Марина Серова - Все вернется

– Ленчик, я серьезно…

– Если серьезно, пойди, солнышко, посмотри, все ли разошлись, а я сейчас закончу…

Несколько минут было тихо. Но вот зашуршала бумага, очевидно, Зосимов убрал ее со стола.

– А что сегодня, Ленчик?

Я быстро сориентировалась и включила камеру.

– Я спиртик приготовил…

– А конфетки?

– Вот тебе и конфетки… За первую — снимай кофточку!

– А выпить? Я хочу сначала выпить!

– Наливаю… За тебя, девочка моя!

– Ах, Ленчик, куда ты мне положил конфету? Бюстгальтер испачкаешь!

– Я ее оттуда языком достану…

– А-а-а!.. Ой, Ленчик!.. Щекотно!

– Я думал, тебе будет приятно! А кофточку мы сюда повесим… А юбочку…

Зеленый огонек в коробочке свидетельствовал о нормальной работе камеры. Несовершенство Витиной техники заключалось в том, что нельзя было непосредственно увидеть — что пишет камера, находившаяся в кабинете патологоанатома. Я ориентировалась по звукам из прослушки. Я записывала, а вот просмотреть все могла только потом, на компьютере. Но меня устраивало и это.

Леонид Максимович со своей красоткой отрывались по полной. Из прослушки доносились визг, смех, стоны, крики, вздохи и еще целый ряд звуков, недвусмысленно дававших понять, чем занимается в морге эта парочка.

Оргия подходила к концу. Зосимов тяжело дышал — утомился, бедняга. Красотка артистично стонала, потом она сделала небольшой перерыв, потом еще постонала на «бис». Я выключила камеру, как и включила, дистанционно.

– Сегодня идем в ресторан! — сделал широкий жест патологоанатом.

– Да?! Ленчик, ты разбогател?

– Ага, премию получил! — засмеялся Леонид Максимович. — Только дали ее мне…

– Ура! В ресторан!

Зашуршала одежда, девушка, похоже, приводила себя в надлежащий вид.

– Ленчик, а почему ты меня домой не приглашаешь?

– Потому что я живу не один.

– А с кем?

– С мамой.

– Разве твоя мама будет против, если ты приведешь меня в гости?

– Моя — будет!

Зосимов сказал это таким тоном, что я поняла: мамы там нет и в помине, но есть какая-то другая женщина, которая действительно будет сильно возражать, если он приведет домой девушку.

Они еще какое-то время дурачились, смеялись, целовались и миловались, но потом все стихло.

А еще через некоторое время влюбленная парочка выползла на свет божий и пошла к дороге ловить такси.

Я поехала в интернет-кафе.

– Витя, привет!

– Здорово, — откликнулся Шило.

– Дело есть. Как в прошлый раз…

– Запись? На диск? Сколько экземпляров?

– Давай, как тогда, парочку.

– Сделаем.

Мы с Витей посмотрели запись с камеры в кабинете патологоанатома.

– Это где же ребята так весело зажигают?

– В морге.

Витя покосился на меня:

– Впечатляет! А обстановочка, похоже, придает им драйва. Жалко, они не в анатомическом зале куролесят, прямо на разделочном столе… Декорации были бы поэффектнее!

– Я им эту мыслишку подкину…

Через час я вышла из кафе с двумя дисками, на которых был записан культурный отдых патологоанатома с дамой сердца в морге. Один я собиралась отдать Ангелине Романовне, в качестве подарка, скажем к Восьмому марта. Или на день рождения. Или — к профессиональному дню медработников! Второй диск пусть пока полежит у меня, так, на всякий случай. Может, пригодится.

Я сняла трубку и позвонила Юлиане.

– Юль, ты знаешь адрес твоего «объекта»?

– Ангелины? Знаю, конечно. А что?

– Надо вручить даме подарок. Диск с записью. Сможешь?

– Что там за кино такое?

Я рассказала Юльке, как любители особого кайфа зажигают в морге, как я все это записала на диск и теперь хочу его вручить ее подопечной.

– Можешь тоже посмотреть, если тебе интересно. А потом отдашь Ангелине.

– Ну уж нет, увольте. Любоваться на таких уродов! Я ей просто передам, но сначала напишу на конверте: «Учись у молодежи, как кайфовать на ложе!» Или: «Как мы спиртик попивали, как мы в морге зажигали». А может, просто: «Оргии в морге».

– Давай! Только сама там не светись. Брось в почтовый ящик или положи на коврик у двери перед самым ее приходом.

– Соображу, не маленькая! Куда за диском подъехать?

– Я сама тебе его завезу. Будь дома.

Через полчаса я заскочила на минуту к Юлиане и отдала ей конверт с диском.

