Джозефина Тэй - Исчезновение

— Чтобы досадить Уолтеру.

— Ну да? Вы так думаете? А почему?

— Вероятно, потому, что я сам был бы не прочь досадить Уолтеру, — ответил Грант, криво улыбнувшись. — Наверное, это просто невысказанное желание с моей стороны.

— Для Уитмора все это, конечно, очень плохо, — согласился Вильямс, но в голосе его не слышалось никакого сочувствия.

— Очень. Не удивлюсь, если это приведет к гражданской войне.

— Войне?

— Верные уитмориты против скептиков.

— Он принял это близко к сердцу?

— Думаю, он еще не понимает, что на него обрушилось. И не поймет, пока завтра не увидит утренние газеты.

— Репортеры уже атаковали его?

— Еще не успели. Парень из «Кларион» появился у него на пороге сегодня в пять часов вечера, так я понял, но в Триммингс его не пустили, и он отправился в «Лебедь» собирать информацию.

— Полагаю, «Кларион» только первая ласточка. Лучше бы Уитмор поговорил с газетчиком, кто бы это ни был. Почему он этого не сделал?

— Ждет своего адвоката, который должен приехать из города, — так он сказал.

— А кто это был, вы знаете? Из «Кларион»?

— Джемми Хопкинс.

— Джемми? Я бы предпочел иметь у себя на хвосте огнедышащего дракона, чем Джемми Хопкинса. У него вообще нет совести. Если он не получит интервью, то просто выдумает историю. Знаете, мне становится жалко Уолтера Уитмора. Наверное, он не подумал о Джемми, иначе он не решился бы спихивать Сирла в реку.

— Ну и кто теперь в роли упрямца? — проговорил Грант.

Глава 11

Утром Грант позвонил по телефону своему шефу, но не успел и рта раскрыть, как Брюс перебил его:

— Это вы, Грант? Отошлите-ка скорее этого вашего Пятницу обратно. Прошлой ночью Бенни Сколл очистил сейф в спальне Поппи Пламтр.

— Я полагал, что все драгоценности Поппи — у Дяди.

— Это не так с тех пор, как она завела нового папочку.

— Вы уверены, что это Бенни?

— Совершенно уверен. Все приметы — его. Телефонный звонок, чтобы убрать дежурного лифтера из холла, отсутствие отпечатков пальцев, еда — молоко и хлеб с джемом, ушел через служебный вход. Только расписавшись в книге для посетителей, он мог высказаться яснее.

— Так. Когда преступники научатся менять почерк, нам придется бросать работу.

— Мне нужен Вильямс, чтобы брать Бенни. Вильямс знает Бенни как свои пять пальцев. Так что пришлите его обратно. Как ваши дела?

— Не слишком хорошо.

— Да? А что?

— Трупа нет. Есть два варианта: Сирл умер в результате несчастного случая или по злому умыслу либо исчез, преследуя собственные цели.

— Какие цели?

— Возможно, это розыгрыш.

— Лучше бы ему не проделывать такие штуки с нами.

— Конечно, не исключается и полная амнезия.

— Хорошо бы так.

— Мне нужны две вещи, сэр. Объявление по радио, SOS, это одно. А другое — кое-какая информация из полиции Сан-Франциско о Сирле. Мы работаем в темноте, ничего не зная о нем. В Англии у него есть единственная родственница — художница, с которой он не общался. Или говорит, что не общался. Может, когда она увидит сегодняшние утренние газеты, она свяжется с нами. Однако скорее всего она мало что о нем знает.

— И вы думаете, что полиция Сан-Франциско знает больше?

— Как я понял, когда он проводил зимние месяцы на Побережье, в Сан-Франциско была его штаб-квартира. Несомненно, они могут раскопать там что-нибудь про Сирла. Давайте выясним, не попадал ли он в какие-нибудь передряги и нет ли там человека, который по какой-либо причине хотел бы его убить.

— Мне кажется, масса народа готова убить фотографа. Ладно, мы запросим Сан-Франциско.

— Благодарю вас, сэр. А как насчет SOS?

— Би-би-си не очень-то любит, когда их дорогую маленькую станцию используют для полицейских объявлений. Что вы хотели бы заявить?

— Я хотел бы попросить того, кто в среду вечером посадил в машину молодого человека на шоссе Уикхем — Кроум, связаться с нами.

— Ладно, я позабочусь об этом. Полагаю, весь рейсовый транспорт вы проверили?

— Абсолютно весь, сэр. Ни малейшего следа, нигде. При том, что незаметным Сирла никак не назовешь. Если только его не ждал на лугу самолет — что, насколько мне известно, случается лишь в книжках для мальчишек, единственный способ, каким он мог убраться из этой округи, — это пройти полями к шоссе и сесть в проходившую мимо машину.

— Никаких подозрений, что это убийство?

