Герман Садулаев - AD

Как объяснил лектор, попросивший называть его Мейстер Крюкофф, на немецкий лад, в прикладном ключе список имен демонов очень важен, так как, применяя маркетинговые стратегии семи грехов, следует искать покровительства соответствующих специализированных дьяволов и обращаться к ним за вдохновением и помощью. Мейстер Крюкофф посоветовал записать имена демонов и выучить их наизусть.

Итак, Люцифер – гордыня, Левиафан – зависть, Вельзевул – обжорство, Асмодей – распутство, Сатана – злоба, Маммон – жадность, Бельфегор – лень.

Диана не поленилась и выучила.

На выходе из БКЗ «Октябрьский» зевающие дьяволицы раздавали мороженое. Еще одна креативная находка, на этот раз голландского пищевого холдинга, название которого можно перевести на русский язык как «Объединенная печень»: семь сортов мороженого, каждый из которых носит название одного из смертных грехов. Диана выбрала «Блуд» – сливочное ванильное мороженое, покрытое слоем клубничного шоколада, а Лиля взяла «Чревоугодие» – темное шоколадное мороженое с белым покрытием.

На улице было сыро и холодно, зябко той особенной зябкостью, которая бывает только в Питере по утрам. Приятельницы выбросили недоеденное мороженое в первую урну, попавшуюся им на пути.

Диана отвезла Лилю домой, слушая по дороге музыку на всю громкость, чтобы не заснуть. Когда она припарковалась у подъезда, Лиля не спешила уходить. Минуту посидела молча и, не выдержав, полезла к Диане, дрожа от возбуждения, стараясь запустить пальцы в волосы, обхватить шею, поцеловать взасос.

– Лиля!

Она не отвечала.

– Не сейчас… я устала, очень хочу спать!

Лиля отстранилась. Опустила голову. И внезапно выскочила из машины, побежала к двери подъезда и скрылась в доме.

Диана вздохнула и поехала домой, спать.

Мак громко храпел на широкой двуспальной тахте. По комнате были разбросаны его носки, огромные тапки сорок шестого размера и книги. Диана не стала ничего собирать, приняла душ, смыла косметику, еле-еле, уже засыпая, намазалась кремами и притулилась под боком у своего мужчины. Мак лежал кривой загогулиной, и Диана выгнулась обратной кривой, чтобы изгибы их тел входили друг в друга, как паззлы. Она быстро заснула, и ей приснилось, что их тела – ее и Мака – стали одним телом, соединились или воссоединились, и во сне Диана почувствовала deja vu.

Диана проснулась во второй половине дня. Солнце уже клонилось к закату. Вернее, она не проснулась сама, ее разбудил Мак:

– Вставай, крысеныш, хватит спать, пора завтракать!

Едва умывшись, Диана приплелась на кухню. Зайка уже все приготовил.

– Ну, рассказывай про шоу.

Диана рассказала. Про шоу. И про последнее занятие по прикладной демонологии.

– Но это тебе, наверное, не интересно. Ты же у нас специалист по индийской мистике. А индусы, кажется, не верят в дьявола. Так?

– Почти. Есть, конечно, разные темные силы и духи зла, такие, как пишачи и ракшасы. Но дьявола в европейском понимании нет, ты права.

– Счастливые! – вздохнула Диана.

– Хотя… знаешь, я вспомнил. В самом древнем памятнике индуизма, Ригведе, есть целых три странных божества.

– А как их зовут?

– Не так, как твоих средневековых знакомцев. Но тоже примечательно: первый из них – Аджа Экапад, что в переводе с санскрита означает «Козел одноногий». В комментариях пишут, что это второстепенное божество с неясными функциями, упоминается обычно вместе с Ахи Будхнья.

– А это кто? – полюбопытствовала Диана.

– Ахи Будхнья буквально означает «Змей глубин», – важно продолжил Мак. – Снова неясное божество, по имени которого мы можем догадаться, что оно живет на дне водных потоков. Хотя это не обязательно. Упоминается обычно вместе с Аджа Экападом.

– Логично.

– И еще с Апам Напатом.

– И кто этот третий?

– Тоже как-то связан с водой. Его имя означает «Отпрыск вод». Упоминается вместе с Ахи Будхнья и Аджа Экападом.

– Неразлучная троица! – хмыкнула Диана.

– И не говори, – кивнул Мак. – Эта троица немало крови попортила индологам, переводчикам и комментатором Ригведы. Из текста Вед выяснить о них почти ничего не удалось. В более поздней литературе они не упоминаются. А образы чем-то близки к описанию дьявола в европейской традиции: козлище и змей. Правда, есть еще отпрыск какой-то. Непонятно даже, как он выглядит.

