Ва-банк - Дженнифер Линн Барнс

шопинга. Я согласилась с агентом Стерлинг, когда та сказала, что нам нужно вытащить Слоан из номера. Я хотела быть рядом со своей напарницей, чтобы помочь ей, но, как бы я ни старалась, я не могла не задумываться о том, что наш субъект делает прямо сейчас.

Почему ты эскалировал? Почему ты остановился?

Я заставила себя взять платье с ближайшей вешалки. Оно выглядело просто: треугольный вырез, темно-синяя ткань. Вскоре я уже присоединилась к Лии и Слоан в примерочной, надела платье и только тогда осознала, что оно точно такого же оттенка, как шаль, которая была обернута вокруг останков, по всей вероятности, принадлежавших матери.

«Станцуй это». Мама, укутанная в темно-синий шарф, рыжие волосы, влажные от холода и снега; она включает радио в машине и делает погромче.

На этот раз я не смогла отогнать воспоминание. А может быть, и не хотела.

– Ты способна на большее, – говорит она мне, оглядываясь на меня с водительского сиденья, сама полностью погрузившись в танец.

Мне шесть или семь, такое раннее утро, что я едва способна держать глаза открытыми. Какая-то часть меня вовсе не хочет сейчас танцевать.

– Понимаю, – произносит мама, приглушая музыку. – Тебе нравился город, наш дом, наш маленький дворик. Но дом – это не место, Кэсси. Дом – это люди, которых ты любишь больше всего. – Она сворачивает на обочину и останавливается. – Всегда, вечно, – шепчет она, убирая прядь с моего лица. – Несмотря ни на что.

– Несмотря ни на что, – шепчу я, и она улыбается одной из тех медленных, загадочных улыбок, которые заставляют улыбнуться и меня. Следующее, что я помню, – она включает максимальную громкость, и мы обе выходим из машины и танцуем прямо на обочине шоссе, и на нас падает снег.

– Кэсси? – Голос Лии заставил меня вернуться в настоящее. Он звучал на удивление мягко.

«Мы не знаем, она ли это, – вспомнила я, – достоверно не знаем». Но, глядя на себя в зеркало, я в это не верю. Синий цвет платья подчеркивает мои глаза. Волосы приобретают более глубокий каштановый цвет, почти рубиновый.

– Этот цвет тебе и правда к лицу, – сообщила мне Лия.

Матери тоже шел. Если какой-то человек знал мою маму, любил ее, считал красивой – именно с вещью такого цвета он бы ее похоронил.

Ее ожерелье. Ее цвет. Мое тело охватило странное онемение, руки стали тяжелыми, язык еле ворочался во рту. Я вернула платье и прошла к выходу из магазина. Напротив был еще один, старомодная кондитерская. Я вернулась к привычкам детства – наблюдать за людьми и рассказывать себе их истории.

Женщина покупает себе лимонные леденцы, она только что рассталась с парнем. Мальчишки, которые засмотрелись на конфеты в виде сигарет, надеются, что мамы не догадаются о том, что они уже пробовали настоящие. Девочка разглядывает леденец размером с ее голову, она пропустила дневной сон.

Мой телефон зазвонил. Я ответила, не отводя взгляда от девочки напротив. Она не тянулась к леденцу. Просто смотрела на него, тихая и печальная.

– Алло?

– Кэсси.

Я узнала голос отца не сразу – Бриггса или Стерлинг узнала бы быстрее.

– Привет, папа, – ответила я, чувствуя, как сжимается горло, как трудно даются слова, а в памяти всплывает все то, что я пыталась забыть. – Сейчас не очень удачный момент.

К девочке с печальными глазами, которая рассматривает леденец, присоединяется ее отец. Он протягивает ей руку. Она ее берет. Легко. Просто.

– Я просто позвонил, чтобы узнать, как у тебя дела.

Папа старается. Я это вижу – но также вижу и легкость, с которой мужчина напротив посадил дочь на плечо. Ей три года, может, четыре. У нее рыжие волосы – светлей моих, но достаточно легко представить, что я в ее возрасте выглядела так же.

Я даже не знала, что у меня есть отец.

– Я в порядке, – говорю я, поворачиваясь спиной к папе с дочкой. Я не хочу знать, решит ли он порадовать ее конфетой. Я не хочу видеть, как она на него посмотрит.

– Утром мне позвонили из полиции. – У отца от природы глубокий голос.

Значит, ты позвонил не для того, чтобы узнать, как у меня дела.

– Кэсси?

– Я слушаю.

– Эксперты смогли получить следы крови с шали, в которую был завернут скелет.

Мое сознание тут же пустилось обдумывать эти сведения. Если ее кровь была на шали, значит, ты завернул ее в какой-то момент перед тем, как… перед тем, как ты…

– Предварительный анализ предполагает, что группа крови та же, что и у твоей матери. – Отец так тщательно контролирует голос, что мне начинает казаться, будто он все записал заранее, что он читает по бумажке. – Сейчас они анализируют ДНК. Они не уверены, что образца хватит, но, если получится, ответ будет в течение нескольких дней. – Его голос чуть дрогнул. – Если им придется проводить анализ ДНК костей… – Его голос сорвался. – Понадобится больше времени.

– Ответ, – сказала я, сосредоточившись на одном этом слове. Оно прозвучало, как обвинение. Ее ожерелье. Ее цвет. – Мне недостаточно знать, что это она. Я хочу знать, кто это сделал.

– Кэсси, – только и смог произнести отец. Заготовленные слова кончились.

Я снова повернулась к магазинчику сладостей. Маленькая рыжая девочка и ее папа давно ушли.

– Мне пора.

Я повесила трубку, как раз когда Лия готова была броситься на меня.

– Понимаю, – тщательно выговаривая слова, произнесла я. – Не моя очередь страдать.

– Нужна иллюстрация номер три? – Лия схватила меня за руку и потянула в заднюю часть магазина.

– Слоан только что рванула к выходу только для персонала, – понизив голос, объяснила она. – Прихватив товаров на пятьсот долларов.

Глава 28

«Кому только пришло в голову приводить нервничающую клептоманку в магазин?» – с упреком, адресованным себе самой, подумала я, когда мы проскользнули к заднему выходу. Серьезно, как так вышло? Дверь за нами закрылась. Слоан стояла в нескольких футах от нас, держа в одной руке шелковую рубашку, а в другой – какой-то браслет.

– Слоан, – сказала я. – Нам нужно вернуться.

– Не просто четыре тела за четыре дня, – сказала Слоан. – Вот что мы упустили. Вот что я упустила. Первое января, второе января – это не просто дни. Это даты. 1/1. 1/2.

– Понимаю, – сказала Лия настолько убедительно, что и я ей почти поверила. – Давай расскажешь нам об этом после того, как мы вернемся, пока Джуд или консультанты не заметили нашего отсутствия.

– Один, один, два, – продолжала Слоан, словно не слыша Лию. – Так начинается последовательность. 1/1. 1/2. Видите? Последовательность не была нарушена, потому что закономерности «одно тело в день»