Романтика с детективом - Юлия Викторовна Лист

— В цветочном магазине, Анастасия Викторовна! Оранжереи круглый год поставляют товар.

— Идем в цветочный магазин, Дарья Пална, — решила неугомонная Зайцева после консультации. — Найди пока на картах ближайшие — в радиусе километра, пожалуй.

И она убежала переодеваться, потому что в радиусе километра — это многовато для прогулки в пижаме. Особенно зимой. А Рыбкина быстро нашла в Интернете цветочные лавки и решила, пока есть время, привести в порядок испоганенный «Отпугивателем» придверный коврик. Она знала, что Зайцева будет собираться битый час — так всегда было, все их школьные годы. Из-за этого Рыбкиной каждое буднее утро приходилось заходить за копушей Зайцевой, хотя логичнее было бы наоборот: Олькина квартира двумя этажами выше.

«Отпугиватель», хоть и протестированный не на коте, а на коврике, показал себя вещью годной. По мнению Рыбкиной, мощный стойкий аромат мог отпугнуть кого угодно. Пожалуй, даже голодный вампир не перешагнул бы теперь порог ее квартиры, хоть приглашай его, хоть проси-уговаривай. Зайцевой повезло, что у нее еще не прошел насморк. А своего таинственного поклонника романтичная Рыбкина сопливым не представляла, поэтому должна была заранее устранить преграду на пути его возможного появления.

Отмыть отпугивающий котов и кавалеров коврик дома не имелось возможности — не в стиралку же его совать. Рыбкина взяла ведро и губку для мытья посуды, сунула коврик в пакет и пошла во двор. Выглядела она, конечно, интригующе. Случайный попутчик в лифте, симпатичный, между прочим, молодой человек, смотрел с интересом и осторожно шевелил носом, а по прибытии на первый этаж мгновенно испарился. Возможных любопытных из числа гуляющих во дворе коврик тоже добросовестно отпугнул. Не исключено, что в радиусе километра.

Зато никто не помешал ее трудам.

Пакет и губку Рыбкина выбросила в урну у крыльца. С пустым ведром и чистым ковриком в нем она вернулась к своей двери, и там застала нетерпеливо переминающуюся Зайцеву.

— Где тебя носит? — возмутилась та и сунула под нос подруге что-то жесткое и растопырчатое. — Смотри, что я нашла в кабине!

В подъезде было два лифта — побольше и поменьше. Рыбкина каталась вниз и вверх на первом, а Зайцева, стало быть, спустилась на втором.

— Что это? — Рыбкина присмотрелась к мельтешащей перед глазами находке.

Зайцева потрясала ею, как чем-то сенсационным.

— Не видишь, что ли? Это листья! По-моему, розовые.

— А по-моему, зеленые.

— Это листья розы! И, по-моему, именно твоей.

— Сравним, — предложила Рыбкина, отперла дверь и пропустила в квартиру подругу, которая побежала прямиком в ванную — к откисающему там цветку.

Вместе они попыталась найти на стебле находки номер один (то есть розы) место отрыва находки номер два (то есть листьев), но не преуспели. Хотя на вид № 1 и N2 2 смотрелись как родные.

— Значит, был не один такой цветок, — резонно заключила Зайцева.

— Два?! — ужаснулась Рыбкина.

От возложения к ее порогу двух цветков романтикой и не пахло. Пахло тленом, ладаном и пылью гробниц.

— Давай без паники. — Зайцева поняла ее страх. — Никто тебя заживо не хоронит. Возможно, кавалер — многостаночник и принес розу не только тебе.

— Тебе не принес, — напомнила Рыбкина.

— Возможно, не стал так сильно распыляться. Пройдемся-ка по твоему этажу. Давай-давай, ты налево, я направо.

Они снова вышли из квартиры — звучно чвакнул под ногами мокрый коврик — и разбежались в разные стороны. Через минуту Зайцева позвонила подруге и скомандовала:

— Живо дуй сюда.