Так, одно дело сделано! Сегодня Ангелина посмотрит кино. Или завтра на работе, если у нее дома нет компьютера. Потом она устроит своему любовнику «разбор полетов». Обязательно устроит, не вытерпит — с ее-то характером! А я завтра опять поеду к моргу и буду слушать и слушать… Я, честно говоря, не ожидала, что получить нужную мне аудиозапись окажется столь проблематично. Но должно же когда-то мне повезти, и я ее получу. Ведь любовные похождения Зосимова интересуют только Ангелину, а мне требуется кое-что посерьезнее. Но мое упорство, надеюсь, будет, в конце концов, вознаграждено.

На другой день мне действительно очень повезло. Не успела я включить прослушку, как в кабинет патологоанатома пришел какой-то человек, и они оба зашептались. Мне было слышно далеко не все, но и обрывки их фраз свидетельствовали о многом.

Посетитель говорил что-то о заключении о смерти, что если оно будет таким, каким надо ему, то Зосимов получит приличное вознаграждение. Стали торговаться. До меня доносились числа — «двадцать», потом «тридцать», потом «двадцать пять»… Ясно было, что они упорно торгуются.

Черт, жалко, они говорили очень уж тихо, но и услышанного было достаточно, чтобы понять: Зосимов берет взятки, выдает липовые заключения о смерти, короче, занимается подлогом. Его бывшая жена была права! Значит, если я приду к нему с подобным предложением, я тоже могу рассчитывать на «понимание» с его стороны. Можно даже сделать запись, на всякий случай. Вот этим мы сейчас и займемся!

Я поехала к Вите Шило, сменила чип на записывающем устройстве камер. Если заснять наш разговор с патологоанатомом, думаю, лишним это не будет. Мало ли что…

Потом я поехала домой гримироваться. В моем естественном виде наш дорогой Леонид Максимович меня уже видел. Если я отправлюсь к нему, то только в образе… ну, допустим, безутешной вдовы. Черный парик, карие линзы в глазах, светлой пудры — побольше, чтобы лицо выглядело бледным. Я нашла в своем гардеробе черные брюки, черный джемпер и надела все это под старое бордовое пальто. И еще — сапоги на самых высоких каблуках. В прошлый раз я была в кроссовках, казалась меньше ростом. Теперь, на каблуках, я буду выглядеть высокой. И, как итог моего скорбного облика, — черный платок. Только сразу я его не надену, лучше потом, в машине. В таком виде я и отправилась к Зосимову.

Люди входили и выходили из дверей морга. Я поняла: время не совсем удачное, выдают тела родственникам. Пришлось подождать.

Когда, наконец, посетители разошлись и наступило относительное затишье, я накинула на голову платок, придала лицу выражение глубокого горя, включила записывающее устройство камеры и вышла из машины.

Мой театральный этюд назывался «безутешная вдова». Через несколько минут я входила в кабинет патологоанатома.

Он сидел за столом и писал. Повсюду лежали кипы бумаг. Поскольку дверь его кабинета была открыта, я встала на пороге и спросила предельно скорбным голосом:

– Извините, можно войти?

Зосимов поднял на меня глаза:

– Да, конечно… Садитесь.

Я опустилась на тот самый стул, на котором сидела три дня назад с «разбитой» коленкой.

– Я вас слушаю, — сказал он.

Я печально смотрела на Леонида Максимовича. Он тоже взглянул на меня и, похоже, не узнал — совсем.

– Меня к вам привело горе…

– Я догадался.

– Нет, вы не понимаете… Мой муж не умер. То есть, может быть, он и умер, но… никто этого не знает. А траур я ношу с того дня, когда исполнилось ровно полгода, как мой муж пропал…

– Но я не милиция, и, извините, розыском пропавших не занимаюсь!

– Да, конечно. Я понимаю. Но вот уже восемь месяцев, как муж ушел из дома и не вернулся…

Я для убедительности приложила платочек к глазам.

– Гражданка, простите, но если вы пришли не за телом…

– Подождите, дайте мне договорить. Муж пропал… А квартира, машина, дача — все записано на него. Я не могу вступить в права наследования, так как муж не признан судом умершим. Ну вы понимаете?

– Да я-то понимаю, но где я вам возьму вашего мужа? Обратитесь в милицию.

– Милиция ищет его все эти восемь месяцев. Восемь — и никакого результата! У меня большая квартира, но я не могу ее продать. А мне надо… Словом, есть дела, не терпящие отлагательств. Так вот, мне нужна, просто необходима справка…

Тут Зосимов встал и плотно закрыл дверь своего кабинета. Вернулся на место и сказал:

– Говорите, пожалуйста, потише.