Медальон Распутина - Наталья Николаевна Александрова

И сразу поняла, что зряшное это дело, потому что в коробке было полное барахло. Очевидно, выжига — хозяйка квартиры уже вытащила все, что имело хоть какую-то ценность, и оставила все, что никак не использовать в хозяйстве.

Дуся отложила старый халатик с оторванными пуговицами и прожженной полой, сильно поношенные домашние тапочки, полупустой тюбик губной помады, розовую мочалку в виде зайчика…

Еще была кружка с отбитой ручкой. Кружка самая простая, белая, только сбоку нарисован был симпатичный бобер.

Глядя на все это барахло, Дуся только вздохнула и стала запихивать все обратно. Посыпались какие-то бумажки, какие накапливаются у каждого человека, — квитанции, счета, договор с зубной клиникой.

Среди этих бумажек был яркий конверт, в котором выдают из ателье напечатанные фотографии.

Снимков было всего два. Летний день, солнышко светит, небольшая такая площадь, и дома вокруг незнакомые, точно, не в нашем городе. И памятник — не царь на лошади, не Ленин с поднятой рукой, указывающий в светлое будущее, и не герой, родившийся когда-то в этом городе, а бобр. Такой симпатичный каменный бобр в человеческий рост. Сидит себе на задних лапах, в передних букет каменных цветов держит, сзади хвост лопастью, все как полагается.

И на фоне этого памятника расположилась семья. Спортивного вида сероглазый красавец держит на руках девчушку лет пяти. Рядом жена беременная, сразу видно, что срок уже солидный. А внизу собачка, палевый лабрадор, тоже улыбается. В общем, этот снимок хоть на рекламу «Папа, мама и я — счастливая семья!» А еще собака — друг человека, и братик скоро будет.

Дуся отложила эту фотку и взглянула на другую. Эта была копия первой — та же семья, только у отца семейства были проколоты глаза. Вот именно, у сероглазого красавца-мужчины вместо глаз были дыры, что смотрелось очень неприятно. Дуся даже поежилась. И кто были эти люди? И почему эта фотография оказалась в вещах Кристины?

Были у Дуси на этот счет кое-какие предположения, но их следовало уточнить.

Для начала она нашла в компьютере статью про город Дальнереченск — так называемую малую родину Кристины Леденцовой. Город небольшой, но и не маленький, порядка ста тысяч жителей, в последнее время после закрытия бумажного комбината стал объектом туризма, поскольку река Светлая очистилась и там поселились бобры.

Они и раньше там жили, но на время работы комбината ушли подальше. А теперь вернулись, расплодились, и туристы очень любят за ними наблюдать. И даже на гербе города изображен бобер. И памятники бобрам везде ставят.

— Понятно, — сама себе сказала Дуся, — стало быть, город на фотографии это Дальнереченск.

И вспомнила свою беседу с Машей Барабановой. Та говорила, что Кристина собиралась в родной город. Не мать повидать, не на бобров поглядеть, а отомстить парню, который когда-то давно в школе ею пренебрег, да еще опозорил перед всеми, письмо ее вслух прочитал. Очевидно, это он и есть… как его… вроде Ленечка.

И вчера Дуся озадачила Петьку, чтобы он выяснил через своего знакомого в аэропорту, летала ли Кристина Леденцова в Дальнереченск. И теперь нашла у него на столе торопливо написанную записку, что Леденцова Кристина Олеговна купила билет на седьмое декабря, но в назначенный день на рейс не явилась. Не зарегистрировалась даже, то есть не было ее в аэропорту. Никуда, значит, не улетела.

Убийца ее перехватил, поняла Дуся. Затем посмотрела на конверте адрес фотоателье и решила смотаться туда. Просто на всякий случай, вдруг что узнает.

Тут в кабинет ввалился Коля Еропкин.

— Дуся, дай кофе, а то автомат опять сломали! Ой, у тебя сорт какой хороший… дорогой, подарил кто?

— Слушай, Еропкин, я тебе эти полпачки подарю, если ты сделаешь для меня одну вещь… — коварным голосом сказала Дуся и спрятала кофе за спину.

— Все что угодно! — опрометчиво пообещал Еропкин. — Кофе хочу — умираю!

— Слушай, у тебя полно знакомых везде, найди кого-нибудь в Дальнереченске, пускай он выяснит вот про этого парня все. Он с нашей жертвой когда-то в одном классе учился, зовут Леонид.

— Ну ладно. — Коля цапнул кофе и ушел.

Дуся вошла в фотоателье — крохотный закуток в полуподвале. За прилавком сидел молодой парень, что Дуся посчитала своей удачей. И верно: парень сразу оживился.

— Вы, девушка, фотографироваться пришли? У вас фактура хорошая, такой снимок сделаю!

— В другой раз, — улыбнулась Дуся, отчего парень буквально застонал (какая была бы фотография, нет, ну какая фотография! Хоть на конкурс выставляй!).

После чего перешли к делу.

У парня оказалась профессиональная память, он посмотрел свои записи и сказал, что приносила девушка — ну да, вот эта самая, только что-то она выглядит плоховато, — пару снимков просила напечатать. Он еще ворчал, что на телефоне, качество плохое. Но он — профессионал, так что расстарался, и вот, сами видите.

— Вижу, — согласилась Дуся, — хорошая фотография.

Парень в это время что-то искал в компьютере.

— Вот, смотрите, это исходный снимок.

Снимок был исходно сделан издалека, так что виден был весь памятник, а люди были мелковаты. И попадали даже машины, что стояли поодаль.

— И вот тут, сбоку, видите отражение в стекле машины? Сейчас увеличу…

Теперь Дуся увидела отражающегося человека с телефоном, который, надо думать, и снимал семью. Лицо его было изображено в профиль, да еще воротник рубашки поднят. Но зоркие Дусины глаза разглядели ухо. Плотно прижатое к голове, острое сверху. Как говорят, волчье ухо.

— Ну что, помог вам? — осведомился парень.

— Возможно… — улыбнулась Дуся, на что парень взял с нее слово, что, если задумает она сфотографироваться, — только к нему. Он такой Дусин портрет сделает — все упадут на месте.

На улице настиг Дусю звонок капитана Лебедкина. Он сказал, что едет в город и нашел чемодан.

— Какой еще чемодан? Где ты его нашел? — удивилась Дуся, но Лебедкин уже отключился.

По нескольким словам Дуся поняла, что напарник ее зол, поскольку ничего особо интересного не нашел. А еще он устал, замерз и проголодался. Поэтому Дуся зашла в итальянский ресторан и взяла там две пиццы навынос. И как раз успела вовремя, ее напарник только вернулся от экспертов, где оставил чемодан.

Дуся мигом заварила крепкий чай и разрезала пиццу.

Запихивая в рот огромные куски, Лебедкин невнятно рассказал ей про случайно найденный чемодан.

— Розовый, говоришь? — задумалась Дуся. — Ну так я и думала. Это, конечно, ее чемодан, Кристинин. Он ее по дороге перехватил, когда она лететь собралась, предложил подвезти. Ну кто же откажется, если с вещами?

— Сколько им твердят, чтобы к незнакомому в машину