо. Вспотел и задохнулся. Она как-то странно улыбнулась, поглаживая грудь, спросила:

— Красивая?

— Очень, — скованно мотая головой, выдохнул он пересохшими губами, ощущая, как крупные капли пота потекли по лбу и по спине.

Взяв ребенка из коляски на руки, Инга села на кровать и дала ему грудь.

Не двигаясь, остолбенев, Егор не знал, как ему сейчас держать себя, как правильно поступить: остаться в спальне или выйти. Лицо горело, уши горели, под мышками пекло от жара. Покормив дитя, Инга положила его в коляску, качнула несколько раз, чтобы он заснул. Потом прошла в ванную, помыла грудь, а выйдя, вернулась в спальню, где, как каменный истукан, не двигался с места парень. Усмешливо приблизилась к нему, ладонью приподняла грудь, сказала:

— Поцелуй!

Но оцепеневший Егор не мог двинуть ни одним мускулом. Он застыл, и только большие голубые, как безоблачное небо, глаза жили на его лице. Видя, что этот столбняк может продолжаться еще долго, Инга взяла его руку, положила себе на грудь, а потом рывком прижалась губами к его губам. После этого все произошло, как во сне. Егор, кажется, сошел с ума. Он не понимал, что делал. Его руки сами срывали с себя одежду. Млея, он подхватил Ингу, положил на кровать и с обожанием стал гладить ее тело. До следующего утра он не отрывался от нее. А утром вышел из квартиры совершенно невыспавшимся, но счастливым. Матери Егор решил ничего не говорить, ибо знал, как она воспримет такое известие. Вечером сам позвонил Инге. Она снова позвала его к себе. Егор был на седьмом небе от счастья. И так несколько ночей подряд Инга не отпускала Егора из своей постели, пока не стало ясно, что парень окончательно запутался в ее сетях. Не видя Егора сутками дома, мать звонила ему, спрашивала, где он, с кем он, но он уходил от прямых ответов. Она беспокоилась, не подозревая, что сын пропадает в постели с Ингой. Вдова была не из тех женщин, которые могли устраивать слежки за мужьями и детьми, наводить справки, обзванивать секретарей и знакомых. Это унижало ее. Она уверена была, что рано или поздно Егор сам все расскажет.

7

Наводя справки о Ротёмкиных, Исай мог бы пойти по простому пути, а именно: зайти в офис и переговорить с секретарем. Тем более что они были знакомы. Однажды он вместе с Корозовым побывал у Ротёмкина. Тогда и познакомился с секретарем. Однако сейчас решил не маячить в офисе, а сделать иначе. Стал ждать ее возле дома, где она жила. Сидел в машине и провожал глазами всех, кто входил и выходил. Уже не один раз осмотрел весь двор — небольшой, без каких бы то ни было достопримечательностей. Все как везде. И дом обычный кирпичный в четыре этажа, не новый, но внешне в нормальном состоянии. Три подъезда с одинаковыми дверями, с одинаковыми крыльцами и одинаковыми навесами над ними. Приехал Исай заблаговременно, чтобы не проворонить девушку. Ждал долго. Уже стало темнеть, когда в конце концов она появилась из-за угла. Стройная, чуть выше среднего роста, в блузке с глухим воротничком и светлых брюках. Шла небыстро, и когда поравнялась с машиной Исая, тот, опустив стекло, шутливо позвал:

— Девушка, я, кажется, вас где-то видел.

Повернув голову, она узнала его, прыснула смехом:

— Ну надо же! Ты чего здесь делаешь?

— Жду свою знакомую, — ответил он, — Елизавету Порышкину. Ты, случайно, не знаешь такую? Сказали, что живет в этом подъезде. — Исай кивнул головой в сторону дома.

— Правда, что ли, меня ждешь? — Посмотрела недоверчиво. — Зачем я тебе понадобилась?

Выйдя из машины, он открыл для нее заднюю пассажирскую дверь:

— Прокатимся? Поговорить надо.

Помедлив, она показала рукой в небо, проговорила:

— Какое катание? Дело к ночи. И потом, разговор на голодный желудок не бывает плодотворным.

— Только в такое время и стоит покататься, — отозвался Исай. — А что касается желудка, так мы его наполним, чтобы разговор был плодотворным.

На краснощеком лице Елизаветы снова заиграла улыбка. Шевельнув плечами, девушка шагнула к двери:

— При таком условии можно и согласиться.

Поймав ее локоть, Исай помог сесть в машину. Елизавета на это выдохнула:

— Всегда бы так!

Захлопнув дверь, он сел за руль, поправил полы джинсовой куртки, обернулся:

— Какие твои годы, скоро на руках носить будут!

Пылая красными щеками, она вздохнула:

— Поскорее бы, пока не растолстела.

— А ты не ешь на ночь, и все будет в порядке, — он произнес это с таким видом и таким тоном, что она не поняла, шутил ли он или говорил серьезно.

— А зачем же ты тогда хочешь покормить меня сейчас? — усмехнулась Елизавета.

— Не могу видеть, как девушка страдает от голода, — ответил он и тронул машину с места.

Скоро подъехали к кафе. На улицах зажглись фонари. Свет от фар автомобилей скользил по асфальту дорог. Припарковав авто, Исай спросил:

— Как тебе это кафе?

— Не знаю, — отозвалась Елизавета. — Я в нем не была ни разу. Но если там хорошо