Дик Фрэнсис - Риск

— Он имел возможность, — спросил я, — раздобыть шестьдесят упаковок плавленого сыра?

— О чем это ты?

Я вздохнул.

— Они были со мной в фургоне.

— Ну, откуда мне знать? Я с ним больше не живу. Хотя трудно представить, чтобы он ходил по магазинам. Это, видишь ли, женская работа.

— Понятно. Если ты согласен заявить обо всех деньгах, существуют кое-какие статьи расходов, по которым можно списать часть прибыли.

— Проклятые налоги, — сказал он. — Обдирают до нитки. Я больше не намерен надрываться до седьмого пота, чтобы подзаработать на всяких операциях. Нестоящее это дело.

Он договорился о встрече на будущей неделе и с грохотом швырнул трубку.

Я сидел, уставившись в пространство, и размышлял о Хворостине Элрое и его неистовом папаше. Высокие налоги всегда были обоюдоострым оружием, ибо страна теряет все больше и больше средств с каждым поворотом ключа, закручивающим гайки. Сверхурочная работа и предпринимательская деятельность не стоили затраченных усилий. Зато эмиграция себя оправдывала. Чем выше поднимались налоговые ставки, тем меньше оставалось того, что облагается налогом. Совершенное безумие. Если бы я был министром финансов, я бы превратил Британию в налоговый рай и приветствовал возвращение всех богатых людей, кто забрал свои деньги и уехал за границу. Пятидесятипроцентный налог с миллионов принес бы стране большую выгоду, чем девяносто восемь процентов с нуля. Ныне же я был вынужден давать советы и рекомендации, руководствуясь тем, что сам лично считал негодной экономической политикой, и поощрять законы, которые считал неразумными. И ничего удивительного, если гнев Элроев, по сути направленный против системы в целом, обратился против бухгалтера, который заставил их посмотреть в лицо гнусной действительности. Однако я искренне сомневался, что даже Элрой-старший перешел бы от словесных оскорблений к физическим. От слов к делу путь неблизкий.

Вошла Дебби с полными руками папок и смятением на лице.

— Там одна леди рвется к вам. Ей не назначена встреча, и мистер Кинг прямо сказал, чтобы вас сегодня не беспокоили, но она не уходит. Ой!

Упомянутая леди прошествовала в кабинет вслед за Дебби. Высокая, сухощавая, уверенная в себе и немолодая.

Я встал, улыбаясь, и пожал руку Хилари Маргарет Пинлок.

— Все в порядке, Дебби, — сказал я.

— О, прекрасно. — Она пожала плечами, положила папки на стол и удалилась.

— Как поживаешь? — начал я. — Садись.

Маргарет Пинлок села в кресло для посетителей и скрестила худые ноги.

— Ты выглядишь полумертвым, — изрекла она. — Полупустая бутылка одновременно и наполовину полная.

— Ты оптимист?

— Как правило, — подтвердил я.

Она была одета в коричневато-серое твидовое пальто в мелкую крапинку, которое мало оживлял пасмурный апрельский день. За стеклами очков ее блестящие глаза казались маленькими; розовая помада кораллового оттенка смягчала рот.

— Я приехала кое-что рассказать тебе, — объяснила она. — Довольно много всего, между прочим.

— Хорошего или плохого?

— Факты.

— Ты не беременна?

Она явно позабавилась.

— Я пока не знаю.

— Шерри?

— Да, с удовольствием.

Я встал и достал из шкафа с бумагами бутылку и два бокала. Налил. Подал ей щедрую порцию «Харвея».

— Я вернулась домой вчера, — сказала она. — Я прочитала о том, что тебя опять похитили на обратном пути. В самолете были газеты. Потом я услышала в «Новостях», что тебя нашли живым и здоровым. Я рассудила, что лучше приеду и повидаю тебя вместо того, чтобы передавать информацию полиции.

— Какую информацию? — спросил я. — И я думал, ты вернулась в прошлую субботу.

Она степенно пригубила шерри.

— Да, должна была. Тем не менее задержалась. Из-за тебя. Это стоило мне состояния. — Она посмотрела на меня поверх бокала. — Я расстроилась, прочитав, что в конце концов тебя снова схватили. Я видела… ты боялся этого.

— М-м, — промычал я горестно.

— Я разузнала о том судне для тебя, — сказала она.

Я едва не расплескал шерри. Она улыбнулась.

— Точнее, о том человеке. О человеке в шлюпке, который преследовал тебя.

— Как?

