Загадка Ситтафорда - Кристи Агата

– Позвольте предложить вам чашку чаю.

– Спасибо, мистер Дакрс. Время не ждет. Я иду к тете Джима – Дженнифер.

В «Лаврах» Эмили сказали, что миссис Гарднер вышла, но скоро возвратится.

Эмили мило улыбнулась горничной:

– Я зайду, подожду ее.

– Не хотите пока поговорить с сиделкой Дэвис?

О, Эмили всегда была готова поговорить с кем угодно!

– Хочу, – немедленно ответила она.

Несколько минут спустя появилась сиделка Дэвис, накрахмаленная, любопытствующая.

– Здравствуйте. Я Эмили Трефусис, – представилась Эмили. – В некотором роде племянница миссис Гарднер. То есть собираюсь стать ею, но мой жених Джим Пирсон арестован, что, я думаю, вам известно.

– Ах, такой страх! – сказала сиделка Дэвис. – Мы прочитали об этом сегодня утром в газетах. Ужасная история! Но вы молодцом, вы, кажется, это хорошо переносите. – В голосе сиделки послышалась нотка неодобрения. Она считала, что больничные сиделки справляются со всякого рода переживаниями благодаря силе характера, что же касается остальных смертных, то они должны давать волю чувствам.

– Нельзя унывать, – сказала Эмили. – Я надеюсь, вы согласитесь со мной. Я понимаю, как неловко быть связанной с семьей убийцы.

– Конечно, очень неприятно, – слегка оттаивая от этого знака внимания, сказала сиделка Дэвис. – Но прежде всего – долг перед больным.

– Великолепно! – сказала Эмили. – Должно быть, тете Дженнифер очень приятно чувствовать, что у нее есть на кого опереться.

– Ну, конечно, – сказала сиделка, притворно улыбаясь. – Вы так добры. Но, разумеется, у меня были всякого рода любопытные случаи и до этого, ну вот, скажем, в предыдущем случае, когда я ухаживала…

Эмили пришлось терпеливо выслушать различные подробности сложного процесса развода и установления отцовства. Рассыпавшись в комплиментах по поводу такта, благоразумия и savoir faire сиделки Дэвис, Эмили незаметно вернулась к Гарднерам.

– Я совершенно не знаю мужа миссис Гарднер. Я не была с ним никогда знакома. Он ведь совсем не выходит из дома?

– Не выходит, бедный.

– Что же с ним такое?

Сиделка Дэвис углубилась в эту тему с профессиональным смаком.

– Значит, он может поправиться, – задумчиво проговорила Эмили.

– Он все равно будет очень слаб, – сказала сиделка.

– Да, но состояние его постепенно улучшается, ведь правда?

Сиделка с твердым профессиональным унынием покачала головой.

– Мало что может помочь в таких случаях…

У Эмили в ее маленькой записной книжке было перечислено то, что она назвала алиби тети Дженнифер. И вот ради проверки она как бы невзначай проронила:

– Странно подумать, что тетя Дженнифер была в кино, когда убивали ее брата.

– Да, весьма прискорбно, – сказала сиделка Дэвис. – Конечно, она не могла знать, но все равно остается неприятный осадок.

Эмили пыталась узнать то, что ей нужно, не спрашивая об этом напрямую.

– Не было ли у нее какого-нибудь видения или предчувствия? – спросила она. – Не вы, когда она пришла, встретили ее в прихожей и заметили, что у нее какой-то необычный вид?

– Нет, – сказала сиделка, – не я. Я не видела ее до тех пор, пока мы не сели обедать, и выглядела она как всегда.

– Может быть, я что-то путаю, – сказала Эмили.

– Да, возможно, ее встретил кто-то другой, – предположила сиделка. – Я сама вернулась довольно поздно. И я чувствовала себя виноватой за то, что надолго покинула пациента, но он сам меня просил, чтобы я пошла. – Она вдруг глянула на часы. – Ах, он просил у меня еще грелку. Мне надо этим заняться. Извините, мисс Трефусис.

Эмили милостиво отпустила ее и, подойдя к камину, нажала кнопку звонка.

Вошла неряшливая горничная с испуганным лицом.

– Как вас зовут? – спросила Эмили.

– Беатрис, мисс.

– Ах, Беатрис, в конце концов, я, может быть, так и не дождусь своей тети – миссис Гарднер. Я хотела спросить ее о покупках, которые она сделала в пятницу. Вы не знаете, она вернулась с большим пакетом?

