Искатель, 2001 №9 - Станислав Васильевич Родионов

— Можно я увяжусь за вами? — попросил Роуз.

— Нет, — ответил Белл с отрешенным спокойствием, без сарказма и гнева.

— О. А как насчет сделать несколько снимков в коттедже? Констебль нас не впустил.

— Нельзя. Я не разрешаю. Мне известно, в каком грязном листке вы работаете.

Роуз поморщился при таком отзыве о своей газете.

— Послушайте, вам лучше ждать здесь. Когда вернусь, я, возможно, сделаю заявление. Хорошо?

— Да. Конечно.

Роуз мрачно смотрел им в спину. Фотограф, подрагивая от нетерпения, тискал свою камеру. Пока он успел сфотографировать лишь коттедж снаружи и чувствовал себя уязвленным. А Роуз вдруг оживился, выражение его лица изменилось. Он понял, как нужно подавать эту историю. Убийствами уже никого не удивишь, а звери, нападающие на людей, — новинка, хотя и это уже было. Что ему нужно, так это совершенно новый подход, нечто, передающее в ярчайшей манере муки и страдания человека. Роуз выполнял сейчас свое первое крупное задание, и ему хотелось отличиться.

— Кажется, я нашел, — пробормотал он.

— Что нашел?

— Угол подачи. У меня вроде есть идея.

Фотограф громко хмыкнул. Он терпеть не мог идеи. Их не захватишь на пленку. Роуз медленно пошел обратно к пивной, в голове у него прыгали мысли. Он ни на минуту не верил тому, что собирался написать, но это не имело никакого значения. Из читателей тоже мало кто поверит. Однако они увидят броский заголовок и купят газету — это будет успехом Аарона Роуза. Ему не терпелось сесть за стол и написать увлекательную статью… Жаль, что сейчас он слишком мало знает, ему не хватит исходного материала, научного и полунаучного… Но в Лондоне он сможет покопать библиотечные фонды, там он найдет все необходимое о мекантропии, то есть о том, как человек превращается в волка или другого хищного зверя… И пусть кто-то усмехнется, считая это «суевериями», пусть. Роуз уже отчетливо видел свой заголовок в газете, на первой полосе:

«ВОЛК-ОБОРОТЕНЬ НА БОЛОТАХ?»

Как ни удивительно, следы были.

На такой твердой почве Уэзерби не ожидал ничего найти, однако же нашел — хорошо видные, глубокие следы. Они шли от дома, но у дома не начинались. Почва не изменилась, она была такой же твердой, как и у самой двери, следы же начинались на некотором расстоянии от нее и продолжались по прямой линии приблизительно на север — а там пропадали. Направление получалось то же, по которому шли собаки, и начинались следы там, где они потеряли запах. Как будто след был специально оставлен здесь или специально уничтожен с обоих концов, и это несоответствие буквально сводило с ума. Существо, способное передвигаться не оставляя следа, и не оставило бы совершенно ничего — а тут следы были на одном отрезке. Значит, если случайной ошибки, «прокола», у зверя быть не могло, это намеренная попытка отправить преследователей в ложном направлении? Но в таком случае логичнее было бы оставить след прямо у коттеджа, а не в сотне ярдов от него.

— Здесь он шел, — проговорил Уэзерби.

— На двух ногах?

Уэзерби кивнул.

Белл повернулся взглянуть на коттедж. У двери стоял полицейский в форме.

— Никто не смог бы прыгнуть так далеко, — уверенно сказал он.

— Никто из известных нам существ.

— А могло оно прибежать сюда, потом оставляя след только при ходьбе?

Уэзерби пожал плечами.

— Я начинаю думать, что это существо способно на все что угодно.

— Собаки…

Уэзерби мрачно кивнул.

Собаки прошли по запаху до того места, где начинались следы. И не дальше. Они не пошли по следам, ясно видным на земле, хотя именно там должен был быть запах, если он вообще существовал. Даже Белл понял, что это значит, — и у него перехватило дух.

— Но животное — или человек — просто не может перестать оставлять запах, — проговорил Белл. — И уж особенно там, где есть очевидный след.

— Да, верно. Однако если собаки пришли сюда по какому-то запаху от коттеджа и этот запах вдруг изменился здесь, в этом месте…

Уэзерби помолчал, не решаясь продолжать, хотя мысль у него вполне сформировалась.

— Когда существо пошло на двух ногах…

Белл внимательно смотрел на него.

— Если произошло какое-то изменение… если каким-то образом оно изменилось и стало другим, уже не тем существом, которое бежало на четырех ногах…

— Это возможно, — прошептал Белл. Он не собирался говорить шепотом, так уж получилось.

— Я знаю, — Уэзерби коротко кивнул.

Вот они, эти следы, перед ним, они начинались там, где исчезал запах, где собаки растерянно остановились, а неизвестный убийца пошел на двух ногах, как человек…

Уэзерби не смог больше ничего найти в этом общем направлении и попытался взять след, описывая круг, центром которого был коттедж. Белл молча следовал за ним. Первый круг они закончили, ничего не обнаружив, и Уэзерби предложил сделать еще один, подальше от коттеджа. Оба понимали, что смысла в этом нет, но и делать больше было нечего, а они чувствовали большую потребность делать что-то. Удалившись от коттеджа примерно на полмили, Уэзерби и Белл повернули по дуге на запад, стараясь, чтобы круг получался по возможности ровный. Шли они медленно. Время от времени Уэзерби приостанавливался осмотреть землю, он раздвигал траву и вереск, пальцем пробовал упругость почвы. Сами они следов не оставляли и никаких не нашли. Окружной путь провел их в нескольких сотнях ярдов от дома Байрона, затем опять к востоку и немного вдоль дорожки, далее мимо «Торса Короля» до деревьев, обрамлявших проселочную дорогу, и потом назад, к исходной точке. Так они и вернулись, ничего не отыскав. Небо потемнело, пахло близким дождем. Они постояли, беспомощно переглядываясь, и, ничего не сказав, направились к дорожке. Скоро они вновь оказались у цепочки следов.

— Пожалуй, я пришлю сюда группу, пусть сделают слепки, — проговорил Белл.

— Исключительно ради формальности, — отмахнулся Уэзерби. — Здесь такие же следы, как те, и слепки не будут отличаться.

— Я думал о том, что ты сказал, — проговорил Белл, глядя в сторону коттеджа. — Если… если такое изменение возможно, то как объяснить, что эти следы, вначале ясно видимые, потом вдруг исчезают?

Уэзерби тоже думал. И мысли эти ему не нравились, ибо заключения*, вытекавшие из фактов, противоречили его убеждениям… Даже больше, они противоречили тому, во что он не верил. Ответил он не сразу.

— Если произошла такая метаморфоза, чего я не допускаю… то все очень просто. Зверь, бегущий на четырех ногах, вдруг трансформируется. Он становится существом, ходящим на двух ногах. Такая перемена должна сопровождаться сильнейшими побочными явлениями. Возможно, даже потерей сознания. А потом, через