Шумерская погремушка - Наталья Николаевна Александрова

протиснулась в пролом и пошла по улице, чтобы не маячить в саду, художник же взял чистый лист и нарисовал на нем женскую фигуру. Вроде бы ничего особенного – худенькая, одета скромно, но что-то такое в глазах… нет, девушка явно непростая…

В полночь Ксения стояла на условленном со Степаном месте. На ней были удобные черные джинсы, черная куртка с капюшоном. На плече висела объемистая сумка.

Вскоре рядом с ней остановилась темно-синяя машина, раздался знакомый голос:

– Садитесь, Ксения!

Степан сидел за рулем. Он тоже был одет во что-то темное, глаза горели от возбуждения – видно, нечасто ему приходилось участвовать в таких ночных приключениях.

Они еще немного проехали по шоссе, потом свернули с него на боковую дорогу, при этом из освещенного городского пространства погрузились в темноту осенней ночи, прорезаемую только светом фар. По темной дороге миновали железнодорожный переезд и вскоре подъехали к ограде клиники.

Ворота были заперты.

– Как мы сюда попадем? – спросил Степан, невольно понизив голос.

– Через служебную калитку.

Они вышли из машины, которую Степан оставил в самом темном углу стоянки, прошли вдоль забора до калитки. Ксения набрала код, и они проникли на территорию.

– А что теперь? – едва слышно спросил Степан.

– Теперь мы подадим вашей тете условный знак.

Ксения сняла с плеча сумку, расстегнула ее, достала оттуда сложенный китайский фонарик из легкого негорючего шелка. Она расправила его, зажгла закрепленную внизу миниатюрную горелку. Фонарик наполнился теплым воздухом, Ксения выпустила его из рук, и он медленно поплыл в ночное звездное небо. Было очень красиво.

– Это и есть ваш условный знак?

– Да, мы с вашей тетей договорились, что я запущу фонарик, когда приведу вас сюда. Тогда она выбросит в форточку универсальный ключ, с которым вы легко попадете внутрь.

– А если она заснула и не заметит фонарик? – Степан заметно нервничал, ему никогда прежде не приходилось действовать подобным образом.

– Будем надеяться, что этого не случится, – мягко заметила Ксения, которая была совершенно уверена, что Розалия Степановна не заснет и ничего не перепутает.

Они двинулись вдоль стены клиники, подошли к окну, за которым была палата Розалии Степановны.

Не прошло и минуты, как форточка приоткрылась, в темноте что-то сверкнуло, и на землю возле ног Ксении упал ключ.

– Ну, вот видите – все идет по плану!

Ксения наклонилась, подняла ключ и протянула его Степану.

– Дальше я сам! – проговорил Степан и направился к боковому входу в здание, который до того показала ему Ксения. Она же дала ему самодельный план клиники, на котором была крестиком отмечена палата Розалии Степановны.

– Хорошо, я буду ждать вас снаружи!

Он кивнул в темноте, открыл дверь универсальным ключом и вошел внутрь.

В коридорах клиники горел неяркий дежурный свет.

Степан поднялся по лестнице и крался вдоль стены, сверяясь с планом Ксении.

Из палаты, мимо которой он проходил, донесся тихий плач, в другой кто-то стонал и вскрикивал – видимо, кому-то из пациентов снился кошмар. Впереди показался стол дежурной медсестры, но за ним никого не было – скорее всего, дежурная спала в «Сестринской».

Да, порядки в этой клинике… все же деньги большие небось с родственников дерут.

Наконец он подошел к тетиной палате, тихонько толкнул дверь, проскользнул внутрь.

В палате царила непроглядная темнота, в которой тускло-серым прямоугольником выделялось задернутое шторой окно.

– Тетя, вы тут? – прошептал Степан, безуспешно вглядываясь во тьму.

Где-то слева от окна раздался едва слышный шепот:

– Сюда! Я здесь!

– Вы бы хоть какой-нибудь ночник включили… – прошептал Степан, двинувшись на звук.

Тут он ударился ногой обо что-то твердое, вполголоса выругался, сделал еще несколько неуверенных шагов вперед…

И вдруг что-то тяжелое ударило его по голове.

На короткую долю секунды перед глазами Степана вспыхнул яркий свет – а затем стало еще темнее, чем прежде.

А потом он услышал чей-то стон, а затем смутно знакомый голос проговорил:

– Да просыпайся же, наконец! У меня нет времени с тобой возиться! У меня еще много дел!

Снова раздался стон – но теперь Степан осознал, что это он сам стонет, и с трудом разлепил глаза.

И снова зажмурил их, потому что в глаза ударил яркий свет.

– Я вижу, что ты пришел в себя! – повторил тот же голос, а потом Степана ударили по щеке.

Он попытался заслониться, защититься рукой – но почему-то не смог поднять руку. Последовал еще один удар, теперь уже по другой щеке, и снова он не смог защититься.

Тогда Степан решился и снова открыл глаза.

Он находился в маленькой комнате без окон.

Стены комнаты были отделаны белым кафелем, а сбоку… сбоку находилась стойка с раковиной и вешалка для полотенец. Степан хотел оглянуться, но голова отчего-то не поворачивалась, да еще и гудела, как пустой колокол. Однако он сумел вспомнить, что шел к тете Розалии, и даже дошел, и открыл дверь.

Но все же понятно… это санузел при палате.

Но как он сюда попал и почему не может пошевелить ни рукой, ни ногой?

Степан встряхнул головой, пытаясь вернуть ясность сознания.

Голова взорвалась болью, зато перестала гудеть, и он осознал, что сидит на стуле, руки и ноги его связаны.

Рядом послышался не то вздох, не то всхлип.

Степан скосил глаза в другую сторону – и увидел, что рядом с ним на другом стуле сидит тетя Розалия.

Она была связана, как и Степан, всегда аккуратно уложенные волосы растрепаны, на лице – кровоточащие ссадины, под глазом – свежий синяк, по щеке сползала слеза.

– Степочка! – проговорила Розалия Степановна слабым, дрожащим, полным страдания голосом. – Прости меня…

– За что?

– Я все ему сказала… я так боюсь боли… я сказала ему, что ты придешь, и отдала ключ… он бил меня, ты видишь…

– Не переживайте, тетя Роза… – прохрипел Степан. – Я вас ни в чем не виню… а он за все ответит…

– Ну, вот, встреча родственников и состоялась! – раздался за спиной у Степана насмешливый голос. – Очень трогательно! Прямо хоть кино снимай, зрители будут плакать!

На этот раз Степан узнал этот голос, а секундой позже обладатель голоса вышел из слепой зоны и встал между тетей и племянником. Это был довольно высокий мужчина с темными маслеными глазами и черными длинными волосами.

– Ты, Артем? Я так и думал…

Это действительно был Артем – зять Розалии Степановны. Степан не видел его пару лет и теперь, рассматривая вблизи, поразился, до чего же он изменился.

Раньше это был высокий стройный мужчина с лицом, несколько порочным, но все же довольно интересным. И эти масленые