– Нет, мисс. Я не видела, как она входила.

– А это не вы говорили, что она возвратилась в шесть часов?

– Да, мисс. Она так и пришла. Я не видела, как она входила, но, когда я в семь часов понесла к ней в комнату горячую воду, я испугалась, потому что она лежала в темноте на кровати. «Ой, мадам, – сказала я, – вы меня так напугали». – «Я пришла давно, в шесть часов», – сказала она. И я не видела нигде большого пакета, – повторила Беатрис, усердствуя в своем желании помочь.

«До чего же все трудно! – подумала Эмили. – Столько надо всякого выдумывать. Сочинила уже и предчувствие, и пакет, но, насколько понимаю, надо еще что-то изобретать, если не хочешь вызывать подозрения».

– Ничего, Беатрис, это не так важно, – ласково улыбнулась она.

Беатрис вышла. Эмили вытащила из сумочки местное расписание, посмотрела в него. «Из Эксетера в три десять. Приходит в Экземптон в три сорок две. Дойти до дома брата и совершить убийство – какое дикое, жестокое слово, какая дикость весь этот вздор! – времени требуется, скажем, от половины до трех четвертей часа. Когда идут поезда назад? Есть один в четыре двадцать пять и еще, о котором говорил мистер Дакрс, в шесть десять, что приходит без двадцати трех семь. Годятся и тот и тот. Жаль, что нет причины подозревать сиделку. Она весь день отсутствовала, и никто не знает, где была. Не может же быть убийства без мотива! Конечно, я на самом деле не верю, что кто-то из этого дома убил капитана Тревильяна, но как-то утешительно знать, что могли бы. Ага, входная дверь!»

В прихожей послышался разговор, дверь открылась, и в комнату вошла Дженнифер Гарднер.

– Я Эмили Трефусис, – сказала Эмили. – Та самая, что обручена с Джимом Пирсоном.

– Значит, вы Эмили? – сказала миссис Гарднер, протягивая руку. – Ну и сюрприз!

И вдруг Эмили почувствовала себя беспомощной и маленькой, совсем маленькой девочкой, которая совершает какую-то глупость. Необыкновенный человек тетя Дженнифер. Характер это, вот что. Характера тети Дженнифер хватило бы на двух и три четверти человека вместо одного.

– Вы пили чай, дорогая? Нет? Тогда попьем сейчас. Только минутку, я должна сначала пойти наверх, заглянуть к Роберту.

Странное выражение промелькнуло на ее лице, когда она произнесла имя мужа. Словно луч света скользнул по темной водной зыби. И глубокий красивый голос смягчился.

«Она боготворит его, – подумала Эмили, оставшись одна в гостиной. – И все равно в ней есть что-то пугающее. И по душе ли дядюшке Роберту такое обожание?»

Когда Дженнифер Гарднер вернулась и сняла шляпу, Эмили восхитилась ее гладкими, зачесанными от лба назад волосами.

– Вы пришли поговорить о делах, Эмили? Если нет, я вас очень понимаю.

– Не слишком-то много проку от их обсуждения, не так ли?

– Нам остается лишь надеяться, что они найдут настоящего убийцу, – сказала миссис Гарднер. – Будьте добры, Эмили, позвоните. Я пошлю сиделке чаю. Не хочу, чтобы она тут болтала. Терпеть не могу больничных сиделок.

– Она хоть хорошая?

– Наверное. Во всяком случае, Роберт считает, что да. Мне она совсем не нравится и всегда не нравилась. Но Роберт говорит – гораздо лучше тех, что были раньше.

– Она и выглядит неплохо, – сказала Эмили.

– Глупости. Это с ее-то лапищами?

Эмили посмотрела, как длинные белые пальцы тети касаются молочника, щипчиков для сахара.

Вошла Беатрис, взяла чашку чаю, тарелку с печеньем и вышла.

– Роберт очень расстроен всем этим, – сказала миссис Гарднер. – Он вводит себя в такие странные состояния. Думаю, это все проявление болезни.

– Он не был близко знаком с капитаном Тревильяном?

Дженнифер Гарднер покачала головой.

– Он не знал его и не испытывал к нему интереса. Честно говоря, я и сама не могу особенно глубоко скорбеть по поводу его кончины. Он был жестоким, скупым человеком. Ему было известно, как нам тяжело. Бедность! Он знал, что, ссуди он нас вовремя деньгами, и Роберту стало бы доступно специальное лечение, которое могло поправить дело. Ну вот ему и воздалось.