Эва Хансен - Латекс

– Вы так много знаете о нем и не знаете, что у Густава жена и ребенок?

Ларс сумел справиться с неприятным потрясением.

– А вы откуда это знаете, если столько лет ничего даже не слышали о семье?

– Густав не семья.

– Почему вы не сказали, что семья уехала в Квиккчокк не вся?

– С какой стати я вообще должна вам что-то говорить?

Вообще-то, она права, он никто, ведь даже поручение Бритт недействительно, если недействителен сам брак между ней и Густавом. Казалось, говорить больше не о чем, но тут Сара сама дала повод:

– К тому же откуда мне знать, кто из них уехал в Квиккчокк, а кто нет?

– Ну, почему же? Вы прекрасно знали, что отчим не уехал, правда?

– Что? – Во взгляде женщины появилась настороженность, она даже позу сменила, выпрямилась, руки вцепились в края платка.

– Сара, мы знаем, что случилось в лесном домике той зимой, но никому ничего не расскажем, – быстро добавил Ларс. – Боюсь, Стиг Ольстен заслужил то, что с ним произошло. Нас интересует только Густав.

– Это Густав вам рассказал? – Теперь голос стал хриплым, Сара с трудом справлялась с волнением. – А что еще он сказал?

– Нет, Густав никогда ничего о своей семье не рассказывал. Но в Галливаре есть человек, который не поверил в несчастный случай и догадывается о вашем сыне. Он тоже не станет ничего раскрывать. Вы сказали о жене Густава, как ее зовут?

– Ане.

– Где нам ее найти?

Сара опомнилась, глаза снова стали колючими:

– Почем мне знать, что вы не сделаете ей зла?

– Мы не из полиции.

– Ну и что? Может, это вы убили Густава? Чего вы от меня хотите?!

Вот-вот начнется истерика. Ларс встал, вытащил визитку, протянул Саре:

– Давайте, сейчас прекратим этот разговор. Я ни вам, ни Ане не желаю зла. Нам нужно просто найти ее, тем более, если она законная супруга Густава, то должна получить после него наследство. Там есть что получать. И вы могли бы тоже забрать свою часть.

Сара от визитки даже отшатнулась, тогда Ларс положил ее на стол:

– Если решитесь сказать, позвоните.

Не хотелось оставаться в доме женщины, которая не доверяет, но он понимал, что Сара по-своему права, и нажимать дальше на нее нельзя.

Вернувшись в машину, Ларс некоторое время сидел, размышляя, как быть.

Что он должен рассказать Линн, что у его приятеля Густава, который женился на ее подруге, вообще-то есть жена и даже ребенок, следовательно, этот брак недействителен? И это в довесок к известию об отсутствии у Густава всякого наследства, кроме долгов?

Бритт мало интересовало наследство, хотя денег много не бывает, но узнать, что сам брак с Густавом был фикцией, не слишком приятно. И хотя вины Ларса в этом не было, все же это он познакомил Фриду с Густавом, а после Фриды познакомилась Бритт.

Ане Сьеберг… Что-то знакомое, где-то он это имя видел или слышал…

Так и не решив, что делать дальше, поехал в отель.

Линн спала или делала вид, что спит. Ларс потрогал лоб, температуры не было, Линн быстро справилась с простудой. Жена только чуть заворочалась.

– Спи, спи.

Мыл руки, одновременно разглядывая себя в зеркале, просто так, от нечего делать, размышлял о том, как объяснит Линн, почему они просто бросают все розыски и возвращаются в Стокгольм. И вдруг… Ларс замер, вспомнив! Сходил в комнату за телефоном и сразу скрылся в ванной, прикрыв дверь плотней.

Вангер ответил не сразу, Ларс едва не отключил телефон, намереваясь спуститься к машине и якобы на чем-нибудь съездить, чтобы спокойно поговорить там. Надо было бы так и сделать, но Даг, наконец, откликнулся:

– Да, Ларс, только быстро, я через минуту выключу телефон. Я в аэропорту.

– Даг, помнишь, ты показывал записку, написанную рукой Густава? Ну, ту, по которой просил Бритт разобрать, его ли почерк?

– Ну-у… – не очень уверенно протянул Вангер.

– Там было имя и адрес. Ане Гриммер… Боден, Гренсваген… а дальше? Номер дома не помнишь?

– Нет, Я вообще кроме имени и Бодена ничего не помню. Записка же у тебя, она была вложена в тетрадь.

– Я не знаю где она.

Ларсу вдруг показалось, что Линн зашевелилась. Вот это совсем ни к чему. Прислушался. Нет, в комнате тихо.

– А зачем тебе эта Ане?

– Завтра скажу. Отдыхай.

– Меня несколько дней не будет в Стокгольме, улетаю в Брюссель. Вернусь, поговорим о твоей Ане. У тебя роман, что ли? А как же Линн?

