Сергей Донской - Матерый

Вот и образовался у них этот самый пресловутый рай в шалаше. Высидеть в вагончике, раскалявшемся на солнце до температуры адской сковороды, удавалось часов до десяти утра. Спасаясь от пекла, новоявленные Адам и Ева обнаружили в окрестностях настоящие райские кущи - маленький зеленый островок посреди ставка. Погрузив на объемистую резиновую камеру скудную провизию и питьевую воду, они утром отчаливали от берега, а вечером возвращались обратно, посвежевшие, изголодавшиеся и по-прежнему влюбленные.

Так продолжалось, пока не наступил момент расплаты за столь беззаботное поведение.

***

Это произошло, кажется, на пятый день привольного дикарского существования. В запасе имелись две пачки печенья, банка скудного завтрака туриста и никаких позитивных взглядов на будущее. Еще, правда, оставалась смутная надежда неизвестно на что. Та самая, которая умирает последней, иногда" уже после того, как отлетает в мир иной душа, в которой теплилась эта самая надежда.

Влюбленные, конечно, ни о чем плохом не думали.

Жевали консервированное месиво, заедая его влажным печеньем и запивая теплой водицей из пластиковой бутыли. Светило, набирая силу, солнце; мелькали над ставком быстрокрылые пичуги, изредка гудели на далеком шоссе невидимые машины. Тишь да гладь - обманчивое затишье перед изгнанием из рая.

Хоронясь на островке от вездесущих раколовов и рыбаков, Саня с Ксюхой облюбовали небольшую ложбинку, затененную мягко шуршащими камышами. Протоптанную сюда тропку Саня маскировал с такой звериной хитростью, что со стороны никто не догадывался о том, что на островке можно полюбоваться парочкой в костюмах Адама и Евы. Но если созерцание голого Сани вряд ли вызвало бы особый ажиотаж, то у его молодой жены было на что посмотреть, хотя все это, загорелое и упругое, как раз надежно скрывалось от посторонних глаз. Оставались, правда, птицы и прибрежные лягушки, к которым Саня тоже ревновал, но в меру.

- Ну, что будем делать дальше? - спросил он, когда понял, что со стенок консервной банки соскребать больше нечего. Вид у него был такой хмурый, словно он подозревал Ксюху в том, что она знает ответ, но сообщать не торопится.

- Блин! Ты глава семьи или я?

Стопятидесятидевятисантиметровый глава семьи неодобрительно засопел. С женщинами трудно обсуждать серьезные проблемы. Они только и знают, что перекладывать ответственность на чужие плечи.

Для Сани это был почти непосильный груз. Он понятия не имел, как возвращаться в суровую действительность, что говорить родителям и как исправлять положение.

- На печенье особенно не налегай, - рассудительно сказал он, неодобрительно покосившись на беззаботную Ксюху. - Вечером сильнее жрать хочется.

- Мне и сейчас хочется, - вздохнула она. - Не боишься, что умру от истощения?

Саня окинул критическим взглядом ее золотистую фигуру и нахально заявил:

- Диета только пойдет тебе на пользу. У тебя будет идеальный вес. Ни капли лишнего жира.

- Лишнего жира? - возмутилась Ксюха. - От меня скоро только кожа да кости останутся! Уже все ребра пересчитать можно. Вот, полюбуйся!

Она выпрямилась и сильно втянула живот, иллюстрируя сказанное, но Саню это не разжалобило.

- Тоже мне, музейный экспонат! - фыркнул он.

- Раньше ты говорил, что наглядеться на меня не можешь...

- Ха, раньше! - Не удовлетворившись на этот раз смешком, Саня еще и притворно зевнул.

- Ах, та-а-к! - угрожающе протянула Ксюха.

Она, как дикая кошка, набросилась на мужа и потащила его сквозь камыши к теплой зеленоватой воде. Он упирался, сделавшись похожим на одного из тех мальчиков, которые нагишом расхаживают по пляжу с ведерками и лопатками. А потом оба бултыхнудись в ставок.

Вскоре Саня, совершенно не умевший плавать, вяло плескался в полуметре от крутого бережка, цепляясь за ивовые плети. Ксюха крутилась рядом, то и дело подныривая под него. Саня боялся щекотки почти так же сильно, как глубины.

- Прекрати, - сердито приговаривал он всякий раз, когда Ксюха возникала на поверхности, попробовав на ощупь его маленькие пятки.

- Скажи, что ты меня любишь, тогда отстану.

- Как же, разогнался! Вымогательница!

- Тогда держись!

Ксюха, взбрыкнув длинными ногами, опять погрузилась в воду, а Саня заранее начал суетиться и дергаться, окончательно растеряв весь свой важный вид, с которым многие низкорослые мужчины взирают на жизнь. Однако оказалось, что щекотка - не самое страшное, чего ему следовало опасаться в этот момент.

