Романтика с детективом - Юлия Викторовна Лист

таким материалом? В общем, мы здесь, за океаном, по-другому работаем. И поэтому нам нужна другая типологизация. Кажется, что у нас меньше серийников, но только потому, что никто не пытается связывать дела в серии. А сколько висяков из-за этого! Серийные убийцы иногда завязывают, часто накладывают на себя руки, оттого что перестают получать кайф от смертей, и их убийства остаются нераскрытыми. Кажется, что во Франции много одиночных преступлений бытового характера. Больше студентов, сгоряча лупящих топором старушек, чем Ганнибалов Лектеров, четко продумывающих свои преступления. А что на деле, никто не узнает, если действовать не по накатанной, а пытаться корректировать. Полицейским нужны четкие структуры в головах, кого они ловят и зачем. И база не помешает…

— Ты считаешь меня «всеобщей любимицей»? — предприняла Вера еще одну попытку сменить тему.

— Ты эмпат, эмотивный тип. — Эмиль безнадежно махнул рукой.

— По-твоему, я совершенно бесполезна в бюро? Разве только постоянно служить приманкой для маньяков, — обиделась Вера.

Эмиль нахмурился и отвел глаза. Все чаще он испытывал стыд при упоминании о том, как безбожно использовал напарницу, потакая общению с лицами, которых подозревал в убийствах. Ругать ее за искренность, веселость, открытость он стал только теперь, но еще полгода назад сам же и толкнул в объятия психопата.

— Не бесполезна, — буркнул он, — напротив. Образование психолога — это круто. И в опросных беседах тебе нет равных.

Вера опустила голову, пряча улыбку. Шеф не был щедр на похвалу своим сотрудникам, хотя те порой рисковали жизнями.

— Мне кажется, я смогу тебя кое-чему обучить. Ты имеешь еще одно достоинство: как говорят на Востоке, разум новичка — пустой сосуд. Но тебе не хватает практики и ежовых рукавиц.

— Вот как? — Вера сложила перед собой руки, елейно улыбнувшись. — Хочешь поиграть в Пигмалиона? Или ты так сентиментальность проявляешь? Все-таки тебя чему-то научила та недавняя пуля. Неужели стал бояться смерти?

— Да, не сегодня-завтра это повторится, и когда-нибудь меня застрелят. Насмерть. Шучу. — На его лице скользнула трикстерская улыбочка, но он тотчас посерьезнел, его взгляд потяжелел. — Что, если я захочу кому-то передать свое дело? Кому бы я мог доверить «Детективное бюро Эмиля Герши»?

Он опустил локти на стол, сложил пальцы домиком и приподнял бровь. Всегда так делал, когда был настроен поспорить.

— Не представляю, — улыбнулась Вера.

Она была честна. Таких, как Эмиль, в природе не водилось.

— Тебе.

— Мне? — Она опять невольно расширила глаза.

— Мне что, щелбаны начать раздавать? — Лицо Эмиля вытянулось, и он прикрыл глаза. — Следи за лицом.

— Почему не сестре? — Вера проигнорировала его замечание.

— Зоя зациклена на истероидах. Остальные ей скучны.

— А Юбер?

— Он ленив. Ему неинтересно ловить преступников. Он годен только бумажки перебирать, вовремя оформлять сертификаты и лицензии.

— Но почему я?

— Ты эмпат. А эмпат — теневая сторона паранойяла, самой крупной рыбы среди маньяков! Мало кто знает, что настоящий, чистый эмпат готов загрызть насмерть за добро и справедливость. Ты думаешь, Махатма Ганди, мать Тереза, Жанна д’Арк — это личности, которым было жалко ближнего своего, просто топили за ненасилие? — Эмиль скривил рот. — Они добивались своих целей с завидной настойчивостью, которая свойственна разве что психопатам.