– Причем здесь Линн? Ане это совсем другое. Отдыхай, – повторил Ларс.

Некоторое время он стоял, опершись на раковину и изучая свое отражение, но не видя его.

Ане Гриммер… Жена Густава и его ребенок… У Лайфа Петерсена была версия убийства из ревности, но ее отбросили. Ревновать Густава все равно что ревновать Казанову. Густав никогда и не скрывал от женщин своей любвеобильности и измен, желающие иметь с ним дело, должны были с этим мириться.

Но что если эта Ане не согласна мириться?

Узнать это можно единственным способом – встретиться с ней и спросить. Но как это сделать, не привлекая Линн? Ларс чувствовал себя просто отвратительно, он снова был вынужден скрывать что-то от жены, но и не скрыть тоже не мог. По крайней мере, пока не поймет, кто такая эта Ане Гриммер, рассказывать что-то Линн глупо. Что, если Сара навела его на ложный след?

Брала досада, сообрази он, где видел это имя раньше, можно бы позвонить Дагу еще из Гаммельстада и уже выяснить адрес. Может, не стоит вмешиваться вообще? Ну, могла же эта Сара не сказать ему об Ане? Нет, теперь не получится, Вангер покоя не даст.

Можно сделать иначе – передать информацию Дагу и самому уйти в сторону. Но Вангер как назло улетел в Брюссель, а интуиция подсказывала Ларсу, что выяснить все нужно срочно. Почему? Ну, разве ее разберешь эту интуицию?

В том, что нужно немедленно ехать в Боден, он не сомневался, но вот везти ли с собой Линн и вообще говорить ли ей об Ане?

Так ничего и не придумав, лег спать.

Ночью у Линн снова поднялась температура, пришлось поить лекарством. К утру все было в порядке, но Ларс все же решил ехать без жены. До Бодена совсем недалеко, к обеду вернется.

Чувствуя себя последним обманщиком, написал на вырванном из записной книжки листочке записку:

«Линн, я на несколько часов по делам в Питео. Не грусти, ты не успеешь даже соскучиться, как я вернусь».

Почему не написал Боден, не знал и сам. Это, конечно, было глупо, пожалел, не успев сесть в машину, но дело сделано, не исправишь.

Линн слышала, как муж поцеловал в лоб, как слышала и часть его вчерашнего разговора, во всяком случае, слова «Ане Гриммер» и «Боден». В записке значилось «Питео». Снова что-то скрывает?

Ларс съездил к Саре в Гаммельстад один, вернулся оттуда неразговорчивый, постарался избежать расспросов, а потом звонил Дагу за закрытой дверью ванной. Теперь вот «Питео» вместо «Боден». Стало обидно. Что это за Ане Гриммер?

Линн вдруг даже села на постели, вспомнив, где видела это имя – на записке, которую ей подала Бритт. Ларс выронил… Ане Гриммер, Боден, Гренсваген… Но в отличие от Ларса она помнила номер дома, и если бы муж сказал об этой Ане хоть слово, назвала цифры. Но Ларс скрыл. Опять скрыл, опять недоверие, опять обман.

Даже если он не имеет к Ане Гриммер никакого отношения, почему солгал? Вспомнилось, как еще в Стокгольме на вопрос, куда поедет, Ларс с запинкой ответил «в… Галливаре». Может, сразу знал, что это будет Боден? И почему вчера после второго визита к Саре так юлил?

В их отношениях главным и единственным камнем преткновения было именно это – его недоверие, которое ее страшно обижало. Ларс словно держал жену в качестве игрушки подальше от своих тайн, проблем и дел. Даже Даг и Фрида объясняли Ларсу, что это оскорбительно, но он считал обиду ревностью и обижался, в свою очередь.

Приехал Ларс вечером, правда, днем позвонил, узнал как у нее дела, поинтересовался температурой, самочувствием, спросил, чего бы ей хотелось… Линн с трудом сдержалась, чтобы не сказать:

– Правды.

В принципе, они были квиты, ведь Линн тоже не рассказала мужу о найденной под ванной тетрадке и откровениях Густава-боттома. Иногда проползала мысль о том, что нужно показать тетрадь, но Линн была слишком вялой, чтобы думать основательно. К тому же ей вовсе не хотелось, чтобы Ларс понял, что подтолкнуло жену приехать за своей порцией шлепков в Лулео.

Еще пару дней Линн болела, температура то поднималась, то снова падала, но общее состояние оставляло желать лучшего. Два дня Ларс поил жену лекарствами, убаюкивал по вечерам, а днем исчезал, твердя, что едет по делам в Питео. Когда Линн предложила тоже перебраться туда, немного смутился, отказываясь:

– Здесь удобный отель. Не уверен, что в Питео тоже есть такой.

– В Питео есть очень неплохие отели, – заверила его Линн, хотя никогда отелями этого городка не интересовалась.