Пока любовь растворяется в воде - Фульвио Эрвас

Старики только искажают статистику.

Стуки решил, что встретится с парнем завтра утром.

Инспектор позвонил в больницу, чтобы узнать, как чувствует себя синьор Баттистон. Ему ответили, что тот в реанимации в кардиологическом отделении.

— Угрозы для жизни нет, — добавил врач.

Конечно, доктор не мог этого знать, но старый вояка придерживался мнения, что жизнь в любой момент находится под угрозой, и поэтому уже давно перестал о чем-либо беспокоиться.

На воротах дома Стуки разглядел приклеенную скотчем записку сестер: «Собака Баттистона у доктора Анабанти. Позаботьтесь о ней».

— Я? — удивился Стуки. — А я-то тут при чем?

К сожалению, в их переулке все немного пользовались добротой инспектора. И на этот раз чувствительное сердце Стуки не позволило ему уклониться от поручения.

Инспектор Стуки направился к располагавшемуся неподалеку дому доктора Анабанти. По дороге инспектор стал подыскивать в уме доводы в пользу приобретения собачьего корма — того ужасного месива, приготовленного из остатков инопланетян, павших в неистовых полярных штормах. Соображений на этот счет у Стуки оказалось совсем немного.

Доктор Анабанти был довольно странным типом, и кто знает, подумал Стуки, сумел бы Арго приспособиться к его астральным ритмам и целебным снадобьям или нет. Вряд ли пес синьора Баттистона смог бы оценить по достоинству суп из крапивы или гранулы Arsenicum album от генитального зуда. У инспектора сжалось сердце, когда он представил себе собачку, подозрительно обнюхивающую кость из древесины бузины и печально взирающую на миску с овощным пюре.

Дверной звонок в квартире Анабанти представлял собой длинную веревку, дернув за которую посетитель обнаруживал, как из прорези в двери выезжает табличка: «Дамы и господа! Постарайтесь не беспокоить меня по пустякам». Нужно было потянуть за шнурок еще раз, чтобы преодолеть это препятствие и услышать звон колокольчика где-то в глубине квартиры. Если фитотерапевт был дома, он не спеша подходил к двери и открывал очень неохотно. Стуки уже привык к таким странностям синьора Анабанти.

Из квартиры раздавался звонкий лай Арго, который не показался Стуки таким уж несчастным. Открыв дверь, доктор Анабанти в течение нескольких секунд молча разглядывал инспектора, будто обдумывая диагноз.

— Вы все еще принимаете Silybum marianum? — наконец произнес гомеопат.

— Сейчас гораздо реже.

— Я так и думал! Это весьма заметно по цвету вашей кожи. Ваша печень…

— Моя печень работает нормально! — воскликнул Стуки, выходя из себя.

— Это пока. Но ваш образ жизни приведет вас к тому…

— Арго! Привет, малыш! Как твои дела?

Песик прошмыгнул между ног доктора Анабанти. У Арго были маленькие острые зубки, к белизне которых даже синьор Карузо, стоматолог, живущий по соседству, не смог бы придраться.

— Что мы с ним будем делать? — спросил Стуки, показывая на собачку.

— Что значит «мы»? Я завтра уезжаю в горы на пять дней, поэтому вам придется забрать его к себе.

— Мне?

— Да, вам. Как я смогу заботиться о собаке, если буду в горах?

— Доктор, — умоляюще проговорил Стуки, — вы ставите меня в очень затруднительное положение.

— Вот и отлично! Разделим наши с вами трудности пополам. Мне ведь тоже будет нелегко там, среди горных вершин, с моими-то коленными суставами.

— А зачем же вы тогда туда едете?

— Потому что я люблю горы и считаю, что невозможно понять, как устроен мир, оставаясь на равнине, как это делаете вы и вам подобные, — назидательно проговорил Анабанти и, чтобы закончить дискуссию, поправил ремень на брюках.

Инспектор Стуки с семенящим вслед за ним Арго медленно шел по переулку, размышляя, как лучше поступить. Его единственный родственник, продавец ковров дядя Сайрус, не испытывал особой любви к животным, и уже так случилось однажды, что вверенная ему на несколько дней собака сбежала и оказалась в собачьем приюте.

Между тем Арго совсем не было дела до затруднений инспектора: он весело семенил рядом со Стуки, виляя хвостиком.