Следующей ночью Диане приснился сон. Она увидела мерзкое существо с туловищем змеи и головой козла. В козлиной пасти было яблоко, и существо явно предлагало плод Диане. Она взяла яблоко в руки. Но оказалось, что это не яблоко, а мороженое, сорта luxury, как было написано на блестящей упаковке. Диана выбросила мороженое, которое тут же превратилось в лягушку и ускакало.

«Ты. Апам Напат?»

«Откуда ты знаешь мое имя?» – проблеяла козлиная голова. Существо было недовольно осведомленностью Дианы.

«У меня есть мой зайка! Он умный и все знает! Он мне сказал!»

Существо мелко и гадко захохотало:

«Как ты говоришь? Зайка?»

«Да, он мой зайка. Ему нравится, когда я так его называю».

«Какой же он зайка? Вот посмотри сама!»

Существо движением морды указало за спину Дианы. Она обернулась и увидела Мака. Это был он, но выглядел… По правде говоря, он выглядел как козел. Только нога у него была всего одна.

«Аджа Экапад!» – в ужасе прошептала Диана.

«Он самый, – козлиная голова кивала. – Да ты не расстраивайся! На себя посмотри!»

И Апам Напат снова кивком головы указал Диане почему-то под ноги. Диана опустила голову, и оказалось, что она на берегу источника. Темная вода отражала ее тело. Но отражение выглядело странно. Оно было вытянуто и блестело чешуйчатой кожей, совсем как. змея?! «Ахи Будхнья».

Непонятно, сказала это Диана, или Апам Напат, или это лишь подумалось им обоим. Страшная догадка промелькнула в уме у Дианы.

«А ты. ты, выходит, наш общий ребенок?»

«Почти так, – Апам Напат снова то ли смеялся, то ли блеял. – Почти, да не совсем. Вернее, совсем не так. Я не ваш ребенок. Я – это вы вдвоем, вместе. Ваше слияние, соединение. Двое как одно целое. Все, как ты хотела, Диана, все, как ты хотела, Сал-макида, все, как ты хотела, Ахи Будхнья, все… »

Диана проснулась в холодном поту и от чувства тошноты. Она вскочила с кровати и кинулась в туалет. Над унитазом сделала пару попыток проблеваться, но ничего не выходило из охваченного судорогами живота. Диана ополоснула в ванной лицо и рот и вернулась в комнату.

Мак проснулся и сидел на кровати, несколько нездешний от прерванного сна.

– Что с тобой?

– Ничего.

– Тебя тошнит?

– Немного.

– Ты беременна?

Диана обозлилась:

– От кого? От ветра? Ты когда со мной в последний раз занимался сексом? У меня после этого уже два раза месячные были, ты просто не заметил.

– От ветра.

Мак раскачивался, сидя на кровати, и говорил речитативом:

– От ветра, от камня, от воды.

– Эй, ты что? – Диана толкнула Мака в плечо.

– А?

– Ты что, бормочешь во сне?

– Нет. Просто вспомнил. Некоторые древние народы, этруски, например, считали, что женщина беременеет не от мужчины, а от духов, которые живут в ветре, камне или воде. Поэтому невесты ходили к священному камню или источнику, чтобы понести.

– Невесты и сейчас так делают. Приезжают к Медному всаднику и на набережную у Стрелки Васильевского острова. Зайка, а когда мы поженимся?

Мак словно не услышал вопроса:

– В Калининграде, представляешь, все невесты приходят к могиле Канта. Такой обычай. И не только приходят, но и садятся на надгробие. Я сам видел. Чтобы уже наверняка забеременеть от мертвеца. Смешно, ведь Кант был убежденным девственником. А теперь, то ли в награду, то ли в насмешку, посмертно получил право первой ночи всех невест города Кенигсберга.

– Тебя разбуди посреди ночи, и ты расскажешь что-нибудь эдакое, – пробурчала Диана.

– Тебе не нравится?

– Нравится. Даже очень. Ты у меня такой умный! Я тебя люблю.

– Я тебя тоже.

– Давай спать.

– Ага.

Диана легла, и Мак тоже принял горизонтальное положение.

– Да, а почему тебя тошнило?

– Не знаю. Сон дурацкий приснился.

– Странно. – задумался Мак.

– Что?

– Мне тоже снился сон. Что ты собака. И на тебе много-много щенят.

– Дурацкий сон.

– Нет, не дурацкий, и это даже не совсем сон, – возразил Мак. – Я видел. Ты такая, когда спишь. То есть когда твое тело спит, твоя душа имеет вот такую форму. Форму собаки. У каждой души есть вторая форма. Это еще не сама душа, она спрятана глубже, это ее другое тело, ночное, сонное. И ты собака. А щенята – души твоих детей. Они еще не рождены, но уже витают рядом с тобой, пьют, как молоко, твои соки. И ждут, пока ты дашь им тела.

– Зайка, ты меня пугаешь, – призналась Диана. – Лучше поспи.

– Нет, это нормально. Ничего страшного.