Марина Крамер - Госпожа страсти, или В аду развод не принят

– Как всегда – бегает, потом, сказал, в больницу ему надо, гипс снимать.

Точно, как Марина могла забыть!

«Ладно, сначала в больницу, потом в клуб».

Пока она пила кофе и покуривала, вытянув ноги на стоящий перед ней стул, вернулся Женька, сухо поздоровался и пошел в душ.

«Блин, опять начинается!» Коваль разозлилась. Ругаться с утра не входило в ее планы на сегодня, а Хохол сделал все, что от него зависело, чтобы подтолкнуть ее к скандалу. Когда он вернулся и сел за стол, Марина спросила, стараясь сдержать рвущиеся наружу нелестные слова:

– Что, утро добрым не бывает?

– Почему, бывает, – буркнул он, принимая из Дашиных рук тарелку.

– Тогда в чем проблема?

– В тебе.

– Отлично. Можешь сегодня отдыхать, я поеду без тебя! – Она встала, шарахнув здоровой ногой стул, стоявший рядом, и пошла к двери, но на пороге обернулась и сказала: – В больницу поедешь с Котом, я ему скажу.

– Не маленький. Не тратьте ваше драгоценное время на пса, Марина Викторовна, – нахамил Хохол, не глядя на нее. – К ветеринару и сам доберусь.

– Тогда удачи тебе, родной!

Она почти бегом, насколько позволяла разболевшаяся ночью нога, поднялась в гардеробную и стала собираться. Летом этот процесс очень напрягал – носить юбки, прихрамывая на одну ногу, Марина не могла, а в брюках было жарковато, погода просто кошмарная, с самого утра так жарило солнце, что дышать было нечем. Пришлось поискать что-то наименее плотное – это оказались черные шифоновые брюки, широкие и длинные, в них было совершенно не жарко. Добавив к ним маечку на бретельках, Коваль осталась собой вполне довольна. Позвонив в коттедж охраны, велела Юрке готовить машину, а Севе с Геной – собираться, и пошла вниз, прихватив сумочку и темные очки. Хохол, смотревший телевизор в гостиной, обернулся на звук шагов, и глаза его зло заблестели. Он терпеть не мог, когда Марина одевалась слишком уж вызывающе, но промолчал, только набычился еще сильнее. Коваль не хотела ссориться окончательно, а потому чмокнула рассерженного любовника в висок, и тот чуть улыбнулся, поняв, что прощен.

В офисе полным ходом шло заседание, и председательствовал не кто иной, как Иван Петрович Рассадний. Нашелся, курилка, сам в руки приплыл. Коваль остановилась за дверью, сделав знак телохранителям замереть и не мешать, и прислушалась.

– ...такое узнал, кошмар просто! – возбужденно говорил Рассадний. – Все, что о ней говорят, чистейшая правда, никакая она не бизнесвумен, бандитка она, разве вы еще не поняли? Иначе откуда такие деньги у молодой девки? И вот эти быки в кожаном – думаете, это охрана из агентства? Ага, хрен-то, это ее бригада, отморозки поганые, наверняка не одного и не двух положили в своей жизни! Мне проверенный человек еще когда шепнул – Наковальня это, а с ней шутить вредно, враз на тот свет пропишет! Я, дурак, не поверил тогда, а надо было. С бандитами, с криминалом не пошутишь, прижмут теперь нас, за все спросят. Надо ее срочно спихивать, иначе всем труба придет!

– А попробуй-ка! – Открыв дверь, Марина вошла в кабинет и села за стол, не обращая внимания на то, что оратор был почти парализован от ужаса, да и остальные выглядели не лучше. – Ну, что же ты замолчал? Давай, продолжай, мне тоже интересно, как дальше будем отношения строить.

Она вынула сигареты, закурила, изучающе глядя на обомлевшего Рассаднего. Он готов был выпрыгнуть в окно, только чтобы не находиться в одном помещении с ней, это отчетливо читалось на его морде, покрывшейся испариной и красными пятнами.

– Где Матвей? – спросила Марина у директора клуба, и Ежов поспешно доложил:

– Он вот-вот подъедет, звонил...

– А где главный тренер, что, не участвует в вашем засекреченном партсобрании?

– Он на базе, тренировка у них...

– Тогда почему второй тренер не на поле, а здесь? – Коваль резанула глазами Орехова, он дернулся и промычал что-то невнятное. – Так, все ясно. Значит, решили за мои же деньги меня же и развести? Вы до сих пор не поняли, с кем дело имеете? А вот игроки ваши умнее оказались – трое постояли по пояс в воде вместо мишеней для метания камней, теперь радостно и с удовольствием тренируются. Что, мне и вас всех в реку загнать? Только по вас не камнями – есть такая классная вещь, как резиновые пули, давно мечтала посмотреть, какие следы оставляют. Так что, проведем маленькие испытания? – Она окинула всех взглядом: – Ну, есть добровольцы? Нет? А что так? Или это совсем не то, что чесать за моей спиной, называя меня хромой сукой? Вы что, языки проглотили?

