Лорнет герцогини де Рошфор - Наталья Николаевна Александрова

в милицейской форме осторожно, заботливо поправил одеяло, вынес меня на лестницу, прошел в соседнюю квартиру и только здесь наконец открыл мое лицо.

Я оказалась у соседки, тети Али. Она торопливо вытирала слезы, потянулась ко мне.

– Горе-то, горе какое! – проговорила она. – Бедная девочка… бедный, бедный ребенок!

– Потише вы! – оборвал соседку парень. – Не говорите ей ничего, завтра с утра в школу отправьте, вот тут портфель и вещи ее… Главное – молчите!

– Да что ж я, не понимаю, что ли… – возмутилась тетя Аля, но дверь хлопнула, и мы остались одни.

– Девять, восемь, семь… – раздался в моей голове чей-то властный, строгий голос. – Шесть, пять, четыре… когда я досчитаю до нуля, ты очнешься и забудешь все, что тогда случилось. Мы закроем эту дверь, закроем ее навсегда…

Все события той страшной ночи останутся в запертой комнате за этой дверью…

И передо мной действительно появилась массивная резная деревянная дверь, она захлопнулась, лязгнул замок, и снова зазвучал прежний властный, уверенный голос:

– Два, один, ноль!

И тут же вспыхнул свет, я проснулась и увидела лицо с густыми кустистыми бровями, с карими пронзительными глазами, пристально глядящими на меня, словно ввинчиваясь в мою голову, в мое сознание, в мою душу.

– Вот и все! – проговорил этот человек. – Больше тебя не будут беспокоить те воспоминания! Эта дверь закрыта, заперта на замок, и ключ от нее есть только у меня!

– Вы уверены, доктор, что так ей будет лучше? – озабоченно спросила мама.

– Так будет лучше и для нее, и для вас! – ответил тот властным, не допускающим сомнений голосом, и мама взяла меня за руку и вывела из кабинета.

– Дочка, тебе что, совсем плохо? – сочувственно проговорила женщина рядом со мной – и я очнулась.

Я по-прежнему ехала в метро и, как ни странно, еще не проехала свою остановку.

Все эти воспоминания заняли от силы две или три минуты…

– Ничего, все в порядке! – ответила я и вымученно улыбнулась. – Вы же знаете – на третьем месяце так бывает!

– Ты точно в порядке?

– Да все нормально!

– Ты куда едешь-то?

– К врачу.

– Может, тебя проводить?

– Да нет, честное слово, все хорошо!

Хотя, конечно, все не хорошо.

Чего уж там хорошего.

В моих давних, казалось, забытых воспоминаниях, которые много лет хранились в темной комнате за запертой дверью, было кое-что очень важное.

Я попыталась вспомнить все еще раз…

И отчетливо вспомнила красивое холеное мужское лицо с капризно изогнутыми губами. Лицо, которое почти не портил приплюснутый, как у боксера, нос.

И поняла, что видела это лицо той ночью, когда убежала с чертовой дачи, куда привез меня Лешка.

Тот мужик, который подсадил меня в машину, а потом начал приставать…

У него был такой же капризно изогнутый рот, такой же приплюснутый нос, как у человека из моих забытых воспоминаний.

Да нет – это был тот же самый человек, только постаревший на двадцать лет. Обрюзгший, поседевший, траченный временем, как молью, сменивший множество имен, как другие люди меняют одежду, – но тот же самый.

И одно из его имен – Артур Семибратов…

Снова я вспомнила мать, взволнованно говорящую в телефонную трубку:

– Артур Семибратов! Мне непременно нужно с ним поговорить! Это вопрос жизни и смерти!

Жизни и смерти…

История сделала круг, закольцевалась, как змея, кусающая себя за хвост.

Она началась со смерти, с той ночи, которая разделила всю мою жизнь на «до» и «после».

На ту ночь, когда молодой веснушчатый полицейский вынес меня из моей спальни, из нашей квартиры к соседке, тете Але.

Алевтине Ивановне.

А закончилась другой смертью – смертью человека, загрызенного на ночной дороге.

Нет, поняла я, эта история закольцевалась – но вовсе еще не закончилась, она продолжается и принесет мне еще много, много неприятностей…

Тут как раз поезд подъехал к моей остановке, и я протиснулась из вагона на выход.

Нина Сундукова шла домой в превосходном настроении.

Она сегодня была снова выходная, потому что в прошлом месяце отработала пару смен за свою напарницу, и теперь у нее получался прямо настоящий отпуск.

Планировала, конечно, она эти выходные провести не одна, а с бойфрендом. То есть это она так мысленно называла уже одного такого… с которым познакомилась, когда выронила в автобусе сумку с ягодами, что везла от матери из деревни.

Ягоды не рассыпались, потому что этот мужчина подхватил сумку буквально на лету. И поддержал саму Нину крупной сильной рукой, и даже донес ей сумку до подъезда.

Нина рассыпалась в благодарностях и тут же пригласила его на чай с вареньем из этой самой клубники, сказала, что у нее замечательный рецепт, доставшийся от бабушки.

Мужчина кивнул и сказал, что обязательно придет. Нина посчитала это хорошим знаком (а вдруг это судьба) и буквально всунула ему свой номер телефона.

Условились на завтра, но завтра он позвонил и сказал, что у него проблемы на работе, а потом вроде бы согласился на встречу через два дня. И вот когда она приготовила ужин и купила даже бутылку вина (какое там варенье, у нее вообще от клубники аллергия, это она для сына Ваньки варит варенье), этот коварный тип не пришел. И на звонки ответил механический женский голос, что этот номер не обслуживается.

А она-то уже размечталась, что в жизни встретился ей наконец приличный человек!

Впрочем, Нина недолго расстраивалась, она уже давно привыкла к разочарованиям.

Следовало использовать неожиданный отпуск как можно лучше, так что Нина по этому поводу только что побывала в парикмахерской с романтическим названием «Рапунцель», где мастер Татьяна выкрасила ее в очень красивый золотистый цвет (краска называлась «осенний поцелуй») и отлично уложила волосы.

Нина так понравилась себе с новой прической, что долго не могла отойти от зеркала и сейчас смотрелась во все витрины и окна, мимо которых проходила.

Нина не сомневалась, что с новой прической непременно начнет новую жизнь. И обязательно найдет мужчину своей мечты. Потому что какой же мужчина устоит перед «осенним поцелуем»?

Кстати, о мужчинах. Подойдя к своему подъезду, Нина увидела перед входной дверью незнакомого мужика и машинально придала своему лицу загадочное и мечтательное выражение, которое ей очень шло. Особенно с новой прической.

Правда, подойдя ближе, она разглядела незнакомца, и интерес к нему заметно убавился.

Незнакомец был толстый, неопрятный, с выпученными, как у вареного рака, глазами.

Подойдя же еще ближе, Нина почувствовала исходящий от него невыносимый запах застарелого пота, и тут же ее первоначальный интерес упал до точки замерзания.

Нина отвернулась от незнакомца, который