Неожиданно в поле его зрения возник смуглый пацаненок, телосложением не намного отставший от него самого. Всем своим наглым видом он выражал заинтересованность разыгравшейся перед ним сценой. При этом пацаненок лениво и вальяжно покачивался на сверкающей от воды черной камере, в которой Саня моментально опознал свою собственную.

В руках малолетка держал блеклый полиэтиленовый пакет, в котором хранилось скудное барахлишко молодоженов.

- Греби сюда, - строго велел Саня, стараясь не обнаружить свою растерянность. И совсем уж нелогично добавил:

- Я вот сейчас тебе уши пообрываю!

Пацаненок, продолжая дрейфовать на расстоянии, посмотрел на него, как на полного идиота.

Не сводя с воришки полных ненависти глаз, Саня услышал, как за его спиной с фырканьем вынырнула Ксюха. Ее лицо было закрыто мокрыми волосами, и она не сразу разобралась в ситуации:

- Никакой реакции... Я стараюсь, стараюсь...

- А ты его за писюн дерни, - порекомендовал искушенный пацаненок.

- Это еще кто?

Ксюха отбросила волосы с глаз и непонимающе уставилась на советчика. Он глумливо засмеялся, отплыл метров на пять подальше и крикнул без всякого уважения к старшим:

- Ныряешь, как утка. Утка-проститутка.

Ксюха внезапно оттолкнулась от вязкого дна и взбудоражила гладкую поверхность ставка резкими саженками, намереваясь настичь обидчика и вплотную заняться его ушами. Пацаненок с равноценной энергией стал удаляться от островка. Переводя дух, Ксюха зависла в воде и вкрадчиво предложила:

- Верни вещи. Дам печенья, сигарет.

- А все туточки, - самодовольно сообщил тинейджер. - С твоими трусами, утка.

Ксюха незаметно гребла в его сторону, но и он шевелил ладошками, отводя резиновое суденышко на безопасное расстояние. Руки и ноги у девушки начали уставать. Хотя трудно было сохранять хорошую мину при такой плохой игре, она попыталась беззаботно улыбнуться. Спросила:

- Сотню хочешь?

- А где она у тебя? - хитро прищурился пацаненок. - В одном интересном месте?

За спиной Ксюхи тут же раздалось отчаянное бултыхание. Это Саня, заслышавший про анатомические подробности жены, отважно отцепился от ивняка и отчалил от берега. Вызволять пришлось его самого, а не сумку с вещами.

С трудом возвратив мужа на исходную позицию, Ксюха оглянулась с ненавистью во взоре. Воришка колыхался на поднятых ею мелких волнах и выглядел обнаглевшим до крайности. Успел сообразить, что ситуация находится под его контролем, гаденыш.

Комок илистой грязи, брошенный Саней, обдал его брызгами. Когда Саня, чертыхаясь, полез на берег искать что-нибудь поувесистее, продрогшая Ксюха последовала его примеру. Она надеялась, что ее голая спина и то, что ниже, выказывают несовершеннолетнему преступнику убийственное презрение, но гордого выхода на сцену не получилось. После Сани берег совершенно раскис, и Ксюха попросту съехала на четвереньках во взбаламученную воду, зло крикнув мужу:

- Руку подай'.. Защитник, блин!..

Она впервые в жизни обратилась к Сане подобным тоном. Растерянный, виноватый, он помог ей выбраться на сушу, а она тут же плюхнулась на траву и вся съежилась, обхватив поднятые колени руками.

Пацаненок ржал так оглушительно, что из прибрежных зарослей вспорхнул яркий зимородок и, панически трепеща крыльями, понесся к берегу. Ксюха проводила пичугу завистливым взглядом, но сама даже не пошевелилась, хотя под ягодицами у нее скопились все острые сучки, которые имелись на островке.

- Пойдем в камыши, - попросил Саня убитым тоном. - Этот. уставился, как кот на сметану.

- Вагончик, камыши... - Ксюха капризно передернула плечами. - Надоело.

- Пойдем. Нечего перед ним вышивать.

- А, пусть любуется. Лохматая, ободранная. Теперь еще в грязи вывозилась, как свинья. Молодая жена называется, блин...

Пацаненок с пытливостью во взоре дрейфовал неподалеку, пытаясь определить, все ли на месте у взрослой девахи, не расходится ли реальность с порнографическими канонами. Целомудренная поза купальщицы его совершенно не устраивала, поэтому он решил возобновить переговоры:

- Слышь, ты, утка. Покажи!

- Убью, - пригрозил Саня, шныряя уже где-то в камышах.

- Не о тебе речь, - пренебрежительно парировал пацаненок звонким голосом - Что ты мне интересного показать можешь? У меня такой же, даже больше.

- Заткнись Из камышей вылетела внушительная коряга, но до натуралиста не долетела, шумно плюхнувшись в прибрежную воду и обдав Ксюху брызгами. Она даже не поморщилась. Ей уже было все равно.