Три цветка Индонезии - Влада Ольховская

отмывают деньги. Копии вот этих документов, которые сохранил Михаил, как раз доказывают, что банк этим занимался. По поводу вовлеченности в процесс Елены они, конечно, ничего не подскажут. Но одно лишь знание правды могло очень дорого ей обойтись.

– Только вот почему она внезапно прозрела, если это длилось годами? – поразился Ян.

– Ищите женщину, – усмехнулась Александра. – Насколько я поняла, до этого Елена сама отстранялась от собственных догадок. То ли верить не хотела, то ли жила по убеждению «Все воруют – а мы чем хуже?», этого у покойницы уже не спросишь. Но и Колесин в ту пору изменял ей не столь активно – так, заказывал себе жриц любви на десерт, да еще и трудился это скрывать. Потом у него случилась Марина Лауж, которая тоже была вовлечена в благотворительные проекты банка.

– А после еще и в избирательную кампанию Колесина, – подтвердил Андрей. – Судя по всему, о бизнесе она знала намного больше, чем Елена, Марине по-настоящему доверяли. Это могло оскорбить Елену, а могло и напугать, заставить действовать по-другому.

– И вот тогда ее убили, – задумался Ян. – Звучит-то логично, но ничего не доказывает.

– Нет, пока ничего. Я всего лишь хотел показать вам, в какую сторону двигался Михаил. Еще я разобрал его записи по хронологии, хотя прочитать успел не все.

– До Жильцова уже дочитал?

– Нет, эта интрига остается нераскрытой, – слабо улыбнулся Андрей. – Жильцов не упоминался пока ни разу.

– Понятно… Это все? – поинтересовался Ян.

Александра надеялась, что это действительно было все. День получился какой-то долгий и дурацкий, вроде как лишенный событий, но выматывающий своей монотонностью. После такого ей хотелось сначала утащить Андрея на прогулку с Гайей, чуть-чуть замерзнуть там, чтобы потом было еще приятней возвращаться в тепло дома, желательно – сразу в постель.

Вот только Андрей давать ей такую возможность не спешил:

– Нет, не все. Точнее, по делу Колесина – все. Но я нашел в записях Михаила кое-что интересное и хотел бы обсудить это с Александрой. Наедине.

– С фига ли? – присвистнула Александра.

– Мне точно не нужно это слышать? – уточнил Ян.

– Нет, – покачал головой Андрей. – Это будет один из тех непростых разговоров, который закончится в лучшем случае тем, что Александра на меня наорет. А в худшем она уйдет с Гайей, хлопнув дверью, и пару часов будет бродить по улицам, спуская пар.

– Даже так? Тогда ускользаю!

И Ян с показной тревогой вдоль стенки двинулся к выходу, стараясь не поворачиваться к сестре спиной. Александра постучала по лбу, намекая на все, что думает об интеллектуальных способностях брата. Яна это не остановило, очень скоро в прихожей открылась и закрылась дверь.

– Предатель, – резюмировала Александра. Потом она повернулась к Андрею: – Нам обязательно через это проходить?

– Желательно.

– Почему?

– Потому что ты не можешь даже слышать слово «отец», а это указывает на какую-то скрытую пакость, которая ни к чему хорошему не приведет, зато приведет к плохому.

– Может быть. Но ты никак не сможешь это изменить.

– Я хотя бы попытаюсь.

Он подошел ближе к столу, взял одну из стопок. Александра наблюдала за ним молча, с демонстративным равнодушием, и она прекрасно знала, что ее взгляд сейчас давит – это все Эйлеры умели. Но упрощать Андрею задачу она не собиралась, ему вообще не стоило в это лезть.

О деле банкира он говорил спокойно и уверенно, ему это было безразлично. Но как только дошло до Александры и ее отца, он начал сбиваться, делать ненужные паузы, выдавая, насколько он взволнован. В других обстоятельствах Александра бы даже умилилась, а теперь мешало нарастающее раздражение, подкрепленное злостью.

– Вот таких заметок в записях Михаила хватает, – указал Андрей. – Причем в разные годы, он занимался этим параллельно всем другим делам, всегда.

– Этим – это чем?

– Он искал тебя…

– И как, нашел? – холодно спросила Александра.

– Саша, я не о том… Ты злишься на своего отца, потому что считаешь, что он бросил тебя, предал…

– Не называй его моим отцом, просила же.

– Но он ведь не перестает им быть, – настаивал Андрей. – Я знаю, что тебе больно… И, по-моему, становится хуже… Раньше ты реагировала на него спокойней. Но ты не права в том, что он отказался от тебя… Смотри!

Среди бумаг лежало фото – старое, чуть выцветшее, истертое по краям из-за того, что его часто брали в руки, а потом убирали то в тетрадь, то в кошелек, то в карман. Редкий снимок, где Александра была одна, без брата. Маленькая девочка в пышном нарядном платье, хохочущая возле новогодней елки, еще не представляющая, что ждет ее в будущем, которое, кажется, обязано быть счастливым… это под Новый год всегда такое ощущение. Опасная иллюзия.

Это фото не значило ровным счетом ничего, но дышать почему-то стало труднее и глаза неприятно защипало. Александра разозлилась еще больше – на всех сразу, но выплеснуть злость пока можно было только на Андрея.

– Что это должно изменить? – спросила она.

– Твое отношение к нему… хотя бы чуть-чуть. Он не предал тебя, не бросил… Эти записи… по ним видно, что ему все это тяжело давалось.

– Он похоронил в моей могиле первый попавшийся труп, а вместе с ним и память обо мне.

– Он думал, что так помогает семье… Но сам он не переставал искать! Он задействовал все связи, что у него были. Может, он и не верил, что ты жива, не знаю, тут не очевидно… Но он не собирался принимать, что твоя судьба осталась неизвестной.

– А вывод какой? Ну, помимо того, что ты лезешь не в свое дело, – поморщилась Александра. – К выводу сразу переходи, потому что я сегодня чертовски устала.

– Может, тебе стоит простить его? То, что он не отказался от тебя, что-то да значит… Он допустил очень много ошибок, но он любил тебя и никогда не переставал любить… Это его решение объявить тебя мертвой… Оно, как видишь, ничего не изменило, поиски продолжались и…

– Ошибаешься, – прервала его Александра. – Оно изменило очень многое. Плевать мне на его самодеятельность. В свое свободное время он мог искать меня, играть на кларнете или сношать утконосов, мне как-то без разницы. Он убрал мое имя из международных систем поиска. Если бы меня продолжали искать… это было бы больше, чем сделал он!

– Саша, ты этого не знаешь… То, что ты была в этих системах, не означало активный поиск…

– Могло означать! Теперь мы этого уже не узнаем.

– Говорю тебе, я изучил его записи… Он делал практически то же самое, что делали бы при официальном расследовании… Если он своим непродуманным решением и уменьшил вероятность того, что тебя бы нашли раньше, то незначительно…

– Незначительно? – прищурилась Александра. – Правда? Действительно, неважно ведь, сколько там – одна десятая процента? Ну, нашли бы на месяц раньше, а может, на год – подумаешь! Какая уже разница, если