Три ступени до ада - Анна Васильевна Дубчак

но на самом деле куплены в дорогих магазинах. Просто они сидят на ней как на корове седло. Да, она высокая, стройная, но все равно какая-то нескладная, что ли. У нее слишком длинные худые ноги, груди почти нет, ключицы выпирают. И обувь носит на плоской подошве или на совсем маленьком каблуке. Быть может, потому, что Олег не очень высокий и она не хочет казаться выше его?

К нам устроилась новая нянечка. Ее зовут Женя. Красивая девушка, ничего не скажешь. И вроде так настроилась серьезно на работу, и тут вдруг узнала, что кого-то из персонала убили, и передумала, хочет уже увольняться. Короче, испугалась. Я говорю ей: нет, никого не убили, это ошибка. Говорю, потому что перед моими глазами стоит Алена и широко улыбается, показывая свои крепкие белые зубы. Потому что верю: она просто застряла с Олегом где-нибудь за городом, может, они остались без связи, может, их ограбили и украли телефоны. И что она вернется, обязательно вернется. Что она не тот человек, который может закончить свои дни на пустыре!

Полиция наверняка проверяет телефон Алены. Пусть проверяет. Все знают о ее дурацкой привычке вечно забывать свой телефон либо дома, либо в своем кабинете. И никому и в голову не приходит, что делает она это нарочно. Что у нее есть другой телефон, мой, которым она пользуется уже не первый год и который предназначен для секретных разговоров и сообщений. Я сама пробовала ей звонить, но трубку так никто и не взял.

Она, понятное дело, оплачивает его. Но все это мелочи. Конечно, она считает себя обязанной мне и всегда старается помочь, сделать что-то приятное. То денег подкинет, то притащит полную сумку продуктов, то духи подарит. Недавно вот подарила дорогущую помаду, о которой я давно мечтала, но не могла себе позволить. Это не помада, а фантастика! Так ровно ложится на губы, такая мягкая, ароматная, долго держится и мой тон. Конечно, сама я бы никогда не купила ее себе, но Алене как-то намекнула и фотку с помадой скинула.

Наши собирают деньги на венок. А меня колотит от злости! Все смотрят на меня как на сумасшедшую, они не понимают, почему я не верю, что она умерла. Тем более что ее убили.

Но ведь если я поверю, то как жить дальше? Получается, что зло где-то рядом, совсем близко. Тогда я совсем потеряю покой. Я и без того в уме перебираю всех из нашего окружения, кто мог бы это сделать.

Заведующая? Она люто ее ненавидит, просто проходу ей не дает. Вечно придирается к ней, заваливает работой! Завидует ее молодости, энергии и не понимает, наверное, что в ней находят мужчины.

А мужчинам она нравится. Кто бы ни приходил к нам: слесари, плотники, сантехники, родители — все смотрят на нее как-то по-особенному, флиртуют с ней, улыбаются. Словно чувствуют ее, живую и полную желаний женщину, по запаху.

Чтобы убить человека, нужна веская причина. Мощная причина. Если бы я могла рассказать следователю о нашей Драконовне, о том, как она ненавидела Алину, то ее точно бы арестовали.

Там сложные отношения. Кроме обычной женской неприязни и зависти есть еще зависимость и страх. Возможно, между ними произошла ссора, крупная ссора, в результате которой Алена пригрозила заведующей, что сообщит куда следует о взятках.

Поскольку многие родители действовали через Алену, то она уж точно может многое рассказать правоохранительным органам, сдать эту очкастую жабу с потрохами. По сути, это и есть шантаж. И вот, чтобы этого не произошло, Караваева могла удушить ее, потом отвезти ее тело на пустырь. У нее и машина есть, скромный «Фольксваген».

Говорят, что она плохой водитель, ездит на маленькой скорости, часто останавливается, чтобы вытереть пот с лица. Она вообще часто и много потеет, у нее в кабинете есть шкаф, где она держит почти весь свой гардероб, чтобы было во что переодеться. Иногда она в мгновение превращается в мокрую мышь и сидит такая жалкая, мокрая, с взъерошенными рыжими волосенками и судорожно промокает лицо большим клетчатым мужским носовым платком. У нее и в сумке с десяток таких мужских платков и упаковок с бумажными носовыми платками.

Да, вот она на самом деле могла убить ее. На эмоциях, на злости и ненависти. Алена по сравнению с ней — молодая, как ни крути, привлекательная женщина, да еще эта ее чудесная улыбка, которая так бесит нашу жабу. У Караваевой уголки губ вечно опущены, что придает лицу недовольное выражение. Да плюс еще эти ужасные очки. Может, они и дорогие, модные, но ей совсем не идут, старят ее еще больше. Хотя, возможно, мы все просто ненавидим ее, оттого нам кажется, что она страшная как атомная война и все, что носит, уродливо.

Конечно, я думала, что могло произойти тогда, накануне ее предполагаемого убийства.

Совсем недавно в садике произошла одна неприятная история с нянечкой Фенечкой. Вообще-то ее зовут Наташа, но фамилия Фенечкина, вот мы и прозвали ее в первый же день «Фенечка». Тихая такая, скромная, можно даже сказать, забитая девушка, мать-одиночка, устроилась к нам зимой, привела маленького сынишку. Ее бывший постоянно ходит к ней, треплет ей нервы, отбирает деньги, поколачивает ее, совсем замучил. И спасенья от него никакого нет. Она постоянно недосыпает, часто можно видеть ее заплаканной, с замазанными пудрой синяками на лице. Мы все жалеем ее, помогаем. Иногда скидываемся и даем ей денег, чтобы она заплатила за коммуналку, а наш повар дает ей с собой домой остатки еды — не объедки, а то, что осталось в кастрюлях и противнях: лапшевник, к примеру, суп молочный, кашу.

И вот буквально на днях, когда Фенечка наша в тихий час прилегла в детской спальне, потому что всю ночь не спала, да к тому же у нее болело ребро — возможно, этот идиот его сломал, — туда заявилась Караваева. Что она забыла в спальне, никто не знает. Воспитательница той группы, Ольга Ивановна, как-то сказала мне, что заведующая наша и сама время от времени там отсыпается. Это подготовительная группа, кровати там без боковушек, взрослый человек, если подожмет ноги, поместится. А одна кровать, та, что в самом углу, так вообще нормальная, длинная, как для взрослого, и когда там кто-нибудь лежит, так его от двери и