Фридрих Незнанский - Побег с «Оборотнем»

Он рылся в мыслях, выискивая подсказку. Подсказок не было. Девчонка смотрела на него большими незамутненными глазами, ждала, пока он примет это единственное неверное решение.

— Учти, электрички через Колядино ходят не так уж часто, — добавила Валюша, — и еще, на нашем месте я бы не совалась на вокзал в Колядино. Это слишком просто, и нас там приберут. Следующая остановка электрички — в Щечино, вот туда мы и должны добраться на машине, не имеющей отношения к городскому таксопарку. Отсюда ехать примерно минут тридцать — поскольку перегон длинный. И третье, Турецкий. В электричке нам лучше разделиться: ты поедешь в одном вагоне, я поеду в другом. Будут искать высокого мужчину в кожаном пиджаке и маленькую девочку с рюкзаком, которые путешествуют вместе. На мужчин и девочек в отдельности смотреть не будут. У них же нет, надеюсь, наших фото? Выходим в Подгорном и вновь воссоединяемся, идет?

— Может, у тебя еще и «в-четвертых» имеется? — сварливо пробрюзжал Турецкий.

— Да, имеется, — кивнула Валюша, — оно логично вытекает из третьего. Не хочу претендовать на твои финансы, но что-то надо делать с нашей внешностью. Так дальше продолжаться не может, Турецкий. Мы должны быть Незаметны, понимаешь? А наша одежда — слишком вызывающа и видна за километр. В такой одежде трудно бросать вызов природе…

Когда он очнулся от раздумий, она, склонив головку, с интересом его рассматривала. «Кто из нас умнее?» — с какой-то глупой мужской ревностью подумал Турецкий.

— И где нам лучше ловить машину? — проворчал он.

— Нигде, — хихикнула девчонка, — гони пятьсот рублей и сиди кури. Я сбегаю за машиной, найду чего-нибудь. Да не волнуйся, я справлюсь, все пройдет штатно.

Глава десятая

На громыхающем тарантасе, водитель которого за сиреневую купюру согласен был ехать хоть до Колымы, они промчались проспект Маршала Конева, за несколько минут миновали дубовское захолустье — несколько кварталов аварийных бараков.

— Не обращай внимания, — покосилась на него Валюша, — в Нью-Йорке тоже есть такие места.

— И давно ты из Нью-Йорка? — проворчал он.

— Я путешествую только мысленно, — ухмыльнулась девчонка, — я дальше Тулы вообще нигде не была, довольствуюсь каналом «Дискавери». Но какие мои годы, согласись? Вздремни, Турецкий, за окном ничего интересного больше не будет.

Он давно уже понял, что палец в рот ей лучше не класть — откусит по самое колено. За окном мелькали поля, увенчанные стайками «быстроногих» стрижей, березовые перелески. Асфальтовое покрытие давно оборвалось, машина прыгала на ухабам, доставляя этим самым удовольствие всем сидящим в салоне, кроме Турецкого. Шофер беззаботно посвистывал, временами косился в зеркало на странную парочку, Валюша держалась за ручку над дверью и каждый раз, подлетая к потолку, восторженно вопила «Оппа!». Подобные ощущения Турецкий испытывал, когда в далекие студенческие годы пролетал на «кукурузнике» над кукурузными же полями, направляясь в стройотряд под Брянском. Но в том путешествии давали картонные пакеты, и он был несколько помоложе.

Дорога петляла, зарываясь в поросшие гигантскими борщевиками пустоши. И вдруг вылетела к кладбищу — неизменному спутнику хоть какой-то, но цивилизации. Стая ворон, испуганная грохотом, взмыла с заросшего молочаем бугра. Но вот кресты и покосившиеся памятники остались в стороне, потянулась заброшенная ферма, зияющая пустыми глазницами. Одна из глазниц оказалась не пустой — оттуда немигающим взором таращилась на гремящую колымагу черная лошадиная морда. И снова извечная русская «идиллия» — дорога, вспаханная ковровой бомбардировкой, непересыхающие лужи в глубоких рытвинах, «пьяные» столбы линии электропередач. Деревня стартовала внезапно. Просевшая крыша всплыла из-за ломаного очертания плетня. Дорогу перегородил ржавый остов трактора «Кировец». Водитель сбросил скорость, объехал преграду. Собака с радостным гавканьем бросилась под колеса. Шофер ругнулся, чуть не наехал на забор, увенчанный насаженными на штакетины кирзовыми сапогами и человеческим лицом, выражающим ленивое любопытство. За развалюхами на околице потянулись нормальные частные дома, отдельные из которых можно было отнести к зажиточным. Дорожное покрытие стало практически плоским, расширилась проезжая часть. Подросла этажность зданий, и несколько минут спустя водитель остановился перед унылой бетонной постройкой, символизирующей, судя по всему, местную остановочную платформу.

