Миллионер из коммуналки - Никола Иванович Леонов

тот волшебный источник, из которого мальчик без роду и племени черпал средства на оплату отдельной квартиры в очень неплохом районе столицы, – думал Гуров, неспешно проезжая по пустынным ночным магистралям. – И это, пожалуй, был бы самый безобидный способ применения его „суперспособностей“. Если он и в самом деле такой гений, как о нем все говорят, тут и до беды недалеко».

Смутные подозрения, зародившиеся у Гурова после беседы с Красным, подсказывали, что таинственное исчезновение Кости, вполне возможно, связано именно с его «гениальностью». Но каким образом осуществляется эта связь и в чем может проявляться – этого он не смог бы сейчас определить для себя даже в виде догадок.

Тем не менее было уже совершенно ясно, что слежку за ним организовали вовсе не приятели Созонта или Краснова. Те, очевидно, давно уже были непричастны к темным делишкам Кости, и, соответственно, им незачем было опасаться, что их привлекут заодно с ним. Скорее всего, беспокойство бармена и испуг Краснова объяснялись лишь тем, что они не хотели обнаружить свою причастность к торговле запрещенными веществами. Если верить словам Красного, «покатило» Костику не сразу после поступления в институт, иначе он не ползал бы «на коленках» перед Созонтом, жалуясь, что ему негде жить. Значит, кроме удачно полученного гранта на обучение в жизни Константина Соловьева случилась еще некая удача, позволившая ему иметь материальный достаток.

Инстинкт подсказывал опытному сыщику, что, выяснив, что это была за удача и насколько чистым, с точки зрения закона, был источник ее возникновения, он сделает большой шаг к раскрытию этого удивительного дела.

Но проблема была в том, что выяснить все это почти не представлялось возможным. Свою частную жизнь и контакты Костя тщательно скрывал и от новых, и от старых знакомых, тесной дружбы ни с кем не водил и даже с самым преданным фанатом своих способностей Игорем Кировым говорил исключительно «об учебе». Разгадка интригующей тайны была чем-то вроде крепости, скрывавшейся за высокой стеной, и в стене этой Лев пока не находил ни единой бреши.

«Попробовать выйти на кого-то через этих „пастухов“? – вновь перебирал он варианты. – Не исключено, что те, кто послал их, как-то связаны с тайными делишками юнца. Только вот как отловить их? Эти-то не под кайфом, их „на дурочку“ не возьмешь. Наверняка и в лицо меня знают хорошо, и каждый шаг мой отслеживают бдительно. Как только я на обходные пути двинусь, сразу узнают, и в ту же секунду духу их там не будет…»

Когда Гуров вернулся домой, Мария уже спала. Вечерний моцион полковника закончился гораздо позже, чем вечерний спектакль его жены.

На следующее утро наконец-то порадовала звонком Элеонора Юрьевна.

– Ах, так неудобно вас беспокоить, – озабоченно прощебетала она. – Вы, наверное, очень заняты. Но я так волнуюсь. Что там с моей просьбой? Вы наводили справки? Удалось что-нибудь выяснить?

– Пока ничего конкретного, – уклончиво ответил Лев. – По-видимому, Константин был очень закрытым молодым человеком. У тех, кто постоянно общался с ним, информации не так много.

– Да-да, об этом я и говорю, – суетливо подхватила Элеонора. – Такой скрытный, такой необщительный. Все-то у него тайны. А эти люди… вот которые, как вы говорите, постоянно с ними общались. Они что, действительно ничего не знают? Костя совсем-совсем не делился с ними своими планами? Может, он собирался куда-то уехать. Например, в путешествие или даже насовсем. Может быть, он кому-нибудь что-нибудь говорил об этом?

– У меня нет такой информации, – сдержанно произнес Лев.

– Правда? Надо же какая жалость. Значит, пока ничего не известно?

– Нет, пока ничего.

– Что ж, нужно набраться терпения. Главное, чтобы вы не забывали о моей просьбе. Ведь вы не забудете? Поможете отыскать нашего Костю?

– Я постараюсь сделать все, что в моих силах.

Гуров намеренно не спрашивал Элеонору о несоответствиях, которые обнаружил он в ее рассказе. Ее попытки скрыть свои истинные отношения с Константином Соловьевым могли указывать на причастность к его исчезновению, и в этом случае, проявив подозрительность, он мог раньше времени спугнуть преступников, поэтому в беседе с бойкой дамочкой ограничился лишь краткими ответами на ее вопросы.

«В конце концов, она и сама не особенно-то активно интересуется тем, как идут поиски, – подумал Лев, когда Элеонора положила трубку. – Прискакала, устроила тут вселенский переполох, все уши прожужжала о том, как сильно волнуется, и – исчезла. Ни слуху ни духу. А ведь, казалось, ситуация ее волнует, найти этого Костю ей действительно необходимо. Почему же тогда…» – Тут неожиданно сам собой возник ответ на этот вопрос: «Слежка! О черт! Вот почему Элеонора не спешила звонить и узнавать о том, как идут дела. Просто она и без того прекрасно знала об этом. Отслеживала ситуацию, так сказать, в режиме онлайн».

Догадка о том, что «пастухов» могла нанять Элеонора, одновременно и упрощала, и усложняла дело. Упрощала в том смысле, что проясняла, кто был заказчиком слежки, и давала понять, что ничего слишком глобального за ней не скрывается. Если все это организовала Элеонора, цель здесь предельно ясна и незатейлива. Выдав «задание», она хотела проконтролировать его исполнение и, не слишком надеясь на обязательность полковника, приняла свои меры для получения достоверной информации.

Но в этом же заключалась и сложность. Если слежка организована Элеонорой, а не теми людьми, с которыми тайно сотрудничал Костя и которые, возможно, были причастны к его исчезновению, то терялась последняя ниточка, могущая вывести на этих людей. «Пастухи» были единственной зацепкой, которая еще оставалась у Гурова, и, потеряв ее, он терял и надежду когда-нибудь добраться до истины в этом головоломном деле.

Еще раз сопоставив все факты, Лев решил не отклоняться от ранее намеченного и действовать по принятому еще вчера плану. Какими бы блестящими ни были его озарения, профессионалу непозволительно работать с догадками. Заказчика слежки необходимо установить точно, а чтобы сделать это, в любом случае требовалось плотно «поработать» с теми, кто этот заказ исполнял.

– Послушай, Стас, – обратился Гуров к другу и коллеге, сосредоточенно читавшему какие-то бумаги за соседним столом. – Как ты относишься к вечерним прогулкам?

– Я? – поднял тот глаза. – Хм… Ты это к