Назначаю тебя палачом - Анна Васильевна Дубчак

очень хорошо готовит, – сказала Эмма. – Мне до сих пор не верится, что ее в доме нет. Так и хочется ее позвать, попросить о чем-то. Или просто посидеть рядом, поговорить. Так что рекомендую, можете привлечь ее и к готовке.

– Она и без того много для нас делает, – сказала Женя.

– Да, конечно. Знаете, у нас к чаю чего только нет! – И Эмма принялась доставать из шкафчиков коробки с конфетами, печеньем, баночки с вареньем.

Это «нас» сказало Жене об этой женщине многое. Она действительно влюблена в своего мальчишку-дезертира. Влюблена и именно поэтому обратилась за помощью, чтобы он не натворил бед. Чтобы сгоряча не совершил преступление. Ведь за преступлением неминуемо наступит и наказание, тюрьма. А она так боится его потерять!

– Эмма, мы должны его найти. Во что бы то ни стало, – сказала Женя. – Но для этого хорошо было бы установить его личность. Вы знаете его фамилию?

– Нет.

Женя с Тоней переглянулись. Хотя, подумали обе, чего же здесь удивляться, если мальчик в бегах? Конечно, он шифруется. Возможно, его вовсе и не Сергеем зовут.

– Так, хорошо. Тогда скажите: вы сами-то хотели бы узнать, кто он такой? Его фамилию, из какой он семьи и все такое?

– Конечно. Но он пока не готов открыться мне до конца. Я делала несколько попыток, после чего решила оставить его в покое.

– Понятно. Тогда давайте пригласим сюда одного моего знакомого, который и помог бы нам поскорее установить личность Сергея.

– Это как же? Он что – волшебник?

– Нет. Просто он снимет отпечатки пальцев вашего приятеля и для начала хотя бы выяснит, нет ли его в базе преступников, – постаралась как можно мягче произнести Женя, чтобы не напугать Эмму.

– Ах да… Ладно. Пусть приезжает. Он эксперт?

Женя так посмотрела на Эмму, что та все поняла: не ее это дело.

– Ну а пока мы, с вашего позволения, осмотрим дом. Вы можете показать мне комнату, где обитал ваш гость?

– Разумеется!

И Женя с Тоней занялись делом. Вещей, которые оставил после себя любовник Эммы, было не так много. Вернее, тех вещей, которые он на самом деле надевал. А вот новых свитеров, джинсов и прочего, что накупила ему Эмма, собралась уже целая полка в шкафу спальни.

Там же, в спальне, Эмма, заприметив на ковре возле кровати черные комочки мужских носков, бросилась их поднимать со словами: «Ох, извините не заметила…»

Постель была разобрана, и Женя вдруг подумала о том, что Эмма нарочно не застилает ее, чтобы хотя бы вид примятой подушки напоминал ей о существовании в ее жизни молодого любовника.

– Мы можем взять хотя бы вот этот джемпер, чтобы отдать его на экспертизу?

Эмма растерянно пожала плечами: да, конечно, да!

Конечно, Женя чувствовала себя в роли следователя в чужом доме крайне неуверенно. Дилетантка, она словно играла роль следователя, испытывая при этом и чувство вины. Ведь Эмма на самом деле думает, что они с Тоней могут ей реально помочь найти парня. А не любопытство ли и желание чем-то занять себя, молодую маму, пропахшую запахом молока, привело ее в этот дом?

Женя вспыхнула, предположив такое. Нет-нет, все не так! Она реально хочет помочь Эмме разыскать парня, который собрался убить ее мужа.

Женя позвонила Реброву, поддержкой которого она предварительно заручилась, и попросила его приехать. Валерий сказал, что доберется до Подольска только часа через два, поскольку ему в Москве надо закончить какое-то важное дело.

– Хорошо. Я скину тебе геолокацию и оставлю ключи от дома в своей перчатке под крыльцом, договорились?

После осмотра дома, где чуть ли не на каждом шагу они натыкались на следы пребывания потенциального убийцы (новые желтые шлепанцы в холле, консервный ключ в кладовке, где «Сережа прямо здесь открывал банку с персиками», раскрытый старый журнал «Плейбой» в кабинете хозяина дома, синее, но уже сухое полотенце, веселые, в зеленых крокодильчиках, мужские трусы на полотенцесушителе в ванной комнате), все вернулись в кухню, где Женя решила продолжить неприятный для Эммы разговор о готовящемся покушении любовника на ее мужа.

– …повторяю, я сама во всем виновата, ведь это я сама спросонья согласилась как бы с ним, понимаете? Он же спросил меня, замужем ли я сейчас официально, не успела ли развестись и, главное, что будет, если мой муж умрет. И я ответила ему, представьте себе (!), что я была бы миллионершей!

– Но вы сказали чистую правду. Я тоже бы так ответила, окажись в подобной ситуации, – решила вдруг поддержать Эмму Тоня. – Вы же на самом деле еще замужем? И случись что, все достанется вам, так? У вашего мужа нет других наследников? Вам известно что-нибудь о его завещании?

– Нет, я понятия не имею о других наследниках.

– Но если вдруг случится непоправимое, и ваш любовник все-таки убьет вашего мужа, и вы вдруг узнаете о существовании завещания, где он все завещает кому-то другому, своей барышне, к примеру (уж извините, что такое предполагаю), как вы поступите?

– Не знаю… Я об этом не думала.

– Хорошо, – продолжила Тоня. – А какие именно документы вы пообещали ему подписать?

– Там речь шла о недвижимости и каких-то счетах, которые оформлены на мое имя. Вы же знаете, что многие бизнесмены поступают так – переоформляют свои активы на близких. Когда-то я же была ему близким человеком, которому он мог доверять. Да только сейчас он забыл он этом, вот в чем все дело.

– Но тогда я ничего не понимаю! – воскликнула теперь уже Женя. – Что же ему помешало подсунуть их вам прямо в тот день, когда он привез их и когда начал вам угрожать последствиями, если вы откажетесь это делать?

– Дело в том, что он принес мне как бы проекты документов, там надо было еще что-то дооформить. Сами же понимаете, что если бы все было в полном порядке, то я давно бы уже все подписала. Возможно, меня бы уже здесь и не было!

– Хотите сказать, что вот этот срок, конец января, неслучаен?

– Да, это как-то связано с оформлением документов, – неуверенно ответила Эмма.

Видно было, что этот разговор дается ей с трудом.

– Понятно, – произнесла Женя.

– Вернее, совсем непонятно, – вздохнула Тоня.

– Мне кажется, я знаю, о чем вы подумали. О том, что Сережа, когда предложил себя в качестве киллера (уж будем называть вещи своими именами), в первую очередь подумал не обо мне, о жене, о человеке, которого сразу же будут подозревать в убийстве мужа-тирана. Тем более что у меня и мотив-то железный, и об этом уже