— После твоего отъезда я наняла машину и заглянула во все места на Минорке, где, по слухам, швартовались яхты. Ближайшая к Кала Санта Галдана пристань называется Сьюдадела, и я решила, что яхта скорее всего направилась именно туда, когда они потеряли твой след. Но к тому моменту, когда я начала поиски, судна там уже не было. — Она сделала глоток шерри. — Я расспросила англичан с одной из яхт в гавани. Они сказали, что накануне вечером приходило шестидесятифутовое судно с английской командой на борту, которая поговаривала о попутном ветре и о рейсе в Пальму. Я попросила описать капитана, и мне ответили, что на том корабле настоящего капитана будто бы не было, а только высокий молодой человек, ужасно злой с виду. — Хилари замолчала и собралась с мыслями, а после продолжила свое повествование: Понимаешь, все яхты в Сьюдаделе швартуются под прямым углом к пристани, кормой вперед. Так что они располагаются бок о бок, очень близко друг к другу, и с кормы можно сразу сойти на берег.

— Да, — сказал я. — Понимаю.

— Поэтому я просто прогулялась вдоль всего ряда, задавая вопросы. Там оказались испанцы, немцы, французы, шведы… все национальности. Англичане заметили другую английскую команду только потому, что те были англичанами, если ты понимаешь, что я имею в виду.

— Да, — подтвердил я.

— К тому же в тот вечер это была самая большая яхта в гавани. — Она сделала паузу. — Так что в субботу я не полетела домой, а поехала в Пальму.

— Это большой порт, — заметил я.

Она кивнула.

— Мне понадобилось три дня. Но я узнала имя того человека и довольно много о нем самом.

— Пообедаешь со мной? — предложил я.

Глава 13

Мы пешком дошли до «Ла Ривьеры» в конце Хай-стрит и заказали мусаку.

Ресторанчик был, как всегда, переполнен, и Хилари перегнулась через стол, чтобы ее никто не услышал, кроме меня. Ее простое волевое лицо выражало интерес и решительность: и тому и другому она нашла достойное применение, когда проводила свое расследование ради меня. Она осталась верна себе, сосредоточившись на решении проблемы, и не заботилась о том, чтобы произвести впечатление как женщина. Директриса, подумал я, не любовница.

— Его зовут, — сказала она, — Аластер Ярдли. Таких молодых людей, как он, целая армия. Они скитаются по Средиземному морю и приглядывают за яхтами, пока владельцы благополучно сидят по домам в Англии, Италии, Франции и так далее. Молодые люди живут на берегу моря и нежатся на солнце. Они ведут весьма привольную жизнь. Их никто и ничто не связывает, и они берутся за любую работу, что с выгодой для себя используют судовладельцы.

— Звучит заманчиво.

— Праздный образ жизни, — дала она краткую характеристику.

— Я бы не отказался бросить все прямо сейчас, — сказал я.

— Ты сделан из более твердого материала.

Из пластилина, вспомнил я.

— Рассказывай дальше об Аластере Ярдли, — попросил я.

— В течение двух дней я безуспешно наводила справки. Мое описание его внешности подошло бы, наверное, доброй половине населения. Я, конечно, видела корабль, но сомневалась, что узнала бы его вновь, поскольку я не специалист в этой области. В Пальме два причала, у обоих полным-полно яхт. Некоторые пришвартованы кормой вперед, как в Сьюдаделе, но еще дюжины стоят на якоре вдали от причалов. Я наняла лодочника, чтобы он прокатил меня по всей гавани на моторной лодке, но безрезультатно. Он наверняка решил, будто я не в себе. Я действительно была очень подавлена и готова признать поражение, но тут он — лодочник, я имею в виду — сказал, что есть еще одна гавань, поскромнее. Плыть туда меньше суток, и почему бы не поискать там. Итак, в среду я взяла такси до порта Андраитекис.

Она прервала рассказ, чтобы попробовать мусаку: блюдо только что подали и пахло оно восхитительно.

— Ешь, — велела она, энергично работая вилкой и указав на мою почти не тронутую тарелку.

— Да, — сказал я.

После памятного обеда с Джосси это была первая горячая пища, к которой я прикоснулся, и мне полагалось бы с жадностью наброситься на нее. Однако сырная диета сыграла со мной скверную шутку: у меня пропал аппетит.

Как выяснилось, я вообще не мог есть нормально. Накануне вечером, когда журналисты наконец ушли, я так и не сумел поужинать, как и позавтракать сегодня утром.

— Расскажи об Андраитекисе, — попросил я.

— Потерпи минутку, — сказала она. — Я не дам остыть этому отменному блюду. — Она ела с удовольствием и не одобрила мои безуспешные потуги последовать ее примеру. Мне пришлось дожидаться очередного выпуска новостей, пока она не проглотила последний кусочек и не положила вилку.