Жизнь наоборот - Галия Сергеевна Мавлютова

— Игорь? Ты?

— Кому Игорь, а кому — Игорь Константинович! — прогрохотал плотный коренастый мужчина и уселся на стол.

Батанов посерьёзнел. С начальством не шутят. Мужчина покачал одной ногой, затем второй и кивнул в сторону Степаныча:

— Спит?

— Спит, — поддакнул Батанов, улыбаясь.

Про привычку Степаныча спать и всё слышать знали в 133-м отделе уже сто лет. Так и вышло.

— Кто это спит? Никто здесь не спит, это видимость, мираж, — прокряхтел Степаныч и с удовольствием потянулся. — Здорово, Игорёк! Никак нагрянул повышать раскрываемость?

— Так вы обросли «глухарями», как шелудивая собака блохами, — проворчал сановный Игорёк и постучал кулаком о кулак.

Раздался глухой стук суставов. Батанов вздрогнул.

— Весь Главк на ушах стоит. Вот меня пригнали. Будем вам процент раскрываемости поднимать.

— Лучше бы стаканы подымали, — сердито прошипел Степаныч, слегка отвернувшись в сторону, чтобы его не услышали.

Напрасно старался. Услышали.

— Не те времена, Виктор Степанович, — бодро отозвался Игорёк и, встав со стола, прошагал по кабинету, потом вдруг резко нагнулся к Батанову, засунув кулаки в карманы.

— Ты кого мне откомандировал в группу? Это что, прикол?

Батанов нервно заёрзал в кресле. Игорь Малышев когда-то начинал опером на территории. В отделе его любили: шустрый, отзывчивый, скорый на ногу. Преступления раскрывал легко, почти играючи. Вскоре его забрали в Главк, а там Игорёк стал Игорем Константиновичем, быстро вырос до большого начальника и прослыл самым жёстким руководителем. Во взятках замечен не был, иначе бы его имя полоскали на всех углах. Если приезжал на территорию повышать раскрываемость — повышал. В процентном отношении отделы выигрывали. А вот в кадровом получались недочёты. После выездов Малышева «на землю» в отделах часто случались отставки, понижения, увольнения, иногда аресты и следственные действия. Руководители районов и территориальных отделов трепетали при имени Малышева. Один Степаныч имел неотъемлемое право называть его Игорьком вследствие того, что когда-то Малышев работал опером под его началом. Степаныч часто вспоминал, как натаскивал Игорька оперскому ремеслу.

— Ты, Игорёк, не шебутись, это я посоветовал Косте отправить тебе на подмогу эту девицу, — торжественным тоном заявил Степаныч, потягиваясь в кресле, как кот после побудки. — Она нормальная девчонка, немного со странностями, этого у неё не отнять, но к ней подход нужен. Она справится. Ты её гоняй, как сидорову козу. Помнишь, как я тебя гонял?

Малышев брезгливо поморщился, но подавил раздражение:

— Виктор Степанович, с меня показатели требуют. А вы в игрушки играетесь!

Игорь Константинович отвернулся и стиснул зубы. Кулаки в карманах, напряжённая поза, бегающие желваки. Кочетов долго смотрел на разъярённого Малышева, наконец, примирительно произнёс:

— Ты, Игорь Константинович, не сучи кулаками. Не то место. Не то время. Кадровую политику не мы с Костей придумали. Нам эту девчонку навязали. Никак от неё не избавимся. А ты сможешь. Погоняй её, как следует, она сама сдастся. Ты умеешь работать с молодёжью. Я же знаю!

— Игорь Константинович, у нас угоны. Если не раскроем в срок, всем несладко придётся. Если получится — я тебе хорошего опера выделю. А пока… — Батанов замолчал, выигрывая время.

Ждал, пока Малышев успокоится.

