Лейф Перссон - Другие времена, другая жизнь

Альм извинился, сказал, что через пять минут перезвонит, отправился к Бекстрёму и сообщил о разговоре с Веландером. Бекстрём, само собой, сделался мрачен как туча, но отступать было некуда, так что довольный Альм вернулся в свой кабинет, позвонил Веландеру и сообщил, что он и коллега Бекстрём приедут через полчаса.

Веландер встретил их в вестибюле и проводил в небольшой конференц-зал, заказанный им для разговора. Это был сухой, жилистый мужчина лет сорока, с ухоженной шкиперской бородкой и темными умными глазами. Первое, что он сделал, — достал диктофон и поставил перед собой на стол. Потом откинулся на спинку стула, скрестил руки на плоском животе и кивком дал понять, что готов начать разговор.

Тактику разрабатывал Бекстрём. Он будет задавать вопросы, а Альм должен держаться в стороне и вступать в разговор только при необходимости. Альм против такого расклада не возражал. Он помнил довольно резкую программу Веландера о работе полиции и с удовольствием предвкушал, как этот ловкий репортер сделает из его толстого начальника отбивную котлету.

Бекстрём подчеркнуто не торопился. Он достал собственный диктофон, блокнот и ручку, сказал несколько слов в микрофон, попросил Веландера сделать то же самое, потом перемотал ленту назад и проверил, хорошо ли записалось.

— Уровень звука примерно такой, — сказал Веландер негромко, но внятно, в тоне обычной беседы.

— Хорошо, — коротко кивнул Бекстрём. — Допрос свидетеля Стена Веландера в связи с убийством Челя Эрикссона. Веландер должен рассказать…

— Извините, — прервал его Веландер, слегка улыбнувшись Бекстрёму, — я забыл предложить вам напитки. Вода? Кофе? Чая, по-моему, нет…

— Что? — растерялся Бекстрём, но прежде чем он успел что-то сказать, Веландер ответил на вопрос за него:

— Ну нет, так нет, я готов. — И он поощрительно кивнул Бекстрёму.

Веландер — Бекстрём: один-ноль, с удовольствием подумал Альм, заметив, что физиономия Бекстрёма стала краснее, чем обычно.

Как познакомился Веландер с Челем Эрикссоном? Как долго они знакомы?

Знакомы около двадцати лет, Веландер тогда преподавал социологию в университете, а Эрикссон был студентом. Был очень усерден, так что Веландер иногда помогал ему найти приработок: на кафедре вахтером, контролером на письменных экзаменах — все, что подвернется.

— Он был на пару лет старше меня, — сказал Веландер, — подрабатывал и учился. Из простой семьи, так что я помогал ему чем мог. Он в самом деле старался, было понятно, что хочет, как говорят, устроить свою жизнь.

После защиты диплома приятельские отношения сохранились. Эрикссон устроился в Центральное статистическое управление, Веландер постепенно забросил преподавание, занимался в основном научными исследованиями. К тому же он получил работу репортера в общественной редакции телевидения.

Как часто встречались?

С точки зрения Веландера, не особенно часто, но Эрикссон, по-видимому, считал, что довольно часто.

— Чель был очень одиноким человеком, — пояснил Веландер. — У него почти не было друзей. Мы встречались иногда, шли выпить пива, вспомнить университет, порой вместе ужинали. Вы спросили, как часто? Э-э-э… — Веландер принял вид глубоко задумавшегося человека. — В среднем за все эти годы… ну, может быть, раз в месяц.

— Раз в месяц, — повторил Бекстрём с явным сомнением в голосе.

— Помню, как-то он помогал подобрать статистику к программе о безработице. Это было лет десять назад, тогда мы виделись чаще, раз или два в неделю, но это продолжалось месяца два, не больше.

— Так обычно вы встречались раз в месяц, — еще раз повторил Бекстрём. — Регулярно?

— Нет, разумеется, — улыбнулся Веландер и покачал головой. — Бывало, и по полгода не виделись, даже не разговаривали. Раз в месяц — это среднее арифметическое. Допустим, мы встретились двести раз за двадцать лет. Двадцать лет — это двести сорок месяцев. Делим двести на двести сорок — примерно раз в месяц. Чуть реже.

— Спасибо, считать я умею, — мрачно буркнул Бекстрём.

— Это очень приятно слышать, — доброжелательно улыбнулся Веландер.

Веландер — Бекстрём: два-ноль, подумал Альм, наблюдая за игрой красок на физиономии начальника.

Были ли у Эрикссона друзья ближе, чем Веландер? С кем он встречался чаще?

Веландер погрузился в размышления.

— Боюсь, я не понял вопроса, — сказал он наконец.

