Безмолвный пациент: комплект из 3 психологических триллеров - Алекс Михаэлидес

окружающих испытывать ненависть в свой адрес – надо сказать, весьма успешно.

– А как сейчас? У вас с Алисией хорошие отношения?

– О да. Мы очень близки. Прямо лучшие подруги, – Элиф загоготала.

В кармане неожиданно завибрировал телефон. Я взглянул на экран: номер неизвестный.

– Прошу прощения, я должен ответить на звонок. Большое спасибо за помощь! – откланиваясь, произнес я.

Элиф что-то неразборчиво пробормотала и вернулась к игре.

* * *

В коридоре я ответил на звонок:

– Алло!

– Тео Фабер?

– Да. Кто это?

– Макс Беренсон. Секретарь передала ваше сообщение.

– Ах да! Спасибо, что перезвонили. Я хотел бы переговорить с вами об Алисии.

– А что? Что-то случилось? Какие-то неприятности?

– Нет. Точнее, не совсем. Алисия – моя пациентка, и вы очень помогли бы мне, если б согласились ответить буквально на пару вопросов. В любое удобное время.

– Я так понимаю, это не телефонный разговор? Вообще-то, я очень занят.

– Я предпочел бы встретиться лично, если вы не против.

Макс Беренсон издал тяжкий вздох и, прикрыв трубку, обратился к кому-то у себя в кабинете, а потом снова ко мне:

– Завтра в семь вечера подходите сюда.

Я собирался уточнить адрес, но он уже повесил трубку.

12

Секретарь Макса Беренсона, вдрызг простуженная, поднесла к носу бумажную салфетку и громко высморкалась.

– Говорит по телефону. Освободится через минуту, – прогундосила она, жестом указывая, куда присесть.

Я кивнул и опустился в одно из кресел. Зона ожидания ограничивалась несколькими неудобными креслами с прямой спинкой и кофейным столиком со стопкой старых журналов. Я поймал себя на мысли, что уголки для посетителей везде выглядят одинаково. С тем же успехом я мог бы сидеть в приемной у врача, директора бюро ритуальных услуг или адвоката.

Наконец дверь в дальнем конце приемной распахнулась и в проеме возникла фигура Макса Беренсона. Взмахом руки он пригласил меня войти и тут же исчез в недрах кабинета. Я поднялся с кресла и последовал за ним. Судя по свойственной Максу жесткой манере общения по телефону, я был готов к тому, что меня ждет довольно неласковый прием. Однако, как ни странно, он начал с извинений:

– Прошу прощения, если во время телефонной беседы я был несколько резок. Неделя выдалась трудная, да еще и неважно себя чувствую… Присядете?

Я сел на стул для посетителей, приставленный к его рабочему столу с противоположной стороны.

– Благодарю вас. И спасибо, что согласились на встречу.

– Честно говоря, сначала я решил, что не стоит этого делать. Принял вас за очередного журналиста, который пытается вытянуть из меня сведения об Алисии. Но потом связался с Гроувом и выяснил, что вы действительно там работаете.

– Вот оно что… Скажите, и часто вас одолевают журналисты?

– Теперь уже нет. А раньше мы не знали, куда от них деться. С тех пор и осталась привычка перепроверять…

Беренсон хотел добавить что-то еще, однако не сдержался и чихнул.

– Прошу прощения, – извинился он, протягивая руку к коробочке с салфетками. – Подцепил простуду от жены.

Пока Макс приводил себя в порядок, я успел немного его рассмотреть. В отличие от младшего брата, Макс Беренсон не отличался привлекательностью: солидный лысеющий мужчина с лицом, испещренным глубокими рубцами от юношеских прыщей. От него исходил крепкий аромат старомодного мужского одеколона. Примерно таким же пользовался мой отец. Обстановка в кабинете также отличалась традиционным стилем. Здесь пахло кожаной мебелью, деревом и книгами. Полная противоположность миру Габриэля Беренсона, в котором правили яркие цвета и красота во имя красоты. У двух братьев не имелось ничего общего.

На рабочем столе Макса стояла фотография покойного Габриэля. Обычный любительский снимок (возможно, его сделал сам Макс?) – Габриэль запечатлен сидящим на заборе на фоне деревенского поля, волосы развеваются на ветру, а на шее висит фотоаппарат. Габриэль больше напоминал актера, чем фотографа. Или актера, играющего роль фотографа.

Макс, заметив, что я разглядываю фотографию, кивнул, словно прочитав мои мысли, и со смехом заметил:

– Брату достались шевелюра и смазливость, а мне – мозги. Шучу! На самом деле меня усыновили. У нас с Габриэлем нет кровного родства.

– Вот это новость! А Габриэля тоже усыновили?

– Нет, только меня. Наши родители долго не могли завести ребенка, а потом, когда появился я, мама неожиданно забеременела, и вскоре у них родился собственный сын. Такое часто случается. Люди наконец перестают нервничать и расслабляются.

– У вас с братом сложились близкие отношения?

– Мы стали лучшими друзьями, что для братьев редкость. Хотя Габриэлю всегда доставалось больше внимания, а я рос в его тени.

– Почему так вышло?

– По-другому и быть не могло. Брат был особенным, с самого детства.

Я отметил привычку Макса во время разговора крутить на пальце обручальное кольцо.

– Габриэль повсюду таскал с собой фотоаппарат, – продолжал он, – и постоянно что-то щелкал. Папа называл его безумцем. Оказалось, в Габриэле действительно была божья искра. Вы видели его работы?

Я тактично улыбнулся. Я не планировал переводить разговор на Габриэля и его талант как фотографа. Вместо этого аккуратно завел речь об Алисии.

– Вы хорошо ее знали, верно?

– Алисию? С чего бы?

При одном упоминании ее имени Макс переменился. Его дружеский тон исчез, голос зазвучал холодно и отчужденно.

– Не знаю, смогу ли помочь. Не я представлял Алисию в суде. Если нужны детали процесса, готов связать вас с моим коллегой Патриком Доэрти.

– Спасибо, я пришел сюда за другим.

– За другим? – Во взгляде Макса загорелось любопытство. – Вряд ли психотерапевты часто беседуют с адвокатами своих пациентов.

– Если пациент в состоянии говорить сам, то нет.

Некоторое время он переваривал услышанное, затем с сомнением произнес:

– Понятно. Я действительно не представляю, чем могу помочь…

– У меня к вам пара вопросов.

– Хорошо. Спрашивайте.

– Помню, я прочел в газетах, что за день до убийства вы видели Габриэля с Алисией…

– Да, мы вместе обедали.

– На ваш взгляд, у них все было в порядке?

Глаза моего собеседника потухли. Видимо, подобный вопрос ему задавали тысячу раз. Он ответил не задумываясь:

– Я не заметил ничего необычного.

– А как насчет Алисии?

– Она вела себя нормально. – Макс пожал плечами. – Ну, может, слегка волновалась, хотя…

– Хотя?

– Нет, ничего.

Я чувствовал: ему есть что сказать. И молча ждал. После небольшой паузы Макс продолжил:

– Хорошо ли вы осведомлены об отношениях Алисии и Габриэля?

– Весьма поверхностно. Я черпал информацию из газет.

– И что вы там прочли?

– Что это был счастливый брак.

– Счастливый брак? – Макс холодно улыбнулся. – Еще бы! Габриэль из кожи вон лез, лишь бы угодить Алисии.

– Понятно. – Я кивнул.

Но на самом деле ничего не понимал.