Алексей Макеев - Чисто сибирское убийство

– Шурик, быстро осмотрите машины на парковке. Если с ключами – хватайте. Дверь закрыта – разбивайте стекло. Но не шуметь раньше, чем я подам знак. Действуйте.

– А ты? – икнула Екатерина.

– Прогуляюсь.

Объяснять свои поступки – дохлый номер. Он сам не до конца разобрался в своих намерениях. Перевернув бесчувственное тело, впопыхах его обшарил. Кобура под мышкой – просто бальзам. Увесистый вальтер – отличное подспорье в безнадежном мероприятии (за успех которого давно пора бы выпить). Сжимая рукоять, низко пригнувшись, он побежал мимо парковки.

– Слышь, командир, – зашипел из-за ближайшего кузова Вернер, – «гелентваген» тебя устроит? Имеется ключ в зажигании, комфортный салон, сигнализация отключена…

– Устроит, действуй… – Спасаться бегством на навороченном «мерседесе»? Еще не доводилось. Но в жизни надо испробовать все, пусть будет «мерседес»…

Стремительным маршем он пронесся от стоянки до будки, взлетел на крыльцо и, пинком распахнув дверь, влетел в караулку.

– Замерли, гаврики…

Парни бдили – похвальное рвение. Долговязый с готовностью вздернул руки, выкатил глаза. Второй сидел на стуле – лысина мокрая, весь взъерошенный, глаза болотные, пустые. Вариация паука, и движения какие-то зоологические – вкрадчивые, обманчиво безвредные. Он как бы ненароком повернулся боком, правая ручонка поползла по поясу. Максимов рассвирепел:

– Я сказал, замерли! Стреляю просто так, от шибкой дури, непонятно?!

Долговязый врубился с полуслова. Стоял не трепыхаясь. Второй соорудил опасную ухмылку. Водянистый взгляд отяжелел, налился злобой. Такие взгляды способны доставлять массу неприятностей. Вплоть до сглаза – так называемый «механизм психического бумеранга»… Но ручонка озоровать перестала, хотя пальцы и продолжали шевелиться, будто паучьи лапки.

– А теперь двумя пальчиками – оба! – достали пушки, сняли рации, аккуратненько положили на пол и пнули сюда.

Максимов отодвинулся от двери, прижался к стенке.

– И учтите, пацаны, я сегодня наблюдательный и злой. Так и хочется кого-нибудь убить.

Охранники повиновались. Без особого, конечно, рвения, но в целом без нареканий.

– И куда же ты, родной, собрался? – процедил «паук». – Из этого леса нет дороги, ты ничего не напутал?

– А я, однако, попробую, ладно? – Максимов героически улыбнулся, наблюдая, как у ног образуется кучка железа. – Теперь ты, – ткнул стволом в «паука», – живо на пол, ноги врозь, ручонки за голову. Возражения потом. Аты, – переместил ствол, – открывай ворота. Живо!!! – заорал для пущей доходчивости.

Парень позеленел от страха. Пулей метнулся к пульту, судорожно отыскал кнопку-грибок, утопил в панель. Коллега неохотно укладывался на пол, косясь недобрым глазом. Забурчал движок. Ворота за бортом заскрипели.

– И ты ложись, – приказал Максимов долговязому. – Две минуты не шевелиться.

Не переставая целиться, он ногой выгреб за дверь железо, сбросил с крыльца. Попятился, выбрался на улицу, махнул рукой. «Паук» зашевелился.

– Лежать! – рявкнул Максимов.

Дождь свирепствовал, барабаня по затылку. На парковке заревел двигатель, слепящий свет фар озарил ворота, будку с завитушками, одинокого сыщика с пистолетом. Утробно рыча, подкатил вороненый джип с трехлучевой звездой на капоте. У распахнутых ворот замедлил скорость.

– Проезжай за ворота! – крикнул Максимов. Фигуры в прицеле становились мутными, теряли резкость.

– Понял, командир, – осклабился в разбитое окно Вернер и рывком подал машину вперед.

И вдруг со стороны пансионата загремели выстрелы! Кто-то завопил – истошно так, с надрывом. Не должен этот джип выезжать, а он выезжает!.. Было видно, как с ярко освещенного крыльца скатываются люди. Двое бегут от озера, размахивая руками. Зло ругнувшись, Максимов выбросил в кусты пистолет (он миссию выполнил, а таскать с собой – полное самоубийство) и помчался к машине. Прыгнул на заднее сиденье. И в самом деле мягкое, комфортное…

– Гони!

Вернер утопил педаль.

Екатерина повернула трясущееся лицо:

– Ты в порядке?

– А то! – воскликнул Максимов, приподнимаясь. Уперся головой в велюровую обивку. Свет фар прорезал плотную чащобу. Елочки толпятся… Асфальтовая дорожка виляет вправо, теряется во тьме – по ней теоретически можно выбраться на шоссе. А налево еще одна – отгибается от первой, тянется вдоль пансионата и пропадает где-то в лесу.

– Давай налево! – Он перегнулся через Вернера и резко вывернул руль. Стена деревьев метнулась в глаза. Безбожно матерясь, Вернер ударил по тормозам.

