Маленький дорожный роман - Анна Васильевна Дубчак

И что только теперь, когда она встретила другого мужчину, она поняла, чего была лишена все эти годы с Юрием.

Ей, видимо, нестерпимо захотелось поговорить о своем любовнике, о них двоих, как о паре, позволить мужу проникнуть в какие-то подробности их сексуальной жизни с тем, чтобы, приоткрыв створки своей параллельной жизни, продемонстрировать ему некоторые «волшебные» сцены близости с другим мужчиной. Но если бы только это…

И Юрий озверел.

Он не помнил, как, раздев ее, уже мертвую, натягивал на ее стройные ноги чулки, надевал через голову, постоянно цепляясь за ее волосы и уши, темно-синюю нейлоновую сорочку. Он одевал ее, как резиновую куклу, готовя ее к встрече с сексуально озабоченным мужчиной. Чулки держались на ляжках на кружевных резинках, но одна была слабее другой, и чулок постоянно сползал, как если бы Валентина была жива. Но она была мертва. И даже мертвая как будто продолжала улыбаться, или же ему уже мерещился ее злобный оскал.

Захотелось Валечке параллельной сладкой жизни? Что ж, получай! Загробная жизнь тоже как бы параллельная, особенная. И кто знает, может быть, там она будет более счастливой?

Он не помнил момент самого убийства. Бросая ему в лицо оскорбления и глумясь над ним, как над мужчиной, Валентина легко перемещалась по квартире, пока ноги не привели ее на кухню, где она, повернувшись к Юрию спиной, открыла стеклянные дверцы буфета и достала початую бутылку коньяку.

— Так что, дорогой Юрочка, дела у меня обстоят таким образом… Хочешь — разводись, не хочешь — пусть все останется как есть. Тебе же приятно, когда ты, вернувшись с работы домой, находишь в холодильнике кастрюлю борща, а в постели тебя ждет теплая жена? От меня, как ты сам понимаешь, не убудет… Ты и сам знаешь, как прилежно, хоть и через силу, я выполняю вот уже много лет свой супружеский долг.

Кажется, именно после этих слов он и шарахнул ее тяжелой мраморной ступкой по голове. Или же позже?

И как же ему полегчало, когда она наконец замолкла. Лежала теперь на полу, вся такая чистая и грязная, порочная одновременно. В пижаме. Она недавно приняла ванну, и оттого ее белое гладкое лицо поблескивало чистотой, а кончик носа был еще розовым. Пижама — для мужа, особенное возбуждающее белье — для любовника.

Он уничтожил ее, теперь ему предстояло уничтожить и его. Они же вместе смеялись над ним. Хохотали, когда она рассказывала ему о том, какой же муж лопух, раз купил ей браслет да еще и дал ей денег на поездку в Петербург. И много еще над чем смеялись. Слепец! Глупец!

Зная, что она уже не очнется, он собрался с духом и попытался успокоиться и придумать, как же ему поступить.

Ну, конечно, он должен включить всю свою фантазию и попытаться инсценировать убийство Валентины своим любовником. Это в идеале.

А что ему мешает? Адрес квартиры, где она наставляла ему ветвистые рога, ему известен. Ключи наверняка есть в ее сумочке. Доступ к ее телефону и возможность написать любовнику сообщение, чтобы заманить его на квартиру, вообще не проблема. Указательный палец покойницы в помощь!

Так сочинилось два сообщения, которые в дальнейшем будут изучать следователи. Одно должно будет свидетельствовать о том, что любовник был груб с Валей, быть может, избивал ее…

Потом, когда Юрия будут допрашивать как мужа, он подтвердит, что иногда он видел на теле жены синяки, а сама она иногда по ночам плакала…

Главное — не перестараться, чтобы в избиениях не заподозрили его самого…

Но сначала ее надо было переодеть. Голову он сразу обмотал шарфом, чтобы не кровило, не пачкало. Он уже испытывал отвращение к ее телу. Податливому и еще теплому. Раздвигал ей ноги, чтобы удобнее было натягивать чулки. Переворачивал на живот, чтобы расправить сорочку на спине. Черное, синее, кружевное… Да, пожалуй, это белье она и надевала, когда собиралась на свидание (в спальне в ящике комода, куда он прежде ни разу в жизни не заглядывал, он увидел много чего нового, красивого, яркого и откровенного, что предназначалось явно не для него). Во всяком случае, ничего подобного она при нем не носила. Валентина вообще, как он считал, предпочитала спортивный стиль и дома носила лосины, шорты, майки, свитера. Как же он ошибался! Да он, получается, и не знал ее!

И вот когда она, уже переодетая, готовая к встрече со своим «Александром» (Юрий расшифровал часто повторяющееся в списке абонентов имя «Алекс.», которое при семейном скандале было бы наверняка представлено ревнивому идиоту мужу как имя клиента, большого любителя маникюра), валялась на полу, и он зачем-то снова взглянул ей в лицо, Юрий вдруг вспомнил, что она сказала ему такого, чем поплатилась жизнью… И речь шла не о супружеском долге, который она вынуждена была выполнять, чтобы сохранить брак и усыпить бдительность недотепы мужа.

«Я все расскажу!» — бросила она.

Ее угроза оказалась смертельной. И кто после этого дурак?

13. Август 2024 г

Женя

Да, нелегкий был день, полный разочарований, нервов, неразгаданных загадок и перепутанных планов, но то, что она сейчас возвращалась домой в компании Хованского, которого было приказано спрятать (накормив и по-дружески обогрев), доставляло ей особую радость.

Она везла его в дом, где все без ее каких-либо усилий работало, как часы. Дом содержался в чистоте, на кухне всегда была вкусная домашняя еда (не то что в первый год ее замужества, еще до появления Галины Петровны, когда Женя все заказывала из ресторанов), белье выстирано, выглажено и аккуратно разложено по шкафам, Миша растет под присмотром няни. А она между тем считается хозяйкой этого дома, и то, каким ее гости видят дом и как себя в нем ощущают, надо благодарить в первую очередь, конечно, не ее, а помощников. А теперь еще и садом занимается не она, а какой-то там садовник…

По дороге она еще несколько раз звонила Галине Петровне, отдавая все новые и новые распоряжения относительно ужина, пока наконец не приняла решение взять большую часть заботы о вечернем мероприятии на себя, купить на рынке все для шашлыка, а Галине Петровне поручить лишь суп и еду для детей.

На рынке всеми покупками занимался Хованский, с Женей, конечно, советовался, но в основном, как семейный человек с опытом хозяйствования, все делал он. И оплачивал, конечно же, тоже он сам.

Загрузив полный багажник пакетов с продуктами, сладостями и напитками, поехали домой. Хованский был удивлен, увидев будку охраны перед воротами.

— Теперь я спокоен, — покачал он головой в знак восхищения