Первым очнулся пресс-атташе, видимо, считавший себя наименее виноватым и зависимым от президента:

– Марина Викторовна, я понимаю, вы привыкли вести свои дела именно таким образом, но ведь сейчас за такое можно и в суд угодить...

– Так, вот и доброволец! Ты кого в суд тянуть собрался, уж не меня ли? – поинтересовалась Марина совершенно спокойно, закурив новую сигарету. – Не слышу! – Она так стукнула кулаком по столу, что подпрыгнула тяжелая пепельница, стоявшая перед ней.

Повисла гробовая тишина, Речнев уже жалел, что так опрометчиво открыл рот, но слово, как известно, не воробей.

– Тяжелый случай, мужики, – за слова надо отвечать, и это не только в моем окружении так принято, это по жизни так. Сейчас у вас есть только один выход из создавшейся ситуации, причем он единственно верный и безопасный, – вы все тихо-мирно пишете заявления об уходе и валите отсюда так быстро, как только сможете, а я забываю обо всем, что тут случилось, и все довольны. Решаем быстро, думать некогда – мне еще ведь замену вам нужно искать.

– Но... – начал было Ежов, но Коваль заорала так, что он отшатнулся:

– Не надо «но»! Я сказала – некогда думать!

Словом, к моменту приезда Комбара Марина уже держала в руках пять заявлений об уходе, оставив клуб без директора, начальника команды, пресс-атташе, второго тренера и администратора. И ведь теперь надо кого-то сюда ставить...

– Комбар, Марадону сюда, чтобы через тридцать минут были оба!

Пока Матвей мотался на базу, Коваль успела позвонить в Москву племяннику, который был очень рад ее услышать.

– Колек, дело в следующем, – сразу начала она, не откладывая в долгий ящик. – У меня к тебе предложение – ты ведь юрист у нас, так?

– Ну, вроде бы.

– Вот. Следовательно, ты не только в строительном праве сечешь?

– Разумеется – образование-то фундаментальное, потом уж специализация. – Племянник враз стал серьезным и избавился от дурашливых ноток в голосе – их черта, фамильная!

– Отлично. Коля, я в заднице – только что разогнала все руководство футбольного клуба, в котором президентствую. Мне нужен свой человек, который не будет лезть в мой карман и сделает все, как положено. Как ты на это смотришь?

Николай помолчал немного, а потом осторожно переспросил:

– Ты меня хочешь взять, что ли?

– Я предлагаю попробовать, а там видно будет.

– Я не знаю... но можно, в принципе. А что надо делать?

– Коль, знала бы прикуп – не парилась бы, – вздохнула Марина. – Но тут ведь есть люди, которые знают, как это все работает, помогут...

– Ну, встречай меня завтра, – решительно сказал племянник, и Коваль даже растерялась:

– Как – завтра? А родители?

– Слушай, Марина Викторовна, мне ведь не пять лет – я взрослый мальчик, я даже с девочками уже сплю! – усмехнулся он.

– Поганец! – возмутилась она. – Ты как с теткой разговариваешь?

– Ой-ой! С теткой! Ладно, тетка, давай завтра все обсудим, и мое поведение в том числе.

Да, племянничек оказался весь в тетку – тоже не откладывал в долгий ящик. Марина положила трубку и сжала пальцами переносицу – голова вдруг заболела с дикой силой, даже мухи полетели перед глазами, такое бывало только раньше, когда после ранения в височной доле развилась гематома, и вот опять... Первым заметил побледневшее лицо хозяйки Сева:

– Марина Викторовна, вам плохо?

– Да, голова раскалывается, – пробормотала она, стараясь не делать лишних движений и не трясти головой. – Принеси мне пару таблеток из машины...

– Может, укол лучше?

– А сумеешь?

– Обижаете, Марина Викторовна, мы ж спецназовцы, нас этому учат! – отозвался Гена. – Я вот даже заинтубировать трахею могу подручными средствами!

– Это лишнее – я еще дышу. Так не стойте тогда, сделайте что-нибудь, – попросила Марина, не открывая глаз.

Укол Гена сделал молниеносно, Коваль даже не поняла, когда и как он успел, вроде только начал – и уже:

– Все, локоть согните, Марина Викторовна!

– Ты молодец, Гена, рука у тебя легкая!

Ей полегчало, но не настолько, чтобы прийти в нормальное состояние, и это пугало. Только разболеться сейчас и оставалось, самое время!

Телохранители оказались парнями с догадкой, Сева поднял хозяйку на руки и понес в машину, не слушая вялых возражений на тему необходимости встречи с Комбаром и Марадоной.

– Вам в больницу надо, насколько я в этом понимаю!

– Не сегодня. Поедем домой.