Пока любовь растворяется в воде - Фульвио Эрвас

эта история возвращает нас в прошлое? Скажите, есть ли надежда?

— Узнать, кому принадлежит скелет, и избавить вас от сомнений?

— Да.

— Я думаю, есть, — чересчур поспешно ответил инспектор.

— Заходите, заходите, Стуки.

Леонарди сел, но сразу же резко вскочил, чтобы проверить, плотно ли закрыта дверь.

— Ну что? Вы теперь поняли, что дело Бельтраме было запутанным с самого начала?

Инспектор и комиссар пристально взглянули друг на друга.

— Хорошо. К чему скрывать? Эта история мне не нравится и никогда не нравилась. Семья Бельтраме меня раздражает. Это их высокомерие…

— В нашей работе такое случается.

— Стуки, иногда я размышляю о том, влияют ли на нас преступления, над раскрытием которых мы работаем. А еще задаю себе вопрос: в состоянии ли мы при этом полностью избавиться от наших человеческих симпатий и антипатий?

— Иногда нет.

— И все же, клянусь вам, Стуки, мы трудились не покладая рук. Нами самым тщательным образом были опрошены все, с кем общалась Аличе Бельтраме. Десятки людей. И должен вам сказать, что семья, по крайней мере в начале, не слишком-то стремилась с нами сотрудничать.

— Как же так, комиссар?

— Я думаю, все дело в матери Аличе. По-моему, она так и не смогла принять того, что произошло. Конечно, они были вынуждены сообщить нам имена нескольких, назовем их так, друзей дочери. С некоторых смущением, это понятно. И почти сразу же на нас обрушилась их критика и посыпались недовольные замечания. И когда эти два генерала, мать и сестра, пришли к заключению, что мы вряд ли раскроем дело, как будто все это можно было решить за несколько недель, они буквально захлопнули перед нами двери. Представьте себе, они даже обратились к частному детективу, вот так они доверяли полиции. И потом, у Аличе Бельтраме была та болезнь, психическое расстройство с пугающим названием.

— Да, я прочитал в бумагах: нарциссическое расстройство личности.

— Вы знаете, что это значит? Существует такое нарушение психики, и у Бельтраме были все его признаки. В связи с этим Аличе даже ходила к психотерапевту. Мы с ним побеседовали и собрали свидетельства о ее высокомерии, эгоцентризме, ненасыщаемой потребности в восхищении и отсутствии сострадательной чувствительности по отношению к другим людям.

— То есть эмпатии, — задумчиво произнес Стуки.

— Так объяснил нам психолог, который консультировал нас в первые месяцы работы.

— Другими словами, вы хотите сказать, что нарцисс, когда решает исчезнуть, чаще всего делает это для того, чтобы привлечь к себе внимание, и устраивает все так, чтобы не сходить со сцены хотя бы… десять лет? И рано или поздно он вернется, чтобы всех поразить?

— Вот! Я именно так и подумал. Вы ведь помните, что Аличе Бельтраме организовывала разные путешествия? Она вполне могла подготовить одно и для себя. Стуки, поверьте мне: я был уверен, что она появится снова, смеясь над всеми нами. И прежде всего — надо мной.

Стуки молча наблюдал за комиссаром. Леонарди больше не сдерживался.

— Вы слыхали, как прозвали Аличе ее мужчины?

— Нет.

— Самка богомола. И это о многом говорит.

— А вы знаете, комиссар, что самка богомола — это единственное насекомое, которое может поворачивать голову на сто восемьдесят градусов? Может быть, Бельтраме называли так потому, что эта женщина была в состоянии замечать все вокруг?

Леонарди умолк.

— Вам удалось что-нибудь обнаружить о Джакомо Бенвенью? — спросил Стуки.

— А, последний кавалер. Что, по-вашему, здесь можно найти? Когда все произошло, он был на отдыхе в одной из туристических деревень Тосканы. Естественно, мы проверили. В том числе и потому, что нам прислали три анонимных письма, в которых утверждалось, что Бенвенью был причастен к исчезновению Аличе Бельтраме.

— Вы им не поверили?