Полицейский вспомнил, что у сестер из переулка Дотти, Сандры и Вероники, был богатый опыт в плане содержания домашних животных. В разное время у них жили кошки, черепахи, экзотические рыбки и даже индийский черный дрозд. Тем не менее, принимая во внимание качество их мебели, Стуки было трудно представить, чтобы соседки согласились приютить собаку с таким характером, как у Арго. При желании этот милый пушистик мог бы с успехом заменить дробилку для сахарного тростника где-нибудь на плантациях Карибского побережья.

— Арго, мне очень жаль, но я вряд ли смогу оставить тебя у себя. Наверное, мне придется хорошенько тебя упаковать и спрятать под кроватью твоего хозяина в реанимации.

Песик сильнее завилял хвостом. Интересно, что Арго хотел ему этим сказать?

Рабочий день инспектора Стуки, наполненный отчетами, телефонными звонками и беседами с агентом Ландрулли, выдался на редкость монотонным и скучным. Но вечер в компании с Арго прошел на удивление приятно. Когда Стуки вывел собаку во двор, из окна выглянули вездесущие Сандра и Вероника. Инспектор постарался проигнорировать их насмешки и колкие замечания. «Аргошка-толстозад» — так прозвали пса зловредные соседки, вероятно завидующие той неожиданной дружбе, которая завязалась между двумя мужчинами, пусть и разных биологических видов.

— Антамама! Дамы, что вы себе позволяете?

— Аргошка-толстозад! Аргошка-толстозад! — продолжали издеваться сестры.

— Он останется у меня до тех пор, пока не вернется синьор Баттистон, — уточнил полицейский, возмущенный этими эпитетами в адрес существа, которое смотрело на него обожающим взглядом.

— С вами? И чем вы будете его кормить? Крекерами?

Вот вредины!

— Я куплю мясо.

— О-о-о! Нежное филе для Аргошки-толстозада.

Вредные, злые и ревнивые.

29 октября. Пятница

Инспектор Стуки поджидал Микеланджело на углу переулка. Он посмотрел на часы: парень должен был появиться с минуты на минуту.

Микеланджело тащился, низко опустив голову, тяжелый рюкзак висел у него на одном плече. Стуки внимательнее пригляделся к подростку: довольно высокий, вид угрюмый, но лицо чистое, без прыщей и других проблем с кожей. Такой точно все держит в себе, вооружившись гормонами, как ручными гранатами. Штаны свободные и мешковатые, шнурки на кроссовках развязаны. Микеланджело не смотрел по сторонам и казался ужасно рассеянным. Стуки подумал, что вчера он мог просто случайно столкнуться с известным ворчуном Баттистоном, и из-за этого произошла ссора.

— Эй, молодежь!

Микеланджело прошел мимо, не удостоив инспектора даже взглядом.

— Молодой человек, — еще раз позвал инспектор, шагая рядом с мальчиком и положив руку ему на плечо.

— Руки прочь, а то мало не покажется! — крикнул подросток.

Слегка озадаченный Стуки не смог сдержать смех.

— И что ты мне сделаешь?

— Покалечу.

— Чем?

— Голыми руками.

— Какими? Этими? С твоими-то мускулами?

— Предупреждаю: я занимаюсь тай-чи.

— Неужели? И как долго?

— Целый месяц.

— Да ты что! И тебя уже научили калечить людей?

Микеланджело резко остановился и спросил:

— Вы тот полицейский, который живет в начале переулка Дотти?

— Инспектор Стуки.

— Между прочим, старик уже был без сознания, когда я там проходил. А эта псина на меня зарычала.

— И ты оставил пожилого человека лежать на земле, не оказав ему помощь?

— Тогда бы я точно опоздал в школу. И потом, у меня разрядился мобильник.

Стуки внимательно посмотрел на мальчишку. Микеланджело ответил ему решительным взглядом. «Бедные учителя, — подумал Стуки, — одного такого на класс вполне достаточно».

— Ну конечно, ты ведь никогда не опаздываешь в школу, да?

— Естественно.

— И старик, в конце концов, мог бы жить поосторожней, тогда бы у него и проблем было меньше, так?

— Вы просто читаете мои мысли.

— Слушай, Микеланджело, когда синьор Баттистон придет в себя, я с ним обязательно побеседую. И если