Михаил Март - Там, где обрывается жизнь: повести

В первом ряду сидела Виктория с папкой в руках. Судья приступила к работе.

— В суд поступил иск от гражданки Кайранской Валентины Сергеевны о пересмотре завещания Дмитрия Кайранского, умершего три недели назад, — начала судья. — Оно должно быть обнародовано через полгода после смерти завещателя, но с учетом того, что упомянутые в завещании лица по разным причинам не могут претендовать на получение наследства, суд счел возможным принять заявление от гражданки Кайранской и рассмотреть ее иск. При этом в зале суда должны присутствовать адвокат покойного завещателя и финансовый директор компании, чьи подписи стоят на документе.

Вика встала:

— Мое имя Виктория Львовна Мамонова. Согласно пункту шестому данного завещания при отсутствии названных лиц ответственность за какие-либо изменения в документе берет на себя совет директоров компании. В связи с тем, что адвокат Трубников, чья подпись стоит на документе, находится под следствием, а финансовый директор погиб, совет директоров уполномочил меня защищать интересы Дмитрия Кайранского. Я зарегистрировала все документы и доверенность, они сданы секретарю, так же как и оригинал завещания.

Судья просмотрела свою папку.

— Все верно, госпожа Мамонова. Вы вправе защищать последнюю волю умершего. В завещании ничего не сказано о других родственниках Кайранского. Они могут претендовать на наследство, если докажут свое родство.

— Понятное дело. Возразить никто не может. Все заинтересованные лица отсутствуют по весьма веским причинам.

Валентина Кайранская улыбнулась, она вспомнила эту женщину и их встречу десятилетней давности.

— Хорошо, — кивнула судья. — Госпожа Кайранская предъявила свидетельство о браке с покойным Кайранским и имеет полное право на получение наследства будучи единственным претендентом. Как на это смотрит совет директоров? Ваша компания не упоминается в завещании, вы выступаете в качестве независимых наблюдателей с правом голоса.

— Очень точное определение. Компания никоим образом не претендует на имущество и личный капитал Дмитрия Кайранского и считает, что только суд может определить наследника, согласно законам Российской Федерации. Мы лишь пытаемся восстановить справедливость и проследить за ходом процесса, чтобы не произошло недоразумения.

— Спасибо за заботу, — раздраженно сказала судья.

— Мы целиком и полностью доверяем суду. Если жива жена Кайранского, она вправе получить наследство. Младший сын Кайранского находится в федеральном розыске, о его судьбе ничего не известно. Даже если он будет пойман и осужден, то это не лишает его права на часть состояния. Свою часть может получить и вдова Кайранского-старшего.

— Ваше замечание учтено. Согласно предъявленному свидетельству о браке, Валентина Кайранская признается вдовой наследодателя и вправе получить пятьдесят процентов от общего капитала и недвижимости.

— У меня есть вопрос к истцу, ваша честь.

— Задавайте.

Виктория повернулась к Валентине:

— В каком году вы вышли замуж за Дмитрия Кайранского?

— В тысяча девятьсот восемьдесят пятом.

— Вы уверены, что он не был женат на тот момент? Валентина встала.

— Он был вдовцом. Он получил уведомление из Курской области о смерти своей жены и копию свидетельства о смерти.

— Где эти документы?

— Они хранились у мужа.

— Все его документы приведены в порядок. Ничего похожего в них не найдено. Мы отправили запрос по месту жительства якобы покойной Кристины Кайранской и получили ответ.

Вика передала судье бумагу, после чего продолжила:

— Кристина Кайранская покинула Курскую область в восемьдесят шестом году. Тут есть акт о продаже ее дома в мае восемьдесят шестого года. Она переехала в Свердловскую область, где живет и поныне. Мы нашли ее. Никто из официальных органов Курской области никаких уведомлений о смерти Кристины Дмитрию Кайранскому не отсылал, и запрос они получили только от нас спустя четверть века и дали исчерпывающий ответ. Он перед вами, ваша честь.

— Если этот факт подтвердится, — нахмурившись, сказала судья, — третий брак будет признан недействительным, а иск Валентины Кайранской отклонен.

— Все так, — кивнула Виктория. — Тот же иск вам предъявит законная вдова — Кристина Кайранская.

С кресла последнего ряда поднялась женщина. На вид ей было около шестидесяти лет.

— У меня есть свидетельство о браке и выписка из домовой книги, где я прописана. И акт купли-продажи моего дома в Курской области. Могу предоставить паспорт и мое заявление в суд с просьбой включить меня в число наследников.

Секретарь взяла у нее бумаги. Пролистав документы, судья объявила:

— Заявление Кристины Кайранской принято к рассмотрению.

