Наталья Андреева - Гробница Наполеона

— Ты способен на любую каверзу. Нет чтобы сказать: она повесилась. Самоубийство. Тебе непременно надо копать! Давай, выходи отсюда!

Грушин молча вышел из кабинета. Артем последним шагнул в каминный зал и потянулся к рычагу. Стеллаж неслышно вернулся на место.

— Ловко! — не удержался от комментария Артем. — Механизм работает безупречно! Никто и не услышит! Итак…

— Итак…

Хозяин уселся за стол, на свое место и потянулся к крохотному хрустальному графинчику с мятным ликером. Наполнил рюмочку и, не предлагая никому присоединиться, пригубил.

— Грушин, и как только ты пьешь эту гадость! — не удержалась Инга.

— А как ты умудрилась прикончить за вечер две бутылки шампанского? — огрызнулся тот. — Посмотри! На донышке осталось!

— Маньяк!

— Алкоголичка.

— Перестаньте, — оборвал их Артем. И мягко заметил: — Инга, ты и в самом деле слишком много пьешь.

— А можно удержаться? — сорвалась вдруг она. — Вы посмотрите, что здесь происходит! Второй труп!

— Это самоубийство, — упрямо сказал Артем. — У нее ведь, мне кажется, был повод!

— Да, она употребляла наркотики! — резко сказала Инга. — Но ведь ей только что дали дозу! Она была под кайфом! Повеситься в таком состоянии? Вот если бы у нее была ломка…

— Кто дал? — удивленно спросил Артем.— Кто здесь балуется наркотиками?

— Он, — кивнул на Грушина Сид.

— Что-о?!

— Да. Я дал Кире дозу. И что? Сделал это из гуманных соображений, — пожал плечами хозяин дома.

— Так вот где она брала… — ахнула Прасковья Федоровна. — Даня… Но зачем?!

— А это уж мое дело, — спокойно сказал Грушин.

— Я была о тебе лучшего мнения, — упавшим голосом сказала Прасковья Федоровна.

— Я о вас тоже, многоуважаемая наша знаменитость! Так что вам лучше помолчать.

— Мать? На что этот тип намекает? — тяжелым взглядом уставился на жену Сид.

— Ах, не слушай его! Очередная шутка!

— Хороши шутки! Чтобы вы ни говорили, а Киру-то убили! — напомнил Грушин. — Это мог сделать любой из вас. Вы все выше метра семидесяти.

— Во мне метр шестьдесят девять, — поспешно заметила Прасковья Федоровна.

— О! Это существенно меняет дело!

— Но разве могла слабая женщина… — негромко заметила Инга.

— Технически — вполне! — сказал Грушин. — А что тут сложного? Душили-то ее не под потолком! И, скорее всего, сзади. Накинули петлю на шею и затянули. Потом отволокли в кабинет. Кира была маленького роста и субтильная. Кожа да кости. Пятидесяти килограммов не весила. Легкая, как перышко!

— А ты проверял? — вскользь заметил Артем.

— Это видно на глаз. Итак, ее удушили, отнесли в кабинет. Потом убийца пододвинул стол прямо под люстру, снял петлю с шеи жертвы, закрепил на крюке. Поднял Киру, поставил на стол, придержал, вновь накинул петлю на шею, и… Вторая борозда!

— Разве я могла это сделать? — жалобно спросила Прасковья Федоровна. — Ведь я же такая… такая…

— Да хватит вам притворяться! — презрительно сказала Инга. — Вовсе вы не больная! И не слабая! На вас пахать можно! Да, да, да! И не надо на меня так смотреть! Мы с Кирой были подругами. Обе в прислугах, вот и сошлись. Любили жаловаться друг другу на хозяев.

— Да что ты такое говоришь! — всплеснула руками Прасковья Федоровна. — Какая я хозяйка Кире?! Я ее подруга!

— А кто писал за вас романы? Кто?! — взвилась вдруг Инга. — Или вы хотите сказать, что стояли у плиты, пока она сидела за письменным столом? Делали уборку? Мыли полы? Да вы эксплуатировали ее! Безбожно!

— Я просто хотела ее отвлечь, — пробормотала Прасковья Федоровна. — Я давала ей кров. И…

— Ага! — сообразил вдруг Валентин Борисюк. — Вот оно что! Оказывается, вы даже не сами все это писали!

— Да сама! Сама! Просто вдвоем быстрее! Кира только немного мне помогала.

— Например, порнуху писала. Постельные сцены, — мрачно заметил Сид. — А где она это брала? В своем воображении? Ха!

И тут что-то сообразил Даниил Грушин. Хлопнул себя по лбу со словами:

— Ну, я и дурак! Вот оно что! Ай да Сидор!

— Не смей! Не смей трогать моего мужа! — взвизгнула Прасковья Федоровна.

— Ну, хватит! — скомандовал Артем. — Прекратите эту истерику! Кто писал, за кого писал… Не суть важно. За что ее убили, если убили? Это надо выяснить! Кто она? Шантажируемая или шантажистка? Грушин?

