Светлана Сухомизская - Седьмой ангел (=Дьявольский коктейль)

— Не старайся, — понимающе вздохнула умудренная горьким опытом Надя. — Все равно ведь не попадешь.

Я подняла с пола книгу с многообещающим названием «Задержание подозреваемого», и вдруг меня кольнула неприятная мысль, причем настолько чувствительно, что от этого укола у меня потемнело в глазах.

— Слушайте, — в ужасе прошептала я, — а вдруг они уже успели наведаться в ваши квартиры?

— Нет, не успели, — уверенно сказал Даниель. — Я был там, перед тем как приехать сюда.

— Ты и в квартире Себастьяна был?

— А, ты ведь не знаешь… Мы живем через стенку, у нас общий балкон, так что, если бы устроили разгром в моей квартире, я бы немедленно побежал узнавать, что творится у Себастьяна… Да что ты так разволновалась? Аж позеленела вся!

— А вдруг, пока мы тут сидим, они уже там?

— Поехали, посмотрим, — предложил Себастьян. — Все равно здесь нам больше делать нечего, а для уборки время не самое подходящее.

— А вдруг нас убьют? — пискнула я.

— Вас с Надей мы оставим в машине. А чтобы убить нас с Даниелем, надо еще очень и очень постараться.

Несмотря на все эти увещевания, сидя на заднем сиденье уже знакомой мне «Победы», я отчаянно стучала зубами. Работа в детективном агентстве казалось мне совсем не такой интересной, как обещал Себастьян. Я волновалась за сохранность книги и в то же время желала ей сгореть синим пламенем, потому что моя жизнь, как, впрочем, и жизни Себастьяна, Даниеля и Нади, подверглась из-за этой проклятой книжки смертельной опасности. К тому же я проклинала себя за беспечность: оставить рюкзак с такой ценностью, не взять его с собой — ну не дура ли я! Прав, прав был Даниель, и не за что на него обижаться.

А еще меня мучил один вопрос: почему Себастьян был так уверен в невозможности для обыкновенных людей проникнуть в «Гарду»? Дело в том, что на этот раз я внимательно осмотрела входную дверь. И то, что я увидела, совершенно сбило меня с толку.

На двери не было ни одного замка!

Глава 25

ОЖИДАНИЕ ЗЛА

— …Значит, так, нужно хорошенько поговорить с этими ребятами, да так, чтобы они поняли — будет гораздо лучше, если они отдадут книгу сами.

— Скажи мне, Умник, ты действительно считаешь себя самым умным среди нас?

— Да что вы, Маэстро… Да ведь не я же себя так назвал, это ребята мне кличку дали… Придурки!

— Придурки? А чем, скажи, пожалуйста, ты лучше их? Помог ли тебе твой хваленый ум, когда вы полчаса не могли открыть самую обычную дверь?

— Но, Маэстро, вы ж сами знаете, какая там система мудреная оказалась. Дверь-то эта, она же голая совсем. Ни замков тебе, ни шурупов, ни проводов каких. А за ручку возьмешься — сразу отбрасывает, словно взрывом! Уж я даже не знаю, как вы ее так быстро распечатали?.. А в том, что меня Умником зовут, я не виноват. Умнее всех вы, Маэстро, и не только среди нас. Я таких умных людей, как вы, в жизни не встречал.

— Допустим. А встречал ты людей, которые могут запереть дверь без единого замка и засова, да так, что ее не то что открыть, подойти к ней нельзя?

— Правильно. Так ведь они, наверное, кроме как двери закрывать, еще много чего умеют?

— Да, наверное.

— А как же ты со своими остолопами, которые не могли одного безоружного парня поймать, собираешься с такими людьми разговаривать?

Нет.

— А что же делать?

— У каждого человека есть слабое место. Есть и у них. Они взяли на работу девчонку. Уж не знаю, понимают ли они, кто она такая, но это неважно. Она-то, похоже, не понимает и, видимо, еще не умеет пользоваться своими способностями. Это нам на руку. Девчонка глупа и наивна, и мы этим воспользуемся. И неважно, отдала она им книгу или нет. Книга в любом случае будет нашей. Я пытался добиться своего, не проливая крови и принося людям как можно меньше вреда. Но люди сами вредят себе. Я требую совсем немногого, а они возводят на моем пути такие препятствия, будто я желаю им зла. Кто ждет зла — всегда его получает. Каждый получает то, в чем действительно нуждается. Нам нужна книга. И нам нужна девчонка. Мы получим девчонку. А потом и книгу.

Глава 26

ТРЕВОЖНОЕ УТРО

Дверцы «Победы» хлопнули практически одновременно, и Себастьян с Даниелем почти беззвучно растворились в синеватой темноте идущей на убыль весенней ночи. Город к утру наконец угомонился и заснул — вокруг стояла такая тишина, что слышно было, как осторожно скрипнула дверь подъезда.