— Пока нет. Но утром я посмотрю, есть ли алиби у местных жителей.

— Отошлите-ка Вильямса, прежде чем приметесь за что-нибудь другое. Когда придет сообщение из Сан-Франциско, я отправлю его в участок Уикхема.

— Очень хорошо, сэр. Благодарю вас.

Грант повесил трубку и пошел сообщить Вильямсу о полученном приказании.

— Чертов Бенни, — заворчал Вильямс. — Как раз, когда мне начал нравиться этот деревенский уголок. Уж очень не время сейчас воевать с Бенни.

— Он крепкий орешек?

— Бенни? Нет! Он ужасен. Он будет орать без конца, утверждая, что мы травим его, и что не успел он «завязать» и стать паинькой, как мы налетаем на него, хватаем и начинаем допрашивать, и что у него нет никаких шансов и так далее. Меня тошнит от него. Если Бенни увидит, что к нему приближается честная работа, хоть на один-единственный денек, он убежит, да так, словно смерть гонится за ним по пятам. Но орать он горазд. Однажды он даже спровоцировал запрос в парламенте. Вы не поверите, но у некоторых М. П.[16] хватило ума потребовать, чтобы им оплачивали железнодорожный проезд до родного города. А мне что, надо возвращаться в Лондон поездом?

— Надеюсь, Роджерс даст вам машину до Кроума, а там вы можете сесть на скорый, — ответил Грант, улыбнувшись при виде ужаса, отразившегося на лице его коллеги при одной мысли о поездке на поезде. Сам он вернулся к телефону и позвонил Марте Халлард в Милл-Хаус в Сэлкотт-Сент-Мэри.

— Алан! — воскликнула Марта. — Как мило! Где вы?

— В «Белом Олене», в Уикхеме.

— Бедняжка!

— О, здесь не так уж плохо.

— Не разыгрывайте благородство. Вы же знаете, что это примитив, граничащий с тюрьмой. Кстати, вы слыхали о нашей последней сенсации?

— Слыхал. Поэтому-то я и в Уикхеме.

Последовало долгое молчание.

Потом Марта проговорила:

— Вы хотите сказать, что Ярд заинтересовался тем, что утонул Лесли Сирл?

— Скажем, что он исчез.

— Вы хотите сказать, есть какая-то доля правды в этих слухах об их ссоре с Уолтером?

— Боюсь, я не могу обсуждать это по телефону. Хотел спросить вас, будете ли вы дома сегодня вечером. Я бы зашел.

— Ну конечно, приходите и оставайтесь. Не можете же вы жить в том ужасном отеле. Я скажу миссис…

— Благодарю вас от всего сердца, но остаться у вас я не могу. Я должен быть здесь, в Уикхеме, в центре событий. Но если вы согласны накормить меня обедом…

— Конечно, я накормлю вас. Вы получите вкусный обед, дорогой. Мой омлет, и цыпленка миссис Трапп, и бутылку хорошего старого вина, которое отобьет у вас вкус пива из «Белого Оленя».

Слегка воодушевленный перспективой в конце дня насладиться благами цивилизации, Грант отправился выполнять намеченную на сегодня программу и начал с Триммингса. Раз уж надо проверять алиби, начинать следовало, естественно, с Триммингса: его обитатели должны первыми дать отчет о своих действиях.

Утро было ясное, голубое. После ночных весенних заморозков быстро теплело. Действительно, как заметил Вильямс, жалко было терять такой денек на, всяких там Бенни, но вид Триммингса, беззастенчиво красовавшегося в ярком свете солнца, вернул Гранту поколебленное было хорошее настроение. Накануне вечером, в темноте, он мог разглядеть только освещенный парадный вход. Сегодня весь дом был на виду, чудовищно претенциозный, со всеми его подчеркнутыми украшениями, и Грант был так потрясен, что его нога сама нажала на тормоз. Он остановил машину на повороте подъездной аллеи и какое-то время сидел, глядя на Триммингс.

— Я хорошо понимаю, что вы чувствуете, — произнес голос у самого его локтя. Это была Лиз. Грант заметил, что у нее слегка припухли глаза, но в остальном она выглядела спокойной и, похоже, была настроена дружелюбно.

— Доброе утро, — поздоровался Грант. — Сегодня утром я немного расстроился, что нельзя все бросить и отправиться ловить рыбу. Но сейчас мне уже лучше.

— Да, дом очень интересный, — согласилась Лиз. — Даже не верится, что он настоящий. Кажется, что спроектировать его не мог никто: он просто сам появился.

Ее мысли отвлеклись от дома, она как бы осознала присутствие Гранта. Он увидел, что вопрос дрожит у нее на губах.

— Простите, что досаждаю вам, но сегодня утром мне бы хотелось отсечь подлесок в этом деле.

— «Подлесок»?

— Я хочу отсечь людей, которые никак не могут иметь к нему отношение.