Получив обещанную сумму, водитель испарился. Обстановка менялась кардинально, не в лучшую сторону. «Привокзальная площадь» переживала трудные времена. Рыночные ряды пустовали, став прибежищем своры бездомных собак, не проявляющих, к счастью, склонности к агрессии.

Здесь не было никакого транспорта, не считая запряженной лошадью повозки, нагруженной молочными баками — она стояла у строения с надписью «Продукты». О наблюдении со стороны дубовских законников речь пока не шла. У магазина старушки торговали редиской, укропом, прошлогодней картошкой, ходили люди не самого презентабельного вида. Безбожно чадя, подъехала «Газель». Турецкий насторожился. Но это были «свои» — выбрался водитель в спадающих трико, поплелся к кузову, распахнул двери. Через минуту он уже ругался с упитанной теткой по поводу доставки товара. Показалась местная молодежь: двое парней, умирающих от скуки, не знающих, куда применить свои энергию и таланты, с любопытством уставились на новоприбывших — особенно на Валюшу, у которой в ухе торчал наушник. Дополнительные неприятности вроде были ни к чему.

— Не обращай внимания, — отмахнулась Валюша, проследив за его взглядом, — народ здесь такой живет. Наглы называются. Работы у них нет, всеми днями шатаются, приключений ищут. Будут приставать — ты только не размахивай руками. Я сошлюсь на местного парня — некоего Колю Карачуна, он здесь в авторитете — и от нас отстанут. Постой здесь, я сбегаю расписание посмотрю.

Он остался в одиночестве, продолжал осматриваться. На другой стороне пустыря красовалось одноэтажное бетонное здание со странной вывеской «Универ…». К зданию подъехал пыльный «УАЗик», вышли мужчина и женщина, скрылись в здании.

Прибежала Валюша, покосилась на местную молодежь, которая продолжала их рассматривать, не в силах побороть лень.

— Электричка неизбежна, — глубокомысленно поведала Валюша, — но она опаздывает — что, кстати, совершенно нормально. У нас в запасе сорок минут.

— Это что, местный университет? — Турецкий кивнул на бетонное здание с загадочной вывеской.

— Нет, — покачала головой Валюша, — это «маг» отвалилось. Магазин, как видишь, работает. Ты не собираешься менять наш имидж?

Цены в логове местных негоциантов были практически доперестроечные. Не сказать, что полки ломились от товаров, но то, что он считал необходимым в «деревенской жизни», быстро нашлось. Они ходили по рядам, поражаясь примитивности патриархального заведения. За их перемещениями из-за массивного кассового аппарата бдительно следила крашеная особа.

— Ненавижу магазины, — вынесла неожиданный вердикт Валюша. — Знаешь, Турецкий, если ты не жмот, купи мне, пожалуйста, вот эту курточку за двести рублей, в которой умерли семеро подростков, и вот эти очаровательные черные резиновые сапожки. Дорога от Щечино, знаешь ли, не балует. Ну, и себе что-нибудь по обстановке. Слушай, — она сделала большие глаза, покосилась на кассиршу, — а у тебя есть пистолет?

Турецкий рассмеялся и демонстративно вывернул карманы. Валюша разочарованно вытянула мордашку.

— На твоем месте я бы не стала смеяться. Какой же ты следователь, если у тебя даже пистолета нет? Тогда купи бейсбольную биту… хотя откуда в этом сельпо бейсбольная бита?

— Валюша, перестань, — сказал он строго. — Наша миссия закончится через несколько часов. Потом ты вернешься к родителям… ну, может быть, а я займусь делами, не связанными с загородной жизнью.

— Ну-ну, — она некультурно шмыгнула носом, — на твоем месте я бы не зарекалась.

Он купил все, что она просила, истратив на ребенка целых триста рублей, приобрел прочную сумку, в которую после приобретения сложил короткую брезентовую штормовку, резиновые полусапожки.

— Лучше сразу преобразись, — посоветовала Валюша, — мало ли что…

Подумав, он так и поступил, спрятав в сумку кожаный пиджак, модные итальянские туфли и Валюшино барахло, включая плеер и рюкзачок. Из универмага они вышли преображенные. Забежали в продуктовый магазин и оттуда вышли. Валюша обозрела его с прищуром, соорудила хитрую мордашку.

— Отлично выглядишь, Турецкий. Можно задать деликатный вопрос?

Он посмотрел на часы. До прибытия опаздывающей электрички оставалось несколько минут.

— Задавай, — вздохнул Турецкий.