Тайна церковной мыши - Анна Васильевна Дубчак

Хотя нет. Не из-за всего этого он злился. Просто он чувствовал, что Крайнова была права, когда говорила, что, расспрашивая про Розу, утонувшую в долгах маникюршу, он просто тратит драгоценное время.

Конечно, он должен был в первую очередь поговорить с Табачниковым. Но разыскать его оказалось не так-то и легко. Покинув рано утром квартиру своей любовницы и подружки Ирины Кречетовой, он, как позже выяснилось, отправился за город, где строил дом, где у него была назначена встреча с человеком, который с бригадой рабочих устанавливал ему в саду застекленную беседку.

Вот невозможно было представить, чтобы человек, жестоко расправившись со своей любовницей (которая и помогала ему финансово с этой самой беседкой, не говоря уже о других благах, которые Табачников имел, вытягивая с нее деньги), спокойно отправился за город, чтобы заплатить рабочим. Если он, конечно, не монстр, бездушный и безнервный человек.

В кабинет вошел высокий молодой парень, блондин, крепыш с добрым и открытым лицом. Это и был Табачников. Помощник Журавлева надел на него на всякий случай наручники.

– Я не понимаю, в чем дело и за что на меня надели наручники, – сказал он, хмурясь и гримасничая, как ребенок. Он вел себя как человек, уверенный в том, что произошла ошибка, а потому в его жестах и словах сквозила дурашливость и легкость.

– Садитесь, Евгений Васильевич. Жора, сними с него наручники, – попросил он своего помощника, Георгия Маркова, исполнительного и толкового парня, в прошлом году завершившего юридическое образование и мечтавшего стать следователем.

Жора ушел, Табачников сидел напротив и потирал запястья, невидимые следы наручников.

– Вы задержаны по подозрению в убийстве вашей подруги или просто хорошей знакомой, Ирины Кречетовой.

И вдруг вместо того, чтобы заметить на лице Табачникова выражение страха и ужаса, ну хотя бы какое-то проявление чувств по поводу гибели его любовницы, он увидел широкую улыбку, приподнятые словно в каком-то восторге брови и услышал:

– Ну-ну! Убита, значит! – И он хохотнул.

Журавлев чуть не проронил свое излюбленное «не понял», но воздержался, поскольку это был допрос, следовало вести себя как подобает.

– Вам смешно потому, что убита ваша знакомая? Или?! – Он не нашел слов, чтобы сдержанно выразить свои предположения. Он что, идиот, почему он сидит и смеется, глядя ему в глаза?

– Да ничего с ней не случилось. Это просто шутка такая!

– Вы считаете, что это весело, когда кто-то взял да и зарубил топором девушку?

– Каким еще топором?

Журавлев показал ему несколько снимков со своего телефона, при виде которых Табачников на время потерял дар речи. Теперь он просто сидел и тупо смотрел куда-то мимо Журавлева в пространство.

– Вы готовы опознать труп?

– Нет, не готов… Этого не может быть. А все ваши снимки – фотомонтаж. Если не верите, поедемте прямо сейчас к ней домой, и вы увидите, что она жива и здорова! Не знаю, кто прислал вам эти снимки… Может, она сама все придумала.

– И зарубила себя, да?

– Вы что, сами все это видели? И где это произошло, по какому адресу?

– В Столешниковом переулке. Расскажите, когда и при каких обстоятельствах вы видели Ирину Кречетову последний раз.

– Ну… Я ночевал у нее. Мы с ней давно уже в таких отношениях. Еще когда был жив Константин Николаевич, царство ему небесное. Так вот, я проснулся, не хотел ее будить, а она вдруг сама встала, сказала, что выпьет со мной кофе. Еще сказала, что у нее есть ко мне разговор. Ну я сразу понял, о чем идет речь. Она снова отправлялась без меня куда-то на острова, не знаю, куда точно, Мальдивы, Бали… Там собирается компания, и ей было бы неудобно, если бы мы были вместе. Все знают, кто я, что водитель и все такое…

– Хотите сказать, что она стыдилась бы вас?

– Не то чтобы стыдилась, просто она не смогла бы в моем присутствии оторваться там как следует. Я бы мешал ей. Понимаете, с одной стороны, ей удобно и приятно, что я всегда рядом, с другой – ей нужна свобода. Звал ее замуж – она не согласилась. Да она вообще не такая, ей семья не нужна. Она и сама не знает, чего хочет.

– Так. Вы выпили кофе, и?

– Я выпил кофе и поехал, мне надо было срочно встретиться с одним человеком, ну вы знаете… Ваш коллега нашел меня там, на озере. Удивительно, что он дозвонился, там плохо берет… Ну да ладно. Так вот. Выпил я кофе, повторяю, и поехал. Мы поцеловались, как это у нас было принято, я сказал, что… Короче, мне вся эта ситуация была неприятна. Вроде бы мы вместе, и в то же самое время каждый сам по себе. Вернее, она – сама по себе. Она почему-то твердила, что ей просто необходимо куда-то поехать, «смыться из Москвы», она так и сказала. Что ей все «обрыдло». Я подумал, что ее желание куда-то уехать, исчезнуть связано с каким-нибудь парнем, которому от нее что-то было надо. Может, она пообещала ему спьяну денег, а потом передумала, у нее это бывает. Или просто встретила одного из своих бывших парней и решила исчезнуть на время.

– Вы знаете имена этих парней?

– Нет. С ними она меня не знакомила.

– Значит, вы утром расстались, и все. Во сколько это было?

– Я проснулся в шесть, быстро собрался, выпил кофе… Уф… Что это я про кофе… – Его голос вдруг дрогнул, а глаза моментально наполнились слезами. – Вы что, серьезно? Ее убили? Ирину убили? Но этого не может быть! Кто? За что? Обычно убивают за долги там, из ревности… Она очень добрая. Таких, как она, нет.

– Вы кого-нибудь подозреваете?

– Да вообще без понятия. И где ее убили?

– Я же сказал – в Столешниковом переулке.

– Это вы нашли ее там. А где было совершено убийство?

Журавлев подумал, что более странного вопроса в этой ситуации было бы трудно себе представить.

– Почему вы спрашиваете об этом?

– Да потому что… Нет… Просто я подумал, что ее проще было бы убить в загородном доме, там никого нет и тихо, чем в самом центре Москвы, вокруг соседи… Вы сказали, что ее зарубили? Как? Кто же это мог прийти к ней рано утром с топором и убить?! Здесь что-то не так. Я должен увидеть ее. Возможно, это не она.

Поквартирный опрос соседей ничего не дал. Криков о помощи или просто криков никто не слышал. Убили человека, и никто ничего не слышал.