Маленькая жестокая правда - Дженнифер Линн Барнс

Каковы были шансы, что сегодня вечером Лили удастся переубедить кого-нибудь из «Белых перчаток»?

Лили, должно быть, почувствовала мое смятение, потому что сжала мою руку, когда мы обходили отель.

– Не волнуйся, – прошептала она, когда в поле зрения появились гольф-кары. – Я не позволю им вывезти тебя.

Хоуп сдержала свое слово. Виктория ничего не сказала о присутствии Лили. Я насчитала еще шестнадцать Кандидаток и восемь «Белых перчаток».

– Ключи, пожалуйста, – сказала нам Виктория.

Я протянула их.

Она бросила один Сэди-Грэйс:

– Ты в группе Нессы. Хоуп, можешь взять Кэмпбелл.

Бросив им ключи, Виктория подождала мгновение, а затем сжала в кулаке последний комплект:

– Сойер и Лили, вы со мной.

В каждом гольф-каре было по два сиденья: одно спереди, другое сзади. Меня посадили за руль, Лили села рядом со мной, а Виктория устроилась на заднем сиденье.

В соседних гольф-карах болтали другие Кандидатки и «Белые перчатки». Все были при полном параде.

Гольф-кары? Галочка. Официальный дресс-код (с поправкой на озеро)? Галочка.

– Что именно мы делаем сегодня вечером? – спросила я.

Вскоре ответ стал очевиден сам собой – едем по бездорожью. Виктория указывала путь: мимо отеля, мимо съезда к причалам, мимо поля для гольфа и теннисных кортов, мимо жилых домов, дальше по гравийной дороге…

После этого местность вдруг резко стала сельской. Дорогу перегородили ворота. Решетка под ними подготовила меня к мысли, что где-то рядом могут быть коровы.

– Сойер? – Виктория кивнула в сторону ворот. – Не окажешь нам честь?

Наверное, она думала, что я испугаюсь грязи или темноты летней ночи, через которую едва пробивался свет фар гольф-каров. Но меня было не напугать темнотой. Или грязью. И я испытывала здоровое уважение (пусть даже смешанное с настороженностью) к коровам.

И да, мне уже доводилось нарушать границы частной собственности.

– Нам придется срезать здесь, чтобы добраться до леса. – Виктория заметила мое колебание, пусть и недолгое. – Из пункта А в пункт Б уже проложена тропа. Или ты передумала, Тафт?

– Сойер никогда не передумывает! – крикнула моя верная подруга Сэди-Грэйс, которая стояла в следующем за нами гольф-каре. – Иногда она вообще не думает!

Спасибо, Сэди-Грэйс. Я выпрыгнула из гольф-кара, открыла ворота и вернулась обратно, мои икры были заляпаны грязью. Тете Оливии точно не понравится состояние моих сандалий.

Я снова уселась за руль, а Виктория наклонилась между мной и Лили и рукой показала путь.

– Кандидаток много, – раздался голос одной из «Белых перчаток» позади нас. – Избранные наперечет!

Виктория не стала садиться. Она уперлась руками в раму по обе стороны кара так, что ее руки и ноги образовали крест, который смутно виднелся в темноте. Она подняла лицо к небу, а ее длинные волосы развевались за спиной, теряясь в тени. Я прибавила газу.

– Да начнется игра! – прошелестел голос Виктории.

Глава 21

Вскоре стало ясно, что нас ждала погоня. Лес был огромным, неровным из-за камней и поваленных деревьев и с таким густым подлеском, что гольф-кар мог проехать через него только на полной скорости, и то лишь потому, что у этих конкретных гольф-каров было намного больше лошадиных сил, чем у тех, что обычно встречались на поле для гольфа.

– Правда или действие? – крикнула Виктория мне в ухо, когда мы подскочили на ухабе.

Нас подбросило в воздухе, и мы свернули, чтобы не врезаться в дерево. Позади нас послышался визг девчонок из догоняющего нас гольф-кара.

– Серьезно? – крикнула я в ответ, сбавляя газ ровно настолько, чтобы заложить вираж. – Ты хочешь сыграть в «Правду или действие» прямо сейчас?

Света наших фар хватало, чтобы осветить лес всего на метр-полтора. Впереди, как мне показалось, виднелась поляна, и я нажала на газ, чтобы проехать сквозь заросли.

Виктория, возможно, покрепче вцепилась в гольф-кар, но внешне оставалась такой же хладнокровной.

– Моя мама на тридцать пять лет моложе моего отца. Я – причина позлословить о нашей семье и горячо любимый ребенок. Это называется многозадачность. Правда или вызов, Тафт?

– Правда! – закричала Лили, когда мы набрали скорость. Визг позади нас стал громче, наши преследователи приближались. – Она выбирает правду!

– Отличный выбор, – прокомментировала Виктория.

Я резко повернула влево, вырулила на свободное место и ловко обогнала другой гольф-кар, пролетев мимо них, прежде чем они успели понять, что происходит.

Виктория выбрала именно этот момент, чтобы задать свой вопрос.

– Почему ты спросила меня об Ане?

– Кто такая Ана? – заинтересовалась сидевшая рядом со мной Лили.

На этот раз я нарочно направила нас на ухаб. В гольф-карах не было ремней безопасности, поэтому мы все подпрыгнули вверх, чуть не ударившись головами о крышу кара.

К сожалению, ни Виктория, ни Лили не забыли о своих вопросах.

– Ана, – объяснила Виктория Лили, – моя племянница и подруга матери Сойер, и да, мой отец действительно настолько старый.

Хоть мы оставили наших преследователей далеко позади, но где-то рядом ехали еще две группы. Я направила наш гольф-кар подальше от шума.

– Твоя очередь, – сказала мне Виктория. – Правда. У тебя ведь нет секретов от твоей кузины?

Она загнала меня в угол и знала это. Если я не отвечу на ее вопрос, это только усилит подозрения Лили.

– Ана была подругой моей матери, – повторила я, – и я хотела узнать, что с ней случилось, потому что в последний раз о ней слышали двадцать лет назад и она была беременна.

Я не могла позволить себе отвлечься от дороги, чтобы понаблюдать за их реакцией, но Виктория явно пришла в себя первой.

– Это кое-что объясняет. Зная всех шестерых моих старших братьев и отца, можно предположить, что, узнав о ее беременности, семья принялась бы угрожать ей монастырями, – они очень любят гипотетические монастыри.

– А они любят выгонять людей из семьи? – с нажимом спросила я.

– У твоей мамы была подруга, которая была беременна двадцать лет назад? – Лили схватила меня за руку, но потом, похоже, вспомнила, что я все еще за рулем, и отпустила ее.

– Да, – ответила я.

Виктория снова задала мне вопрос:

– На благотворительном вечере зачем ты вышла на улицу с Дэвисом Эймсом?

– По-моему, мы играли в «Правду или действие», – язвительно заметила я. – Разве сейчас не моя очередь?

– Раз уж мы играем по очереди, – сказала Виктория низким бархатистым голосом, – я выбираю действие. Нет ничего, чего бы я не сделала, при должной мотивации, конечно.

Я хотела спросить ее, что она делала с Уокером. Какая мотивация была у ее отца, когда он подошел к Дэвису Эймсу. Но она не выбирала правду, а даже если бы и выбрала,