— Почему? По-моему, ничего сложного…

— Вы сначала сказали «ближе», потом «чаще», — произнес Веландер, как бы пробуя слова на вкус.

— И что? В чем проблема?

— Близость — вопрос эмоциональный, а насчет того, чаще или реже — это статистика. Далеко не одно и то же.

Бекстрём уставился на Веландера, но тот, похоже, не обратил на это внимания.

— Возьмем хотя бы вас и инспектора Альма, — учительским тоном произнес Веландер, заговорщически улыбаясь Альму, тот воспользовался случаем и тоже ответил улыбкой. — Я совершенно уверен, что вы встречаетесь ежедневно по нескольку раз… в среднем, но разве вы лучшие друзья?

Упаси бог, подумал Альм.

Дерьмо поганое, подумал Бекстрём. И тот и другой — дерьмо поганое.

Веландер — Бекстрём: три-ноль. Уже нужны влажные полотенца и склянка с нашатырем, с удовольствием подумал Альм — в прошлом боксер-любитель.

Если господин Бекстрём хотел узнать, с кем Эрикссон встречался чаще, чем с ним, то в голову Веландеру приходит их общий друг, Тео Тишлер. По-видимому, с Тишлером он встречался чаще, поскольку Тишлер помогал Эрикссону решать финансовые вопросы. Разумеется, иногда они встречались все трое, не забывайте, что это именно он, Веландер, познакомил Эрикссона с Тишлером. Тео он знает со школьной скамьи. Они учились в одном классе и в школе, и в гимназии. Гимназия Норра Реаль, если это важно для следствия.

А вот что касается эмоционального аспекта, то тут Веландер далеко не так уверен. У него вообще сложилось впечатление, что у Эрикссона не было близких друзей.

— Я знаю, что он был очень привязан к старухе матери. — В голосе Веландера неожиданно зазвучали элегические нотки.

Ну и парень, подумал Альм с восхищением. Меняет стойку на раз!

— И никаких женщин, — хитро произнес Бекстрём.

— Извините? — спросил Веландер, словно бы не понял вопроса.

— Мы говорим об Эрикссоне, — напомнил Бекстрём с неожиданным дружелюбием. — Что вы знаете о женщинах Эрикссона? У него были женщины?

— Вы имеете в виду интимные отношения?

— Вот-вот, — почти нежно сказал Бекстрём. — Я имею в виду… сексуальные контакты, ну вы же понимаете.

— Нет, — покачал Веландер головой, — насколько я знаю, с женщинами он не встречался… в этом смысле.

— Не встречался, — повторил Бекстрём. — А почему, как вы думаете?

— Ему это было не интересно.

— То есть вы говорите, что он женщинами не интересовался? — переспросил Бекстрём.

— Нет, — заверил Веландер.

— А мужчины? Мужчины его интересовали?

— Насколько я знаю — нет, — сдержанно сказал Веландер. — По крайней мере, ни мне, ни Тишлеру он никогда ничего подобного не говорил.

— Но у вас-то должны были возникать сомнения? Вы же наверняка говорили об этом с Тишлером, — настаивал Бекстрём.

— De mortuis nihil nisi bene, — сказал Веландер, пряча улыбку.

— Что? — удивился Бекстрём.

— О мертвых ничего, кроме хорошего, — перевел Веландер.

Значит, не хочет говорить, удовлетворенно решил Бекстрём и задал последний, необходимый по протоколу вопрос.

Веландера, само собой, никто в убийстве Эрикссона не подозревает, — этого только не хватало! — но для соблюдения формы Бекстрём вынужден спросить: где он был вечером тридцатого ноября?

Оказалось, все очень просто. Веландер был на корпоративном ужине в ресторане на Лидингё, присутствовало восемь сотрудников телевидения, в том числе его непосредственный начальник и директор канала. Аперитив подали в семь часов, за столом сидели до начала двенадцатого, после чего продолжили дома у одного из коллег. Посиделки тянулись аж до двух часов ночи, после чего он взял такси и поехал к себе домой в Тэбю, где его ждали жена и двое детей. Если Бекстрём обратится к секретарше редакции, она даст ему список всех присутствовавших, а также номера их телефонов. Веландер ее уже предупредил.

Вот это парень! — восхищенно подумал Альм. — Высший мировой класс!

Интересно, чему ухмыляется этот идиот? — раздраженно думал Бекстрём в машине.

Чистая победа, радовался Альм, надо будет рассказать Фюлльскалле.

Ярнебринг и Хольт остаток дня посвятили разной рутинной работе, которая заняла куда больше времени, чем они рассчитывали.

— Досмотрим квартиру в понедельник, — решил Ярнебринг.