Малютка - Кармен Мола

уткнулась в телефон, ища другие сообщения.

– Девять ноль две: «Приходи домой, выпьем за начало нашей новой совместной жизни». Девять восемнадцать: «Что молчишь?» Девять тридцать одна: «Ты где?»

– Я был с друзьями, а она настаивала, чтобы я отменил свои планы и провел вечер с ней, – раздраженно ответил Сарате. – Не знаю, почему я вообще об этом говорю. Это личное, Элена, к расследованию не относится.

– Вы собирались съехаться?

– Она хотела, я нет.

– Она предлагала выпить за вашу новую жизнь. Или Ческа рехнулась, или я чего-то не понимаю.

– Она и правда была немного того.

– Прекрати нести чушь. Она тебя ждала, а поскольку ты не приходил и на сообщения не отвечал, пошла прогуляться и развеяться. И пропала. В случившемся есть и твоя вина, не находишь?

– Это я виноват, что ее похитили?! Иди ты к черту.

Сарате вылетел из кабинета, хлопнув дверью. Элена сделала глубокий вдох. Она разозлилась, но понимала, что потом пожалеет об этой ссоре и о своих необдуманных словах. Не следовало заходить так далеко.

Постучав, в дверь заглянул Буэндиа.

– Все в порядке, Элена?

– Да, все нормально, спасибо.

Недоверчиво кивнув, судмедэксперт удалился. Разумеется, весь отдел слышал, что они с Сарате поругались. Элена уже укоряла себя за несдержанность, и тут зазвонил мобильный. Мать – она, как акула, чувствовала кровь. Звонила именно в тот момент, когда Элена была особенно уязвимой.

– Да, мам, слушаю… Да, извини, больше не буду называть тебя мамой, не будем об этом, пожалуйста.

Мать сообщила, что на следующей неделе в Берлине состоится благотворительный ужин под патронажем Йенса Веймара, и Элена должна туда поехать.

– Это какое число?

– Четырнадцатое. Лететь надо тринадцатого.

Элена молчала. Она плохо спала ночью, от усталости стучало в висках. На столе лежал телефон Чески с сообщениями, отправленными Сарате и оставшимися без ответа.

– Ты здесь, дочка?

– Да-да. Я поеду с тобой. И поужинаю с этим немцем. Можешь попросить секретаршу фонда купить мне билет и забронировать номер в отеле? Да, в том же, где будешь жить ты.

Она вздохнула. Правильно ли было идти на поводу у матери? Кто знает! В любом случае надо было не размышлять, а действовать. Аллу сказал, что в телефоне Чески было две сим-карты. Значит, пора изучить содержимое второй карты. Что-то подсказывало Элене, что она стояла на пороге таинственного темного мира, что увиденное ей не понравится. Ей уже мерещились картины секса Чески и Сарате, которые навсегда застрянут у нее в памяти. Но реальность превзошла все опасения. Элена вышла из кабинета и направилась к Сарате.

– Пойдем, ты должен это увидеть.

Тон Элены был настолько решительным, что Сарате не стал возражать. Вернувшись в кабинет, она подключила телефон Чески к компьютеру. На экране появилась комната, похожая на гостиничный номер. Запись велась с камеры, установленной в углу. Звука не было. Вошел мужчина лет пятидесяти с небольшим, прилично одетый. Кажется, немного пьяный, но в хорошем настроении. Он сел на кровать с банкой пива в руке. Улыбаясь, обратился к кому-то за кадром. Кто это? Зачем Ческа хранила это видео? Вдруг голову мужчины разнесло выстрелом, и он повалился на кровать. Кровь залила простыни. Видео оборвалось.

Глава 22

В машине по дороге в Куэнку Ордуньо наконец решился поговорить с Рейес о том, что, по-видимому, интересовало всех.

– Можно у тебя кое-что спросить?

– Только если потом я тоже смогу задать тебе вопрос, – без всякого смущения ответила Рейес.

– Справедливо, – согласился Ордунью. – Я старше, так что я решаю, кто первый спрашивает. Начнем с тебя.

– Почему мы везде ездим, а не звоним по телефону?

– Полицейский значок все еще внушает уважение. К тому же так мы можем смотреть людям в глаза.

– Думаешь, по глазам правда можно понять, врет тебе человек или нет?

– Это уже второй вопрос, и я отвечу на него позже. Мы уже прибыли.

Они приехали на скотобойню, которая ничем не отличалась от любого другого производства в любой другой промзоне. Промзона называлась Ла-Монтонера, а компания, которой принадлежала скотобойня, – «Инкакуэса».

– Нам нужен Эмилио Суэкос, ветеринар.

Судя по всему, доступ в здание был свободным; встреченный ими на входе человек рассеянно бросил:

– Второй кабинет.

На стук в дверь никто не отозвался. Тогда Рейес просто открыла ее. Эмилио дремал в офисном кресле и при виде вошедших вздрогнул. Лысый, немного за пятьдесят, с мешками под глазами, он производил впечатление человека, который проводил ночи – в том числе вчерашнюю – довольно бурно.

– Кто вы такие? Чего вам надо?

– Полиция.

Эта информация и предъявленные значки заставили ветеринара так подскочить в кресле, что он чуть не свалился на пол.

– Можно войти?

– Конечно, конечно, присаживайтесь.

– Мы по поводу рецепта на азаперонил, который вы недавно выписали.

Суэкос ошарашенно уставился на них, как будто еще не проснулся. Казалось, он ждал, что его станут допрашивать по какому-то другому поводу.

– Это обычный препарат для свиней. Я постоянно выписываю азаперонил фермерам, которые везут животных на бойню.

– Вы это никак не регистрируете?

Ветеринар засопел, подтянул штаны на животе и негодующим жестом указал на компьютер:

– Вообще-то регистрирую, но недавно случилась беда. Архив стерся. Наверное, я сам виноват; ничего не понимаю в технике.

– Какое совпадение! – воскликнул Ордуньо. – А клиент был очень толстым, умственно отсталым, и от него неприятно пахло. Так его описал аптекарь.

– Я не могу помнить всех фермеров, их тут столько! И красавцев среди них немного.

– Интересно, почему у меня складывается впечатление, что вы не хотите нам помогать? – перешел в наступление Ордуньо. Однако Суэкос не сдавался.

– На этот вопрос я не могу ответить. Рассказываю, что знаю, ни больше ни меньше.

– Ну-ну.

Больше от ветеринара они ничего не добились. Из кабинета вышли расстроенные, но Рейес стащила со стола календарик – ни Суэкос, ни Ордуньо этого не заметили.

– «Шанхай-Ривер». Как мне нравятся эти названия борделей! С чего они взяли, что в Шанхае есть река? – Она показала календарик Ордуньо. – Хотя в любом городе она есть, да? Похоже, наш приятель там завсегдатай. Может, зайдем? Бордель в этой же промзоне, в Ла-Монтонере.

– Нельзя таскать вещи со стола у людей, к которым мы приходим.

– Неужели? Я не знала, – съязвила Рейес. – Дверь с ноги открывать нельзя, календарики красть нельзя… Скучная у полицейских жизнь.

«Шанхай-Ривер» располагался всего в паре улиц от скотобойни, по прямой метрах в пятидесяти. Если бы они не так торопились, то заметили бы клуб еще по дороге сюда. Время было обеденное, он еще не открылся, но по соседству находился бар под названием «Хуанфер» – придорожный бар