Рыбкина дунула.

Зайцева стояла в тупике длинного коридора, помахивая чем-то вроде маленького первомайского флажка. Крупным алым лепестком!

— Вот! — Она торжественно продемонстрировала свою находку (то есть № 3) подруге. — Подобрала в конце коридора. Значит, второй цветок был где-то здесь.

Рыбкина огляделась. У дверей в конце длинного ряда никакой флоры не наблюдалось. Она присела и замерла, как бегун на низком старте.

— Что ты делаешь? — с брезгливым интересом спросила Зайцева.

— Нюхаю коврик. — Рыбкина потянула носом. — Розы очень пахучие, мог сохраниться аромат…

Над ее склоненной головой звонко щелкнул замок. Дверь зловеще скрипнула, едва не стукнула сидящую Рыбкину и открыла вид на стоящую Зайцеву.

Руки в кольцах вцепились в ту и в другую, раздался торжествующий крик:

— Мишань, я их поймала!

— А я вас знаю, — сказала Рыбкина, рассмотрев бабулю, которая сцапала их с Зайцевой за порогом и затащила в квартиру. — Вы Марианна Орловская, известная прежде актриса.

— Чего это прежде! Я и сейчас известная, у меня вчера только был шикарный бенефис. — Марианна Орловская выпустила Рыбкину, чтобы погрозить ей пальцем.

Палец был узловатый, но с дорогим перстнем и лакированным ногтем.

— Ой, что, та самая Орловская?! — восхитилась Зайцева и ловко вывернулась из захвата. — Моя бабушка ни одного спектакля с вами не пропускала!

— Бабуля, мне кажется, ты напрасно арестовала девушек, они ни в чем не виноваты. — Из кухни в прихожую выглянул симпатичный молодой человек.

В руке у него была большая кружка с хулиганской надписью «Скайуокер лох» снаружи и приличным, судя по запаху, кофе внутри.

— О какой вине речь? — прищурилась Зайцева. — Если вам пометили дверь, то это, скорее всего, кот из сто пятнадцатой. Моя подруга присела у вашего порога совсем с другой целью. Она просто нюхала коврик.

— Зайцева, ты идиотка, — свирепо прошептала Рыбкина, парадоксальным образом ощущая полнейшей идиоткой себя.

Такой симпатичный молодой человек, а она уже второй раз предстает перед ним в глупейшем виде.

— А! Та самая девушка с вонючим ковриком! — радостно припомнил внук Орловской.

Та и на него посмотрела, как на идиота.

— Мы вместе ехали в лифте, — объяснил бабуле молодой человек.

— Мишаня, ты запомнил девушку, с которой ехал в лифте? — приятно удивилась Орловская.

Мишаня покраснел. Как будто запомнить случайную попутчицу — редкое достижение.

— Так держать, Рыбкина! — Зайцева подпихнула подругу.

Рыбкина тоже покраснела. Как будто запомниться случайному попутчику — редкий успех.

Та самая Орловская внимательно посмотрела на Рыбкину, на внука, снова на Рыбкину. Потом на Зайцеву. Зайцева бабке заговорщицки подмигнула.

— А давайте пить кофе, — просветлев лицом, предложила Орловская.

— Да мы уже позавтракали. — Рыбкина хотела ретироваться, но Зайцева сделала страшные глаза и, указав подбородком на Мишаню, одними губами проартикулировала: «Кавалер»!

Рыбкина передумала уходить. Мишаню она прежде не видела. Цветов под своей дверью тоже раньше не находила. Не факт, что между первым и вторым имелась какая-то связь, но разобраться стоило.

Тем более, что расследование дела о подброшенной розе все равно надо было с чего-то начинать, и уж лучше с уютного кофепития в квартире актрисы, чем с долгого и нудного обхода цветочных магазинов.

— Прошу! — Орловская выразительным жестом пригласила девушек в гостиную.

— А