Секрет тик-так - Наталья Николаевна Александрова

время они успели поменять несколько хозяев, и один малолетний мерзавец отдал их за долги одному такому криминальному типу, который торгует наркотой.

– Это опасно? – встревожился Михаил.

– Если честно, то да, – признался Леня, – меня чуть не убили. Но я не жалуюсь, а просто ввожу вас в курс дела. Думаю, что часы я найду в самом ближайшем времени, однако хотелось бы знать, что вы собираетесь с ними делать?

– Я думал об этом, – вздохнул Михаил, – нужно обязательно узнать, в чем там дело с этими часами.

– Вы хорошо помните текст завещания, возможно, там что-то об этом говорится…

– Да нет, только то, что младшему сыну отец завещает семейную реликвию – эти серебряные часы, надеется, что я сохраню их…

– Как память? – встрепенулся Маркиз. – Там написано – «как память»?

– Не… не помню, – смутился Михаил, – но я могу взять копию завещания у брата. Как раз сейчас к ним еду – сорок дней…

– Вот и чудно, – согласился Леня, – покрутитесь там, поразнюхайте, только напрямую спрашивать ничего не нужно. Что-то мне подсказывает, что тот тип, который хочет заполучить часы, постарается пробраться в вашу семью, чтобы действовать, так сказать, изнутри.

– Хорошо. Я жду подругу, так что не смогу вас подвезти, – сказал Михаил.

– Это и не нужно. Созвонимся. – И Леня вышел из машины.

Он прошел два квартала и свернул в переулок, где оставил машину. Проезжая мимо Михаила, он увидел, что в автомобиль садится потрясающая женщина – высокая стройная брюнетка. Она была в черном в меру коротком платье и жакете. Чувствовалось, что платье сидит как влитое, однако жакет был застегнут на все пуговицы, чтобы скрыть откровенный вырез.

«Сорок дней, – вспомнил Леня, – полагается в черном…»

В последний раз мелькнула длинная нога в изящной черной лодочке, и дверца машины закрылась.

– Однако, – Маркиз покрутил головой, – кто бы мог подумать, что в подругах у этого рохли и зануды пребывает такая потрясающая женщина?.. Не пора ли поменять мнение о клиенте, а то как бы не лопухнуться…

Дверь открыла невестка Михаила, Марианна, жена его второго брата Сергея, того самого, которому достался от отца этот дом.

– А, это ты… – проговорила она с таким откровенно разочарованным выражением лица, как будто вместо желанного гостя увидела на пороге почтальона, переписчика или соседку, заглянувшую занять стакан сахара. – Заходи…

Однако, когда взгляд ее переместился на Лизу, Марианна сначала оторопела, потом плотно сжала губы и опустила сверкнувшие глаза. Лиза улыбнулась Михаилу одними уголками губ и сдержанно поздоровалась с хозяйкой дома. Марианна, справившись с собой, кисло пробормотала приветствие и покосилась на Лизино платье. На самой Марианне было платье в узкую черно-белую полоску, едва ли можно было считать его траурным одеянием.

Как ни мало разбирался Михаил в женской одежде, все же за недолгие встречи успел заметить, что со вкусом у его второй невестки явно обстоит дело плохо. То, что Марианна считала экстравагантностью, выглядело на ее высокой костлявой фигуре жалко и убого. Если же она пыталась следовать моде, то обязательно выбирала те вещи, которые ей нельзя было надевать ни под каким видом. Так и сегодня, от черно-белых полосок рябило в глазах, кроме того, из-за них фигура Марианны казалась еще более длинной и нескладной.

Михаил представил Лизу родственнице, и они вошли в дом.

Прежде, при жизни отца, ему приходилось бывать в этом доме, однако сейчас он не узнал его. Прошло чуть больше месяца после похорон, но брат с женой успели многое переделать. Если раньше жилище отца казалось слишком строгим и немного холодноватым, то теперь все здесь отдавало излишней восточной пышностью. Лепнина, инкрустация, позолоченные светильники и какие-то безвкусные статуэтки не оставляли свободного места. Посреди холла висела огромная люстра из поддельного хрусталя. В какой-то момент Михаилу показалось, что он попал в турецкий или египетский отель.

Не успели они пройти холл, как послышался звук подъехавшей машины. Марианна бросилась к дверям, и в дом вошел старший брат Валерий со своей женой Анной.