— Ты что, считаешь, что у меня всё сладко? Всё в шоколаде, да? В Главке тоже не мёдом намазано! Там результаты ждут. Министр каждые полчаса звонит. Как я её отправлю в адреса? Самому, что ли, с ней ходить? Давай нормального опера! По-хорошему.

— Да с этой расчленёнкой всё быстро заглохнет. Ничего резонансного, бытовуха какая-нибудь, — пробормотал Батанов, морщась от неловкого момента: вроде как прощения просил за неопознанные трупы у высокого начальства.

— Заглохнет, говоришь? Заглохнет, понимаю, ты на это и надеешься, — совсем остервенел Малышев, — но в этот раз номер не пройдёт! Труп нашли в подъезде, где живёт вице-губернатор. Это же центр города. Там видеонаблюдение, охрана, неподалёку пост ГИБДД. И по нолям!

— Видеонаблюдение только на улице, в подъезде камеры не было, а пост охраны сняли. Гаишники ничего не видели! А вице-губернаторов этих развелось, как, сам говоришь…

Батанов стоял, вставив кулаки в карманы. Малышев налился краской: сначала побагровел и раздулся, как арбуз, затем посинел и уменьшился в размерах. Изменения в антураже высокого начальства настолько напугали Батанова, что он вытащил кулаки из карманов и примирительно затряс ладонями, словно гонял мячик в спортзале.

— Установим! Раскроем! Доложим! — голос Батанова осип от усердия, видимо, перестарался с докладом.

— С кем раскроем? С этой твоей девицей? — взвился Малышев и наткнулся на стол, шёпотом ругнулся и замолчал, потирая покрасневшую руку.

Все трое мрачно засопели. Степаныч нахмурился, Батанов приподнялся над столом, Малышев продолжал нервно мерить шагами небольшой кабинет, от злости натыкаясь на углы стола и стулья.

— Забыл, как сам был молодым, — проворчал Степаныч, — а ты вспомни! Я тоже боялся тебя посылать в адреса одного. Но посылал. И ты ходил. Фыркал, паниковал, но ходил. Один раз тебе морду набили. Синяк сидел целый месяц. И она будет ходить. Ничего не случится.

— А если её изнасилуют или морду набьют? Что мне прикажешь делать?

Малышев остановился перед низким креслом, видимо, собираясь сорвать злость, но увидел не то, что хотел видеть. В кресле, согнувшись, сидел сморщенный старичок. Ершистый, задорный, под стать фамилии, но уже совсем слабенький. Малышев мотнул головой, сбрасывая с себя раздражение и злость.

— Ладно, уговорили, — хмыкнул Игорь Константинович, сдаваясь, — умеешь ты, Виктор Степанович, уломать. Закалку сохранил. Молодец!

— А то! — воскликнул довольный Степаныч и заливисто засмеялся.

Батанов разжал кулаки и посмотрел на календарь:

— До которого к нам?

— Пока не раскроем расчленёнку. Никогда такого не было, чтобы пакет с трупом валялся прямо в подъезде. Не было!

— Да уж, — согласился Батанов, — такого не было. Игорь Константинович, как только рейды проведём, выделю вам нормального опера.

— Договорились! И где эта звезда уголовного розыска?

— Она с суток! — в голос проорали Степаныч и Батанов.

Малышев мотнул головой, натужно улыбнулся и вышел, махнув на прощание сжатым кулаком. Его спина несколько сократилась в объёме, что означало, из важного сановного лица Малышев превратился в обычного сотрудника.

* * *

По потолку бегали неясные тени, просочившиеся с улицы сквозь задёрнутые шторы. Алина лежала на боку и смотрела на спящего Диму. И хотя они встречались уже три месяца, она впервые ощутила себя женщиной. Сегодня она любила без страха и опасений, что вернутся родители, зазвонит телефон, позвонят в дверь. В квартире стояла спокойная и расслабляющая тишина. Димины родители уехали на дачу, телефоны были отключены. Раннее утро обещало радостную и беспокойную суету, но Алёна не боялась ничего, она хотела прожить этот день