Пленница - Татьяна Витальевна Устинова

форме. Так что бить вас не будут и морить голодом тоже. Просто ваш побег ни к чему не приведет.

— А если мы сейчас начнем плакать и отказываться от еды? Это же приведет к тому, что мы за неделю похудеем и будем не так хорошо выглядеть в качестве жертвы на заклание, — помолчав, сказал Петя. — Тогда можно будет предложить, чтобы до этой процедуры нас отдали тебе, чтобы ты увезла нас к себе домой. По логике, мы же не должны знать, к чему нас готовят, значит, скажем, что мы считаем, что ты взяла нас к себе, пока не пройдет суд над нашими родителями. Мне кажется, что на такой трюк руководство этого лагеря может купиться. Ты даже можешь им предложить, чтобы они поставили у твоего дома солдата для охраны, чтобы мы не сбежали.

— А что нам это даст? — спросил Паша. — Мы же как раз этого и хотим — убежать.

— Нам это даст время, — пояснил Петя рассудительно. — К примеру, Оля, у тебя есть на телефоне интернет?

— Есть, — кивнула Оламоаньна. — Не очень хороший, совсем не быстрый, но все-таки есть. Но на территорию лагеря я не имею права проносить телефон, именно для того, чтобы никто из воспитанников не смог им воспользоваться.

— Вот видишь, а у тебя дома мы сможем выйти в сеть, чтобы написать кому-то, кто сможет нам помочь. Правда, я пока не придумал, кому, потому что наши бабушки и дедушка вряд ли нам помогут. У них нет таких связей.

— Я знаю, кому, — сказал вдруг Паша. — Помнишь, эта Наташа, с которой мы в отеле жили, рассказывала, что ее родная сестра — судья какого-то московского суда. Раз она судья, значит, у нее юридическое образование и она хорошо знает законы. А еще у нее наверняка есть связи, которые она может поднять, чтобы прилететь сюда и нас спасти.

Петя смотрел на брата во все глаза.

— И как ты предлагаешь искать эту самую судью? — спросил он осторожно. — Мы даже фамилии ее не знаем, не то что номера телефона.

— Зато мы знаем, что ее дочь, а Наташина племянница Санька — знаменитая блогерша, и мы знаем, как найти ее блог, — торжествующе проговорил Пашка. — Если выйти в него во время стрима, то можно написать сообщение, которое она передаст своей матери — судье.

— Пашка, ты гений, — возбужденно воскликнул Петя и кинулся обнимать брата. — Ты это просто здорово придумал, как же я это сам не догадался. Оля, ты согласна нам помочь?

От этой маленькой круглолицей женщины сейчас зависела вся их жизнь. К счастью, Оламоаньна согласилась на их план, и они потратили еще минут десять, чтобы обговорить его в малейших деталях. К концу их разговора оба брата начали громко рыдать и кататься по земле, пытаясь порвать на себе одежду.

Привлеченные криками, к ним со всех ног бежали несколько воспитательниц-надзирательниц, которые бросились поднимать ребят, одновременно пытаясь выяснить у Оламоаньны, что случилось. Та, как они и договаривались, объяснила, что дети скучают по родителям и напуганы церемонией жертвоприношения. В обед, на время которого их снова привели за столы под огромным тентом, они даже не прикоснулись к еде, хотя и Петя и Паша сильно проголодались, у них даже животы подводило от голода. Но план требовал, чтобы они держались.

Немного помогало то, что на обед принесли тарелки с вонючей козлятиной, тушенной вместе с маниоками. Еда выглядела так же отвратительно, как и пахла. Воспитатели пытались уговорить их поесть, но мальчишки качали головой, отворачивались и заливались слезами. К ужину они тоже не прикоснулись, продолжая изображать скорбь. Вызванная в качестве переговорщицы Оламоаньна объяснила, что дети потеряли аппетит и что если так пойдет дальше, то они могут не только похудеть, но и заболеть. Руководству лагеря эта информация не понравилась.

В ходе обсуждения несколько раз звучало название «Каукка-Вакка», и мальчики каждый раз вздрагивали от ужаса, стараясь не выдать своей осведомленности о том, что это такое. Их реакция могла свести на нет все усилия, которые они предпринимали для того, чтобы внедрить свой план в действие. Наконец, к восьми часам вечера Оламоаньне «пришла в голову» гениальная идея — забрать двух белых детей к себе домой, чтобы они успокоились и поверили, что скоро за ними приедут родители.

Идея не была воспринята с восторгом, но после того, как Петя и Паша снова начали завывать на все лады, руководство лагеря пришло к выводу, что в этом что-то есть. К Оламоаньне их отправили на той же маленькой машине, на которой она приезжала за ними в отель. Сопровождал их солдат с автоматом, а перед отъездом Оля выслушала строгое наставление следить за детьми в оба, поскольку они представляют особую ценность для государства.

Правда, для того чтобы воспитательница могла несколько дней откармливать будущих жертв заклания, с собой ей выдали двух куриц, несколько килограммов мяса и две пятилитровые бутылки с питьевой водой. В присутствии солдата Петя и Паша старались никак не выдавать своей радости, а в соответствии со своей ролью с кислыми лицами смотрели в окно, но в маленькой квартирке, в которой, помимо маленькой кухоньки, была всего одна комната, оставшись наедине с Олей, дали волю чувствам, кинувшись ей на шею.

Оламоаньна тоже от всей души их расцеловала и выдала плохонький китайский смартфон, с помощью которого они смогли выйти в интернет и зайти в блог Александры Кузнецовой. Впрочем, там их ждало разочарование, Саша была не в сети. Мальчишки немного приуныли.

— Погоди расстраиваться, — сказал Петя, утешая брата. — У нас здесь уже почти одиннадцать ночи, значит, в Москве почти что час. Эта Саша спит давно. Завтра у нее будет стрим, и мы ей напишем, главное, его не пропустить.

— Она стримит всегда с четырех до пяти, — ответил Пашка, внимательно изучая страницу. — Значит, у нас это будет в два часа дня. В это время и выйдем в сеть, чтобы трафик не тратить. Если у Оли отключат интернет или на телефоне кончатся деньги, нас никто не спасет.

Приняв такое решение, мальчишки легли спать на двух вытащенных из дальнего угла раскладушках. Проснувшись утром, они с аппетитом позавтракали приготовленной Олей яичницей. Специально для ребят она раздобыла где-то с утра пораньше куриные яйца. Петя и Паша ели так, что за ушами трещало. День шестого января тянулся невыносимо медленно. Интернета не было, дел, которыми можно себя занять, тоже. То и дело поглядывая на часы, они развлекали себя разговорами с Олей, которую интересовало буквально все о жизни в