Маленькая жестокая правда - Дженнифер Линн Барнс

Я была лишь на девяносто процентов уверена, что она шутит.

– Дэвис Эймс, похоже, знаком с типами, которые могут прострелить коленные чашечки, – предположила я. – Хотя Кэмпбелл сказала, что не будет говорить ни о чем, что связано с Аной.

Я повторила Кэмпбелл те слова, что Ана прошептала мне в больнице. «Мой ребенок заслужил целый мир, а я заслуживала шанса начать все сначала – в одиночестве». Мы с Кэм решили, что малыша все-таки усыновили, но, несмотря на то, чего стоил мне тот разговор, я так и не смогла понять кто.

– Ложись! Противник под углом сорок четыре градуса! Пригнись, Мим! Сойер, у нас потери!

Джон Дэвид не дал мне времени обдумать, что это было: приказ, предупреждение или угроза. Он по-армейски подполз к моим ногам, дернул за них и уронил меня.

– Еще какие потери, – повторила я, готовясь дать сдачи.

– О, Сойер, – снисходительно сказала моя бабушка. – Он просто играет!

Джон Дэвид не просто так был внуком Лилиан Тафт. Он вскочил на ноги и начал трепаться в надежде избежать моей мести.

– Я обожаю Четвертое июля! Это мой любимый праздник, правда, Мим? В этом году я должен выиграть парад гольф-каров и конкурс по поеданию пирогов! Уильям Фолкнер тоже.

– Уильям Фолкнер собиралась выиграть конкурс по поеданию пирогов? – уточнила я.

По-прежнему стоя лицом к Лилиан, Джон Дэвид смерил меня взглядом.

– Не говори чепухи, Сойер! Для собак не проводят конкурсы по поеданию пирогов. Уильям Фолкнер собирается выиграть конкурс костюмов, который является частью парада.

– А, ну да, конечно, – кивнула я. – Как же праздновать независимость Америки без конкурса собачьих костюмов.

– И парада! – старательно подчеркнул Джон Дэвид.

– Я знаю, что ты скучаешь по своему отцу, – сказала ему Лилиан. – И по тому, как все это было раньше.

– А раньше было по-другому?

Тетя Оливия вышла на заднее крыльцо с яблочным пирогом в руках и в аккуратно повязанном вокруг талии звездно-полосатом фартуке. Она выглядела как персонаж картины Нормана Рокуэлла или фильма Альфреда Хичкока, в зависимости от того, как быстро у нее сдадут нервы.

– И чушь все это! Мы не собираемся пропускать Четвертое июля! Я точно ничего такого не говорила.

Лилиан посмотрела на нее, выгнув бровь:

– Ты же никогда особо не любила озеро, Оливия.

– Скажешь тоже, мама! Я люблю озеро не меньше, чем остальные члены нашей семьи. Я просто не люблю жару, влажность или вообще прогулки по воде. Короче говоря, в любом случае мы едем. На озеро. На Четвертое июля.

Это было неожиданно. Я сразу вспомнила о сообщениях, которые мы с Лили недавно получили. В них не было никаких подробностей, но «Белые перчатки» явно запланировали что-то на сегодняшний вечер.

– А папа тоже поедет? – неуверенно спросил Джон Дэвид.

Я не могла вспомнить, чтобы он нежничал по отношению к Джею Ди, как, например, Лили, но сейчас он произнес слово «папа» почти с апатией.

– Боюсь, он не сможет, милый. – Тетя Оливия взмахнула пирогом, словно рассчитывая, что это смягчит удар. – Но угадай, кто с нами поедет?

– Кто? – спросил Джон Дэвид, медленно приближаясь к пирогу.

Тетя Оливия улыбнулась мне, и я решила, что она определенно не забыла – и не простила мне – тот момент, когда увидела меня с Аной.

– Мама Сойер!

Глава 26

И вот мы уже третий час ехали на озеро, все в одной машине. Включая мою маму. И Лили. И обиду Лили на меня.

Я никогда не страдала клаустрофобией, но игнорировать маму, в то же самое время когда Лили игнорировала меня, было невыносимо.

Я приказала себе подумать о чем-нибудь другом, и мой мозг подчинился.

Я думала о своих руках в волосах Ника.

Я думала о том, как оставила его на той вечеринке.

Я думала о том, что с тех пор он не ответил ни на одно из моих сообщений. Вполне возможно, ему все еще нужно было попасть в высшее общество. Я была нужна ему. Я смотрела «Мою прекрасную леди». Я смотрела «Красотку». Это не делается за один раз. И если он все еще нуждался в моей помощи…

Если он все еще хотел моей помощи…

Даже если это ничего не значило, я смогла бы, по крайней мере, отвлечься от всего остального. И пусть я не придерживалась взглядов Кэмпбелл Эймс на то, как снимать напряжение и справляться с проблемами, мысль о том, чтобы снова прикоснуться к волосам Ника – снова прикоснуться к нему, – не была лишена привлекательности.

Я посмотрела на свой телефон. И принялась набирать сообщение.

«Едем на озеро. Дай знать, если тебе понадобится спутница на празднование Четвертого июля».

Я отправила сообщение, подняла глаза и увидела свою маму. Она была бы в восторге, узнав, что я переписываюсь с парнем.

От этой мысли меня затошнило.

Во скольких мужчин она влюблялась на моих глазах? Все детство я наблюдала, как ее бурные романы заканчивались тоской и разбитым сердцем. Переписки, танцы, прикосновения – это не для таких девчонок, как я.

Я отложила телефон и попыталась отключить голову. К счастью, мы добрались до домика у озера прежде, чем моя память начала мучить меня еще какими-нибудь воспоминаниями.

– Элли, почему бы вам с Сойер не занять комнату в башне? – Лилиан мастерски лишила Лили шанса выгнать меня из нашей бывшей общей комнаты.

– Лили может переночевать в моей комнате! – крикнул Джон Дэвид, хотя он стоял шагах в пяти от нас. – Все равно я буду почти все время возиться с гольф-каром в гараже. И кто-то должен отвезти меня в «Уолмарт». Мне очень много чего нужно купить! Народ, этот парад сам себя не выиграет!

– Я отвезу тебя, – вызвалась я. Подальше от Лили, подальше от мамы.

– Не утруждайся, Сойер, – сказала мне Лили. – Я сама отвезу Джона Дэвида.

Это были первые слова Лили, сказанные мне за последние две недели, и их подтекст задел меня сильнее, чем любое оскорбление. Она попросила меня «не утруждаться», потому что я не была членом семьи.

Я больше не была ее семьей.

Вид из окна комнаты в башне был все тот же. На озере уже кипела жизнь, хотя была еще середина недели.

– Завтра будет фейерверк. – Мама бросила свою сумку на одну из кроватей и плюхнулась рядом с ней. – Сотни лодок будут стоять на якоре в этой бухте, чтобы полюбоваться этим зрелищем. Уверена, Джон Дэвид с нетерпением ждет пролета F-16 [11] –