Причудливо тасуется колода… - Анастасия Сидорчук

равнодушно. – Да, в принципе, все равно, какая уже разница. Мне без разницы уже, может так и лучше. Вы меня только как – нибудь быстренько убейте, ладно? А потом уже делайте, что хотите…

– Что, Галь, совсем хреново? – Он протянул ей кружку с чаем и тоже сел на кровать. –  Ну,  пошутил я про труп. Это коллега звонил, по работе. Я в полиции работаю. Ты не помнишь меня, да? – Он снял шапку, оставшись в куртке. –  База отдыха «Новая Заря», осень.

– Вспомнила….  Да, прав Коровьев! Как причудливо тасуется колода!

– Это откуда? – заинтересованно спросил Антон.

– Булгаков. «Мастер и Маргарита».

– А… Галь, мне на работу надо. А тебе надо, кстати?

– Нет, я с работы как раз.

– А, ну и хорошо. Я тебе ключи запасные оставлю тогда. Ты полежи, сколько хочешь, а потом закроешь – когда домой пойдешь. И телефон напиши свой, я потом заеду – заберу.

Он ушел. Галя опять легла на кровать.

***

Весь его рабочий день прошел относительно спокойно. «Сюрприз» случился только к вечеру.

– Ну что тут у вас? – спросил Антон, заходя в морг.

Патологоанатом Сан Саныч, полный мужчина лет пятидесяти пяти, отложил журнал, встал и протянул Антону руку.

– Привет, Антон Денисович. У нас тут женщина. Посмотри…

Антон прошел в другую комнату, где на столе лежала мертвая… Светлана. Лицо ее было бледным и умиротворенным. И – не таким стервозным, как при жизни.

"Странно, – подумал Антон. – Всю жизнь я ее ненавидел… А сейчас – жалко ее?".

Он обернулся и вопросительно кивнул Сан Санычу.

– Два ножевых, – ответил тот на не прозвучавший вопрос. – В область груди. Оба не совместимы с жизнью. Время смерти – примерно шесть утра. Точнее – позже.

Антон удивленно разглядывал  Светлану, вспоминая, как всего полгода назад она, на его дне рождения, пыталась его поцеловать.  Как доставала Лизу. Как испугалась, когда Маша начала читать ей про "кому-то что-то грешное".

Он так ушел в себя, что упустил момент, когда пол, невесть каким образом, вздыбился и поехал прямо на него.

– Эй, Антон Денисович, ты чего? – Сан Саныч усадил его на стул, едва успев подхватить.– Трупов боишься, что ли? Не замечал за тобой. Голову же мог себе расшибить об кафель! Как только я успел поймать тебя…

– Это потому, что у меня сегодня карма хорошая, – улыбнулся Антон, приходя в себя.

***

– Да, неисповедимы пути Господни. Уж, какая овца была, прости Господи, а все равно жалко ее. Отец твой в больнице лежит с сердцем. Сказали уже ему.  Слышишь, Антон?

Сергей Васильевич отошел от окна, за которым уже начало темнеть,  и посмотрел на племянника.

– Слышу. Где нашли ее?

– На улице. Возле Лесной 28. В закутке лежала, поэтому нашли только к вечеру. Вот кто, интересно, мог ее убить? Кому же она так мешала…

– Я не убивал, если ты про это…

Сергей Васильевич махнул рукой.

– Ой, Антоша, перестань. Ты же понимаешь, что я имею в виду. Кошелька при ней не было. Телефона тоже. Паспорт, билет на поезд – сюда. В четыре утра поезд прибыл. Время смерти – примерно шесть утра. Интересно – зачем ее сюда принесло? Ладно, пошли поедим где – нибудь.

– Пошли. Ко мне домой пошли – там Лиза…

– Ну я же просил – никаких гостей…

– Да не звала она никого, не волнуйся. Макса позови хоть!

– Ну ладно, поехали.  Все равно поздно уже. Завтра с утра со всем разбираться будем. Позвони ему – пусть Машу берет – и ко мне. То есть – к тебе.

***

– Стрельцов в следующем году ждет спокойная семейная жизнь, – читал Антон бегущую строку в телевизоре, – а вот козерогам звезды сулят бурный служебный роман… Дядя, а ты стрелец или козерог?

– Стрелец! Стыдно не знать, Антоша. Я, вообще – то не только твой дядя, но и твой начальник!

Удивительно, но смерть Светланы ничуть не испортила праздничной атмосферы, которую полдня создавала Лиза.  Просто Светлана осталась там – в морге, темном и холодном. Там – где мертвецам самое место. А они, живые – здесь, и желают Сергею Васильевичу  долгих лет и так далее…

В дверь позвонили.

– Кто это? – настороженно спросил Сергей Васильевич.

– Угомонись, дядя. Кто сказал – что это к тебе? Ко мне, вообще – то, тоже могут люди приходить.

Антон открыл. На пороге, нервно теребя рукавицы, стояла Галина.

– Привет. Еще раз. Я тебе ключи завезла. Чтобы ты сам не ездил. Спасибо.

Она протянула ему ключи.

– Привет, Галь. Заходи. Ты замерзла, наверно. Похолодало на улице, да? – видя, что она стоит в нерешительности, он взял ее за руку и потянул внутрь квартиры. – Заходи, раздевайся. У дяди сегодня день рождения, так что все здесь.

– Я не вовремя? – неуверенно спросила она. – Я пойду… Я думала – ты один.

– Да заходи. Ты же всех знаешь! Видела, по крайней мере.

Он провел Галину в гостиную, где все тут же с удивлением на нее посмотрели.

– Это Галина, вы все ее, конечно, помните. Галя  – это дядя –  Сергей Васильевич, у него сегодня день рождения. Садись. Это Лиза, Маша, Макс.

– Галина, какими судьбами? К нам в город переехали? – спросил Макс, которому Лиза, за спиной Сергея Васильевича, делала какие – то знаки.

– Да, – ответила Галя, – сразу после базы отдыха и переехала. Да мы случайно сегодня встретились… Мне плохо стало на улице, а Антон увидел – и сюда меня привел. А сейчас я просто ключи привезла…

Снова – звонок в дверь.

– А это еще кто? – снова спросил Сергей Васильевич. Уже не настороженно, а раздраженно. – Я же просил  – чтобы никого не приглашали.

– Да мы никого и не приглашали. Правда, Сережа,  – ответила Лиза. – Антон, я открою – сиди, Галину развлекай.

Лиза открыла дверь… и тут же пожалела об этом.

– Изольда?

На пороге стояла Изольда. Шикарная Изольда, сошедшая с глянцевой обложки женского журнала, несмотря на тридцатиградусный мороз.

А если снять шикарное платье, виднеющееся под расстегнутой белой норковой шубой – то, Лиза была уверена, как сошедшая с обложки мужского журнала.

Да, очень жаль, но рядом с ней у хорошей Гали совсем не было шансов… Интересно, будет ли уместным просто захлопнуть дверь перед ее носом? Или пусть Антон сам разбирается?

– Лиза, пропусти! Я же замерзла…

Изольда нетерпеливо вошла в квартиру. Лизе пришлось посторониться.

– Красивое платье, – заметила Лиза. – В минус тридцать – самое то! А ты чего пришла?

– Я к Антону. Он дома? А ты