– Ты что, командир, белены облопался?! Похоронить нас хочешь?..

– Налево, говорю! – рычал Максимов. – Нехоженые тропы, Шура! Для них это будет неожиданно!

– В лесу, говорят, в бору, говорят!.. – истерично хихикала Екатерина.

Подгоняя себя горячим словцом, Вернер переключил трансмиссию, сдал назад и неуклюже вписался в аллею. К сожалению, время играло не на агентство «Профиль». Не все из подчиненных Коржака оказались неповоротливыми и боязливыми. Погоня вынеслась за ворота буквально по пятам – громоздкий «лендкрузер» миновал пропускной пункт и грузно разворачивался. Фора минимальная – и Вернер это в лучшем виде понимал. «Гелентваген» мчался по ночной аллее, исправно уворачиваясь от вылезающих на обочину деревьев. Фары висящих на хвосте держались в удалении. Рисковый участок – слишком узенькая дорожка, а в дальнейшем и вовсе сузилась, ветки скребли по окнам – пришлось сбрасывать скорость и до ближайшего поворота тащиться черепашьим шагом.

За поворотом дорога вновь расширилась, красавицы ели отступили, освобождая проезд, у обочин образовались водоотводные канавы, заросшие чертополохом. Мелькнули резные ворота, фрагмент ограды. И снова стена чащобы. Погоня гладко вписалась в поворот, поддала газу – загрохотали выстрелы.

– Ложись, Екатерина! – крикнул Максимов, падая на сиденье. Трясущаяся голова сотрудницы испарилась; лишь кряхтение и мольба гнездились под панелью.

Стреляли, разумеется, на шару, но Вернера заколбасило – джип вильнул, едва не клюнув носом в обрывистую канаву, помчался на другую обочину и снова чудом избежал падения. Машину затрясло. Лихорадочно вертя баранку, Вернер принялся озираться – паника прошибла. «Гелентваген» продолжал выписывать кренделя, замедлил скорость. Советовать что-то в этой ситуации – дело наиглупейшее – Максимов помалкивал, вцепившись в ручку над головой.

С большим трудом Вернер выровнял движение, добавил газу. Но роли это уже не играло. Водитель «лендкрузера» был парень не промах – фары приближались с фантастической скоростью. Стрельба оборвалась. Размеренно гудя, капот погони поравнялся с джипом. Оторваться Вернер не успел. Водитель крутанул баранку. Треск сминающегося железа – «Гелентваген» развернуло влево, бросив на обочину. Опасный трюк, но Вернер на него решился – нажал на газ одновременно с выворачиванием руля. Нависнув колесом над канавой, машина тем не менее не рухнула, неслась дальше, но толку? Джип погони теперь возник у правого борта. И ударил более грамотно – над задними колесами! Салон затрясся. Екатерина с воплем явила мордашку – растрепанную, искаженную от ужаса, завертела ею по сторонам.

– Гони, Шурик! – Они двигались каким-то странным образом – машина вроде ехала, но как-то боком, нелогично. А сзади ее подпирал «лендкрузер». Рычал возбужденно. Внезапно сбросил скорость, оторвался и в тот же миг рванулся, чтобы ударить заново.

– Тормози, Шурик! – взвизгнула Екатерина.

– Какая ты непостоянная, Катька… – каркнул Вернер. – То «гони», то «тормози»… – Он вцепился в руль мертвой хваткой, ожидая удара. Завыл в нетерпении. Удар не замедлил. Долбануло так, что все вокруг завертелось каруселью – Максимов отпустил ручку – его вдавило в сиденье и швырнуло, благо спинки мягкие – не расплющило. Екатерина клацнула зубами. Вернер – умница – не подвел, держал машину. Но они уже ехали практически перпендикулярно дороге!

– Тормози, Шурик! – заклинило Екатерину. – Кто же так ездит, блин, неуч!!!

– Учиться пойду! – рявкнул Вернер. – Повышать свое водительское мастерство!

– Я знаю одну хорошую инструкторшу, – бросил зачем-то Максимов. – На днях ей, правда, срок впаяют – лет пятнадцать за тройное убийство…

На этом месте Вернер и проявил отчаянную изобретательность. Явно с горя. Он выжал газ до упора, одномоментно провернув баранку вправо. И в тот же миг нажал на тормоз. Джип лихо развернуло, тряхнув напоследок и погрузив задними колесами в кювет. Преследователи, потеряв «буксир», явно растерялись. Пронзительно завизжали тормоза, крутобокий японец дал вираж, но, по инерции продолжая движение, пролетел метров двадцать и прочно погрузился в водосток. В салоне громко выражались. Водитель насиловал движок, пытаясь добиться невозможного, но передние колеса все глубже уходили в яму. «Гелентвагену» выбираться из канавы оказалось проще. Яростно вертелись колеса – миллиметр за миллиметром, выметая брызгами жидкую кашу… С простуженным ревом машина взгромоздилась на дорогу. Вернер лихорадочно работал рычагами, разворачивая капот по курсу. Сидящие в «тойоте» запоздало сообразили, что сели они надежно, – захлопали дверцы, какой-то храбрец карабкался из канавы на проезжую часть.