— Не трясись! — прошипела съежившаяся рядом со мной на заднем сиденье Надя. — Ты меня нервируешь!

— Не могу! — прошипела я. — Я боюсь! Внезапно что-то с грохотом обрушилось на капот машины. Оглушительно взвизгнув, мы с Надей бросились в объятия друг к другу, закрыв глаза в ожидании неминуемой гибели.

Но, поскольку гибель все-таки миновала, глаза пришлось открыть.

На капоте темнел какой-то небольшой предмет с антенной и двумя светящимися кнопками посередине.

— Что это? — оторопела я.

— Не знаю, — прошептала Надя испуганно. — Наверное, надо пойти посмотреть…

— С ума сошла? Я боюсь. И потом, нам сказали из машины не выходить.

— Оно движется! — взвизгнула Надя прямо мне в ухо. От неожиданности я подскочила и ударилась головой о крышу «Победы».

Предмет действительно зашевелился. Хуже того, он внезапно начал издавать звуки.

— Ма-я-а-у! — завывал предмет, оказавшийся очумевшей от весны кошкой.

— Брысь! — рявкнула Надя, высунувшись в окно.

— Тс-с! — я схватила ее за руку. — Кто-то идет! Шаги приближались. Я хотела сказать Наде, чтобы она поскорее подняла стекло, но от страха у меня пропал голос. К тому же я никак не могла решить жизненно важный вопрос, стоит ли мне сползти на пол или лучше спрятаться за спинкой переднего сиденья.

И в ту секунду, когда я пришла к выводу, что на полу мне будет гораздо безопасней, в окне рядом со мной возникло лицо.

Дружный вопль, вырвавшийся из наших с Надей глоток, поднял в небо стаю ворон. Хлопая крыльями, те улетели подобру-поздорову.

— Вы что, сдурели? — изумленно спросил Даниель. — Орете, словно призрак увидели. По-моему, я на привидение не похож… Пошли наверх, там все в порядке.

Зевая во весь рот (после того как все страхи отступили, нами овладела необычайная сонливость — Даниель, разумеется, не в счет), мы поднялись на верхний этаж. На пороге одной из дверей, опершись плечом о косяк, стоял Себастьян в своей любимой позе — руки скрещены на груди, правая нога изящно согнута в колене и чуть выдвинута вперед. Образец изысканности! Само совершенство! Мне немедленно захотелось взъерошить ему волосы и оторвать пару пуговиц. На обуздание этого порыва пришлось затратить немало усилий, поэтому на некоторое время я выпала из общей беседы. Очнулась я только тогда, когда речь зашла обо мне.

— Может, ей стоит изменить внешность? Тогда она будет чувствовать себя в большей безопасности, — предложила Надя и обратилась ко мне: — Может, выкрасим тебя в блондинку и пострижем? Будешь как Мэрилин Монро…

Предложение Нади я восприняла как личное оскорбление.

— Я скорее дам отрезать себе голову, чем волосы! Ты что?! А красить их и подавно не позволю. Цвет волос — это то, что мне нравится в себе больше всего!

— Не считая ума, — иронично усмехнулся Даниель.

— Я же никогда не думаю!

— Одно другому не мешает. Например, можно быть счастливым обладателем старинного клавесина и гордиться этим. А играть на нем совершенно необязательно.

— Себастьян, ты змея!

— Я просто привел пример, иллюстрирующий мысль Даниеля. Со своей стороны, я считаю, что Даниель несправедлив. Ум у тебя есть, и пользоваться им ты умеешь…

— Спасибо!

— Только не очень хорошо.

— Знаете что?.. — тоном, не предвещающим ничего хорошего, произнесла я, глядя по очереди на каждую из трех от души веселящихся ехидн, но вполне мирно сказала: — Спать я хочу ужасно. Надоели вы мне со своими издевательствами. Я ведь и обидеться могу.

— Нет, не можешь, — уверенно ответил Даниель.

— Мы же любя! — подхватил Себастьян. Даниель с Надей уже ушли, а эта фраза все еще звучала у меня в ушах. Я пыталась отвлечься на что-нибудь другое, но у меня не получилось. В течение двух минут я размышляла о том, что ночевать Надя, кажется, останется у Даниеля, а если так, то почему она, по ее собственному признанию, мучается с ним и в чем эти мучения состоят. Но какая, извините меня, нормальная женщина может дольше двух минут обдумывать чужие любовные переживания, когда у нее своих полна черепная коробочка и разобраться с ними нет решительно никакой возможности?

Когда я вышла из ванной, на диване — том самом, на котором я очнулась после первой ночи, столь небесполезно проведенной в клубе, — было застелено свежее белье, расцветкой призванное напоминать шкуру леопарда, а на стене горел ночник под темно-красным абажуром. Остальную часть комнаты поглотил мрак, только прозрачный потолок был усыпан яркими светящимися точками — безоблачное небо заглядывало в комнату, поблескивая звездами глаз.