— Я не такая. — Вера вжала голову в плечи, наблюдая, как у Эмиля загорелись глаза теперь уже недобрым, опасным огнем, а на скулах выступил нездоровый румянец — редкий гость на его лице зомби со стажем.

— Ты дала бы себя убить, чтобы наказали Куаду. Помнишь его?

Вера опустила глаза — ее тотчас швырнуло в неприятные воспоминания.

— Мир не такой, каким нам кажется с первого взгляда. В тебе сидит воин. Его нужно выпустить наружу. — Он откинулся на спинку. — Доказать?

— Не надо, — пискнула Вера.

— Давай представим, что мы сейчас в этом кафе… играем в мафию. Знаешь такую игру? Кстати, ее придумал русский, студент факультета психологии Дмитрий Давыдов. Все здесь присутствующие, эти люди вокруг, которые сидят, пьют, разговаривают, — мирные граждане. Я и ты — шерифы, пара полицейских. И нам осталось вычислить мирного гражданина, подозреваемого в убийстве. Нет, — Эмиль сделал вид, что призадумался, сузив глаза, — подозреваемого в убийстве трех молодых женщин и одного мужчины. Вон посмотри на того, в сером костюме. Что скажешь о нем?

Вера сидела, закусив губу, старательно пытаясь не дать бровям взмыть на лоб.

— Ты не проверишь свой телефон?… — пролепетала она, теряя последнюю надежду. — Может, Кристоф уже написал, а ты пропустил?

Эмиль машинально схватил айфон, провел большим пальцем по экрану.

— Нет. Итак, что насчет того мужчины в сером костюме?

Вера вжала голову в плечи и обернулась, глянув за спину. Минуту она наблюдала за лысоватым французом с носом-картошкой, сидевшим аккурат за ней. Он что-то весело рассказывал группе молодых людей лет двадцати — двадцати двух. Кажется, это были студенты, а мужчина — их преподаватель. Он говорил о Ролане Барте[2], рассказывал о седьмой функции языка и постоянно подтягивал рукава легкого льняного пиджака к локтям, ему было жарко.

— Классический эпилептоид, — пробормотала Вера, повернувшись к Эмилю. — Он прямолинеен и топорен в суждениях, не приемлет критики, хотя, кажется, обсуждает с ребятами философию, которая требует гибкости мышления. Сам гибкость не проявляет. Я бы даже сказала, верится с трудом, что он философ.

— Хм, интересно. — Эмиль прикусил костяшку указательного пальца, точно он игрок в покер, а на кону стоял миллион. — Он может быть убийцей трех девушек и одного парня?

— Да. Четыре психотипа способны на убийство — паранойял, шизоид, истероид и эпилептоид, — отчеканила Вера, точно отвечала урок.

— А к какому архетипу ты бы его отнесла?

— Из твоей типологии? — спросила она и пожалела об этом, потому что Эмиль тотчас театрально закатил глаза. Все больше он проявлял нервозное нетерпение.

— Нет, из типологии Пер-Ноэля![3] — буркнул он.

— Хорошо. Этот похож на… на «очень важный месье». — И Вера не сдержала улыбки. Но Эмиль не заметил.

— А трое парней? Что с ними? — давил он.

Вера прикусила губу и опять украдкой посмотрела за спину, чуть сдвинувшись на стуле.

— Первый — «светлый романтик», из тех, которые витают в облаках, вечно в кого-то влюблены, а если нет, то в поиске музы, поэты, как Оуэн Уилсон из фильма «Полночь в Париже». Второй — «темный романтик». Такие вечно страдают из-за неразделенной любви, непризнанные гении, которым все вокруг мешают дописать великий шедевр. Он выглядит загруженным, все время поглядывает на ту кудрявую девушку, что за стеклом, не участвуя в общей беседе.

— Третий?

— А третий… — Она посмотрела на парня с длинными ногами, которые не помещались под маленьким столиком. — «Пират». Задира, трикстер. Посмотри, как он