— Вот в этом и заключалась главная ошибка убийцы, — загадочно сказал хозяин дома.

— Зато я не ошибусь. Следующей жертвой будешь ты. А убийцей — я.

— Артем Дмитриевич! — испуганно сказал Валентин. — Ну зачем вы так? По-моему, пора, наконец, вызвать милицию и…

— Нет, — хором сказали все, кроме Грушина. Даже Сид.

— Валентин, я же тебе сказал: не спеши, — напомнил Даниил Грушин. — Твой шанс впереди.

— Какой такой шанс? — пробормотал зам по рекламе.

— Все уладить. А ты милицию собрался вызывать! Как бы потом не пожалеть.

— Да что вы меня пугаете! Весь вечер пугаете! То в убийстве обвиняете! Уж не думаете ли вы, что у меня был мотив убить эту наркоманку? — возмутился Валентин Борисюк.

— А если она тебя шантажировала? — пристально глянул на него Артем.

— Она меня ша…

И Валентин вдруг осекся.

— В кабинет можно проникнуть тремя путями, — вздохнул Грушин. — Вернее, четырьмя, но я не думаю, что тело Киры тащили через балкон. Это проблема даже для Сида.

— А при чем здесь я? — мгновенно отреагировал тот. — Как что — сразу Сид!

— Да так. К слову пришлось. Из всех здесь присутствующих ты находишься в наилучшей физической форме. Тебе под силу любые акробатические трюки. Что с петлей, что с…

— Ну да! Кажись, кто-то еще железо по утрам тягает? — И Сид выразительно посмотрел на хозяина дома.

— Мне-то к чему ее убивать? — удивился Грушин. — И потом: если бы я этого хотел, у меня был шанс. Вместо дозы дать Кире шприц с ядом. Или устроить передозировку.

— Кто вас, маньяков, поймет, — еле слышно фыркнула Инга. — Может, ты хочешь засадить кого-нибудь в тюрьму? Потому и устроил весь этот цирк!

— Я играю по-честному, — неожиданно обиделся Грушин. — Среди вас невинных нет. Только шантажисты и шантажируемые.

— Ну а при чем здесь шантажируемые? — напомнил Артем. — Они-то жертвы!

— А что, если некто совершил поступок уголовно наказуемый? Допустим, убил человека. А в милицию пойти не захотел. Пожертвовать несколькими годами жизни и карьерой. Лучше скрыть.

— Но ведь бывают разные обстоятельства, — пожала плечами Инга.

— Ага! Значит, убийство можно оправдать обстоятельствами?

И Грушин обвел взглядом сидящих за столом. Гости подавленно молчали.

— У нас уже второй труп, — констатировал хозяин. — Напоминаю: сейчас подходящий момент для признаний. Или будем по-прежнему играть в чет-нечет? Но один из вас уже ошибся! А я ведь предупреждал!

— Ты бы лучше за… — начал было Сид.

Но тут случилось неожиданное. Звонок раздался как гром среди ясного неба. Кто-то стоял на пороге и звонил в дверь! Да, это был не мобильный телефон. Звук резче, пронзительнее и отчетливо слышен на втором этаже.

— Боже! — ахнула Прасковья Федоровна.

— Кто-то пришел, — напряженно сказала Инга.

Валентин Борисюк побледнел и ничего не сказал. Сид вскочил. И только Артем решительно поднялся со словами:

— Надо открыть.

— Все согласны? — спросил хозяин дома.

— Это же свидетель! — взвизгнула Прасковья Федоровна.

— А если он увидит трупы? — напомнил Валентин.

— Кто-то пять минут назад предлагал вызвать милицию, — усмехнулся Грушин.

— Значит, это милиция? — нервно спросил Артем. — Тогда тем более не надо открывать!

— Грушин, ты что, вызвал милицию? — уставилась на хозяина дома Инга.

И все замерли.

— Нет. Я не вызывал милицию, — ответил тот.

В дверь позвонили еще раз. Потом еще.

— Лучше открыть, — прошептала Прасковья Федоровна. — Окна ведь светятся! Он знает, что в доме кто-то есть!

— Грушин, кто это?! — зло выкрикнул Артем. — Очередной сюрприз, да?!

— Это шофер. Всего-навсего шофер.

— Какой шофер? — удивился Реутов.

— Твой.

— Ты что, чокнутый?

— Ты же сам просил.

— Да когда это было! Я сейчас его отправлю, — и Артем решительно направился к дверям.

— Стой! — крикнула Инга. — Он же тебя увидит!

— Ну и что?

— Как это что?! А когда начнется расследование? Когда милиция получит трупы? Шофер скажет, что его шеф был здесь! И ты вовек не отмажешься!

— Точно, — сообразил вдруг Артем. — И что делать?

— Надо его впустить и где-нибудь запереть, — задумчиво сказал Сид. — Потом решить, что с ним делать.

— Хорошая мысль, — сказал Грушин и направился к дверям.

Реутов молча посторонился и пропустил его в коридор.

— Я сейчас иду! Иду! — крикнул Даниил Грушин, спускаясь по лестнице.