— Знаете, в письмах эта уверенность основывалась на том, что Бенвенью происходил из семьи, отмеченной преступлением. Естественно, полиция не может потворствовать подобным предрассудкам: сумасшедшая семья — значит, все сумасшедшие!

— Нет конечно.

— Джакомо Бенвенью — еще молодой, но знающий свое дело доктор. Открою вам секрет: моя жена несколько лет спустя стала его пациенткой. Знали бы вы, как успешно Бенвенью лечит иглоукалыванием некоторые виды женской астении!

— Он такой хороший иглотерапевт?

— Замечательный!

— Комиссар, знаете, что я подумал? Возможно, и мне была бы полезна пара сеансов иглоукалывания. Однако вам не кажется это подозрительным, что скелет пропавшей женщины обнаружили в земле, принадлежавшей ее последнему бойфренду?

— Это проклятое место. Вы лучше меня знаете, сколько странных личностей тянутся к подобным местам. Поэтому-то я и послал вас проверить сатанистов.

Комиссар вздохнул и развел руками.

— Как бы мне хотелось доказать, что Аличе Бельтраме сбежала по собственной воле! Я был бы просто счастлив.

Леонарди тяжко вздохнул.

— Стуки, я хочу передать вам все материалы — все, что я до сих пор обнаружил, — сказал комиссар, опускаясь в кресло. — Возможно, нам стоит взглянуть на это дело с другой стороны.

Инспектор Стуки слегка кивнул.

— Послушайте, комиссар, лично вам нравится то, что пишет Бельтраме? — спросил он прежде, чем вернуться в свой кабинет.

— Нет, у меня это вызывает отвращение. А у вас?

— Я для себя пока не понял.

В своем кабинете Стуки порылся в шкафу с документами, а затем бегло просмотрел папку, в которую Леонарди складывал вырезки из газет о деле Бельтраме и другие разрозненные материалы. Инспектор задержал взгляд на одной из фотографий Аличе: красивая женщина с волнистыми пепельно-русыми волосами до плеч смотрит вдаль, будто различает там какую-то тень и размышляет, сможет ли та до нее добраться. Не грустная, не веселая — нежная и чуть задумчивая. Стуки попытался прочитать что-то в больших светлых глазах Аличе, прикрыв на фотографии рукой ее рот и нос, но взгляд женщины оставался непроницаемым.

Инспектор Стуки открыл рекламный проспект туристического агентства «Аличе и страны чудес». Он постарался представить, каково это — заниматься любимым делом, не заботясь о деньгах, которых в семье Бельтраме было в достатке благодаря сдаваемым в аренду квартирам. В свое время Леонарди и его коллеги тщательно проверили турагентство: постоянных клиентов, наиболее частые маршруты, банковские операции. Суммы, с которыми имела дело Аличе, были довольно внушительными. Эта женщина обладала поистине множеством достоинств. За это-то, как пришел к убеждению Стуки, Леонарди ее и невзлюбил с самого начала расследования, а поведение родственников Аличе только усугубило ситуацию. Комиссару были больше по душе обычные жертвы и хрестоматийные злодеи, от которых знаешь, чего ожидать. Белое или черное человечество, такое простое и понятное.

По правде говоря, Стуки тоже предпочел бы, чтобы все было предельно ясно. Точнее, к этому нужно было стремиться, потому что — инспектор был в этом уверен — мир, белый или черный, серый, голубой или любой другой, надо прежде всего понять. Именно в этом заключается главная трудность.

Стуки пришел на площадь Дель Грано. Конечно же, он не рассчитывал найти здесь туристическую фирму Аличе, ведь прошло уже десять лет после исчезновения ее владелицы. И действительно, по этому адресу теперь располагался магазин интимной одежды. Это выражение Стуки всегда находил довольно нелепым: что может быть интимного в нижнем белье? Что уж тогда говорить об аптеке, где можно купить слабительное. Или антидепрессанты. Лично он считал, что самые интимные, в полном смысле этого слова, места — это аптека и церковь.

Хозяин бара рядом с магазином прекрасно помнил синьорину Бельтраме. Ее агентство было открыто для клиентов только три дня в неделю: в понедельник и в среду — после обеда, в субботу — утром и днем.

— Какой была Аличе Бельтраме? — спросил мужчину