Виктория передала еще одну бумагу.

— Решение совета директоров. Компания не возражает против включения Кристины Кайранской в число наследников и надеется, что суд обойдется со вдовой по справедливости. Присутствие наших представителей на суде необязательно.

— Мы учтем ваше заявление. Суд закончил свою работу. Вика подошла к Валентине, которая продолжала стоять в полной растерянности.

— Извините, Валентина Сергеевна, жаль, что вам не удалось осуществить свою мечту сжечь многомиллионное наследство тирана.

— Большего удовлетворения я еще не получала. Спасибо, — улыбнулась Кайранская.

Виктория направилась к выходу.

Репортер Тимофей Отрадин вышел из зала немногим ранее и успел сделать несколько снимков появившейся в коридоре Виктории. Она не ждала внимания прессы и не успела среагировать. Репортер исчез.

На улице Вика подошла к Олегу, ледяной рукой сжала его кисть и зажмурилась.

— Теперь все! Дело моей жизни выиграно.

— За такую победу придется дорого заплатить.

— Не имеет значения. — Она открыла глаза. — Сожалею только об одном.

— О чем же?

— О том, что потеряла тебя. Мне в ту машину?

У здания суда стояла серая «Волга», возле которой курили Вербицкий и Свиридов.

— Ты сама выбрала свой путь.

— Прости за неуклюжую любовь.

Вика подошла к машине. Вербицкий открыл ей дверцу. Она села на заднее сиденье и увидела рядом Юрия Кайранского.

— Зачем же ты вернулся, дурак?

— За справедливостью. Олег сумел меня убедить.

— Он был в Испании?

— Да. Поймал меня в морском порту и дал денег на билет. Жить мне недолго, так лучше дома сдохнуть, чем в поганой пустыне.

Виктория громко засмеялась, чем очень удивила следователей.

Олег проводил взглядом машину. К нему подъехала другая. Дверца отворилась, Олег выкинул окурок и сел в нее.

— Феноменальный финал, Громов. Ты прав — это бомба. Теперь-то я могу об этом писать?

Глаза у Тимофея горели, как угли в костре.

— Можешь, Тема.

— Сколько ей влепят?

— Не очень много. Сочувствие даже у судей есть. Советую принять ее сторону, тогда у тебя получится стоящая сенсации.

— Куда едем?

— На вокзал, Тема. Я ужасно соскучился по дому.

Привкус крови

НАЧАЛО СЕРЕДИНЫ

Пятница. 8 часов 07 минут

Глотка пересохла, башка разламывалась на части, на языке ощущался привкус крови. Похоже, ему выбили зубы. Он провел языком по деснам. Зубы целы и боли нет. Боль проявит себя потом, когда окончательно проспишься, встанешь и выльешь на себя ушат холодной воды. За тумбочкой в углу комнаты стояли две бутылки пива. Он всегда запасался «лекарством» перед очередным рейдом по злачным местам. Выручало на какое-то время, колотун не бросался в глаза, что позволяло выйти на улицу в образе человека и дойти до ближайшего винного магазина, не пугая своим видом окружающих.

«Когда же это кончится?» — думал он каждое утро и не находил ответа. Потому что не искал. Мысль о здоровом образе жизни прокручивалась в голове, как велосипедная цепь, и улетучивалась, не доходя до сознания.

Он провел языком по пересохшим, потрескавшимся губам и открыл глаза. Потолок поплыл. Это не кровать, а какая-то детская люлька, которую неведомая сила раскачивала, пытаясь его убаюкать. Все в порядке. Сейчас качка кончится. Уж он-то знал, как проходит мучительный переход от сна к бытию. Бытие не радовало, сны ужасали своими бесконечными кошмарами. Нигде нет покоя. Чего не следует делать, так это резких движений. Голова подобна лампочке с единственным волоском внутри, трясти не следует — перегорит.

Потолок успокоился. Над головой люстра, переливающаяся хрусталем. Светло. Красиво. Он опять закрыл глаза. Это еще сон, в его доме никаких люстр отродясь не было. Он приоткрыл один глаз. Люстра на месте. Это не сон, а белая горячка. Дождался. А где же черти, монстры и тараканы? Повернув чугунную голову вправо, увидел первого монстра. Монстр крепко спал и совсем его не напугал. Его даже собственное отражение в зеркале не пугало, а тут такое сказочное видение. На вид монстру и тридцати не стукнуло. Блондинка с чудным профилем. Вздернутый носик, красивые пухлые губки, длинные ресницы и карие глаза. Глаза? Она не спала, девушка смотрела в потолок. Задумалась…