Глухое правосудие. Книга 1. Краснодар - Анна Александровна Орехова

— Я рада! Просто пытаюсь понять, как это устроить. Мне нужно пару раз в неделю быть в городе.

— Зачем? Работать сможешь из дома, я отдам тебе свой кабинет. Ты же все равно пока в офис не ходишь?

Ника вздохнула, и Кирилл понял, что ответ ему не понравится.

— Как раз хотела тебе рассказать. Я попросила папу устроить меня к себе помощником адвоката.

Кирилл смотрел на нее, ожидая, что она улыбнется и скажет, что пошутила. Какой помощник адвоката?! А как же собственный бизнес — агентство, о котором она так мечтала и в которое вкладывает столько сил?

— Ты меня разыгрываешь?

Однако Ника оставалась серьезной.

— Подожди, ты правда решила работать у отца? Но зачем?! Если из-за денег, я же предлагал…

— Нет, ты не понял, я буду работать формально. Только числиться помощником. Это позволит мне присутствовать в суде.

— Чего?! — Кирилл приподнялся, усаживаясь поудобнее. До него наконец дошло, о чем она толкует. — Но ты же свидетель. Разве тебе можно быть помощницей адвоката?

— Можно. Представляешь, Голиченко даже не включил мое имя в обвинительное заключение. Видимо, не хотел, чтобы я рассказывала про звонок Подставкиной и выдвигала свои теории. Да и не такой я уж важный свидетель, по сути, ничего сказать не могу. Так что никто на меня даже внимания не обратит, вот я и подумала, что этим стоит воспользоваться. В суд пускают только адвокатов, прокуроров и участников процесса. Значит, нужно войти в их число! Папа сказал, что все устроит. Но заседания будут проходить пару раз в неделю, то есть мне придется возвращаться в город. А ты говоришь, что из поселка по-прежнему сложно выбраться.

Кирилл не ответил. Ника отыскала лазейку в ковидных ограничениях, придумала, как попасть в суд. Только эта новость совсем его не обрадовала.

— Ты сердишься?

— Ну как тебе сказать? Ты отказываешься переехать ко мне, потому что хочешь участвовать в судебном процессе. Новость не особо приятная.

— Я не отказываюсь! Просто сейчас это сложно. — Она взяла столик, переставила его на пол. Села к Кириллу лицом, скрестив ноги по-турецки, взяла его за руку. — Я не отказываюсь, я очень хочу переехать.

— Но не можешь.

— Давай еще немного подождем…

— Сколько? Пока карантин не закончится? Или до конца суда? — Он сказал это чуть более резко, чем рассчитывал, не сумел сдержать раздражение. Дурак, размечтался, что они наконец будут вместе, но оказалось, у Ники другие планы. — Ты же понимаешь, что может пройти несколько месяцев, если не год?

Баффка дернула ухом и открыла глаза, заметила, что столик исчез, и с недовольным видом спрыгнула с кровати.

— Я не думаю, что карантин продлится так долго. Скоро тебе наверняка выдадут пропуск. Может, пока вы с Геркой переедете ко мне?

Кирилл покачал головой, они уже это обсуждали: тащить собаку в однокомнатную квартиру, учитывая, что там живет кошка, — издевательство над обоими питомцами. К тому же они договорились, что Ника переедет к нему. Ради этого он отказался от съемной квартиры и купил дом, ради этого связался с этим чертовым ремонтом. А теперь выходило, все зря?

— Значит, снова возвращаемся к отношениям на расстоянии?

Ника ответила не сразу. У Кирилла даже мелькнула надежда, что сейчас она поймет абсурд всего происходящего, рассмеется и признает, что придумала глупость. Конечно, их отношения важнее суда! К тому же Семен Анатольевич — адвокат Власенко, а значит, они будут в курсе всего происходящего. Необязательно для этого искать какие-то лазейки.

Однако Ника считала иначе.

— Я хочу присутствовать в суде. Хочу изучить улики, выслушать свидетелей, видеть лица присяжных. Хочу вникнуть в материалы дела. Хочу быть уверена, что в тюрьме окажется не первый встречный, а тот, кто сделал со мной это! — Она отодвинула волосы, показывая слуховой аппарат, словно Кирилл мог забыть о его существовании.

— Ника, я понимаю. Я тоже хочу…

— Тогда поддержи меня!

— Да я и так стараюсь…

— Нет! Ты давишь! Упрекаешь, что я жертвую нами! Настаиваешь, чтобы я не лезла во все это. Но я не могу! — Она отпустила его руку и смахнула слезы с раздражением или даже злостью. — Хочу. Но не могу, понимаешь? Не могу отступить! Я должна во всем разобраться!

Кирилл смотрел, как по ее щекам текут слезы, и чувствовал себя последней скотиной.

— Милая моя. — Он притянул ее к себе. — Солнышко, прости. Прости меня, идиота.

— Я хочу, чтобы все это закончилось, — прошептала Ника. — Но оно возвращается снова и снова.

— Я знаю. — Он запустил пальцы в ее кудряшки, погладил, пытаясь хоть как-то успокоить. — Я рядом. Мы обязательно во всем разберемся.

Как он мог быть таким кретином? Пытался оградить ее от лишних переживаний, настаивал, что нужно держаться в стороне, но делал только хуже. Ника не сможет двигаться дальше, пока не поставит в этом деле точку. А он, дурак, пристал со своим переездом.

— Я очень тебя люблю. Переедешь ко мне позже. Может, и в самом деле пропуск выдадут. Нет, так придумаем что-нибудь еще.

— Я тоже тебя люблю. — Она прижалась к нему крепче. — И я очень хочу жить с тобой. Ненавижу все это! Пандемию, Подставкина, Голиченко.

— Я знаю, солнышко, знаю.

Кирилл успокаивал Нику и хотел помочь, но в то же время волновался о том, что будет, когда суд завершится. Даже если все сложится идеально: виновные окажутся в тюрьме, и Ника будет уверена, что правосудие свершилось, — сможет ли она оставить переживания позади? Кирилл в этом сомневался.

«Правосудие» не всегда равно «справедливость». Ни один суд не вернет Нике возможность слышать, ни один приговор не компенсирует то, через что ей пришлось пройти. Потеря слуха в обмен на заключение виновных в тюрьму — разве это справедливо? Нет, и Кирилл это понимал. Он знал, что разочарование порой бьет похлеще предательства или потери. И очень боялся, что Нике будет больно, когда она тоже это осознает.

ЧАСТЬ II

Доказательства обвинения

Глава 1. Коридоры правосудия

Бюрократические проволочки заняли больше времени, чем Ника рассчитывала, а потому отбор присяжных и первое судебное заседание прошли без нее.

— Не переживай, все самое интересное еще впереди, — подбадривал папа, выруливая с парковки.

Ника сидела на пассажирском сиденье, впившись пальцами в дверную ручку, и чувствовала, как вслед за скоростью «ауди» растет скорость биения ее сердца. Она до сих пор боялась ездить на машине, хотя, если сравнивать самую первую поездку после аварии и эту, прогресс налицо: в тот раз она сидела сзади, сжавшись в комок, и всерьез опасалась, что домой не доедет;