На этот раз Марианна встретила гостей с преувеличенной радостью, а с Анной несколько минут по-сестрински обнималась. Выглядели они при этом весьма карикатурно: Марианна была на две головы выше, худа как жердь и бледна, как гипсовая статуя, тогда как Анна – низенькая краснощекая толстушка.

– Как вы все здесь чудненько обустроились! – пропела Анна, высвободившись из ее объятий. – Теперь хоть стало на жилой дом похоже! А то вечно приезжаешь сюда и чувствуешь себя так, как будто попала в холодильник… бр-р!

Михаил отошел в сторону, чтобы не высказывать своего отрицательного мнения, впрочем, его никто не спрашивал. На Лизу Анна поглядела с интересом и даже приветливо. Как все полные люди, она не была злой и сварливой. Если Марианна при жизни отца отчего-то сильно злилась на него, Михаила, то Анна просто его не замечала.

Сейчас она в восторге оглядывалась по сторонам – ей очень нравилась бьющая в глаза пышность. Даже Марианна утратила свой кислый вид, благосклонно внимая словам Анны.

– Чудо, просто чудо! – кричала та. – Господи, как бы я хотела такой дом!

Михаил, наблюдая за невестками из угла холла, подумал, что отец все неправильно рассчитал с наследством. Дом следовало оставить старшему брату Валерию. Его жена приняла бы это как дар божий, с восторгом занималась бы благоустройством, украшала бы дом, как умела. Она не интересовалась своим внешним видом, одевалась кое-как, не придавая этому значения. Зато отлично готовила, любила покушать, вышивала всякие салфеточки и дорожки – ужасно безвкусные, как шипела Марианна. Ей-то хозяйство было совершенно чуждо, готовить она вообще не умела, зато прекрасно чувствовала бы себя, будучи женой хозяина крупной фирмы, – посещение выставок и презентаций, деловые обеды с женами партнеров и все такое…

Тут же вкралась мысль, что отец его при всех своих недостатках был человек неглупый и милых невестушек видел насквозь. Однако сделал так, как сделал. В конце концов, подумал Михаил, отец больше пекся о благополучии своих сыновей и сделал так, как им будет лучше. Им, но не ему, младшему.

«Пора бы тебе простить отца», – услышал Михаил укоризненный голос мамы и понял, что она права.

– Марианна, это кто пришел-то? – раздался зычный голос из другой комнаты.

– Кто у вас там? – встрепенулась Анна.

– А ты не знаешь? – лицо Марианны перекосилось, как будто она съела подряд шесть лимонов. – Тетя Шура!

– Она жива? – От неожиданности Анна спросила слишком громко.

– Жива! – громогласно подтвердила появившаяся на пороге холла высокая дородная старуха с палкой. – А ты, Анна, гляжу, и не рада? Да мне наплевать, я не к тебе в гости приехала. И не к ним. – Она махнула палкой в сторону Марианны и Сергея. – Я приехала племянника моего помянуть, Арсения покойного. Не довелось на могилу горсть земли бросить, так хоть на сорок дней помяну…

– Что это за чудо? – шепотом спросила Лиза, подойдя неслышно.

– Тетка отца, Александра… – Михаил замялся, сообразив, что не знает отчества. – Я сам ее ни разу не видел, вроде ей лет восемьдесят уже… Вот уж правда что чудо…

На тетке, как и на Лизе, тоже было все черное – широченные, как у революционного матроса, брюки, сверху свободная блуза, как у художника Тюбика из сказки про Незнайку. Только у Тюбика еще был шелковый бант на шее, а у тетки на шее ничего не было, зато седые растрепанные волосы были прихвачены черной повязкой на манер пиратской.

Зоркими не по возрасту глазами оглядев холл, тетка без промедления направилась к Михаилу.

– Ты что ли – поскребыш? Тайный плод любви несчастной?

– Ну, я. – Михаил внутренне напрягся, решив, что, если чертова старуха скажет что-то неуважительное про его мать, он не посмотрит на возраст и поставит ее на место.

– Не похож, – гудела тетя Шура, – видно в мать удался. Ну, счастливый будешь! Это жена твоя? Красивая девка, не чета этим… – Она пренебрежительно махнула палкой в сторону невесток.

– Подруга… – смутился Михаил.