Сью Графтон - М - значит молчание

— Хорошо.

— Будь осторожна. Он не собирается серьезно ухаживать.

— Я знаю. Он сам мне сказал, и это так несправедливо.

— Справедливо или нет, но его тетка упадет в обморок, если узнает, что у него есть девушка, особенно такая, как ты.

— Ну спасибо. А чем я ей не угодила?

— Она думает, что ты дурно на него влияешь, ведь твоя мать в разводе.

— Это она вам сказала?

— Ну да, — призналась Виолетта. — Я встретила ее на рынке, и она вытянула из меня информацию. Кто-то видел тебя с Таем и поспешил донести ей об этом. Не спрашивай, кто насплетничал, потому что я не знаю. Я сказала ей, что она дура. Конечно, другими словами — повежливее, но так, чтобы она поняла. Во-первых, заявила я, мать не позволит ей бегать на свидания — девочке только что исполнилось четырнадцать. А во-вторых, Лайза не могла встречаться с Таем, потому что проводит все свободное время у меня. Она вроде успокоилась, хотя я уверена, что нравлюсь ей не больше, чем ты. Тетка считает, что мы недостаточно хороши для нее и ее драгоценного племянничка. Поджав губы, она сообщила, что в школе, где он раньше учился, какая-то девчонка попала в беду. Ты понимаешь, о чем я?

— Да. Он сказал мне, что ему жаль, что так вышло.

— А по-моему, он сделал ей большое одолжение тем, что трахнул ее. Разве ей не повезло?

— В любом случае теперь с этим покончено.

— Не скажи. Нельзя доверять парню, одержимому одним только желанием — залезть тебе в трусики.

— Даже если он любит тебя?

— Особенно если любит, и еще хуже — если ты любишь его.

Виолетта начала красить ресницы, придвинувшись к зеркалу поближе.

— В холодильнике кола и коробка с ванильным мороженым, если вам с Дейзи захочется полакомиться.

— Спасибо.

Виолетта взяла широкую кисточку и несколько раз провела ею по лицу. Открыв шкатулку с украшениями, достала шесть браслетов — тонкие серебряные кольца, которые одно за другим надела на правую руку. Потрясла кистью, и они зазвенели, как крошечные колокольчики. На левое запястье Виолетта надела часы на узком черном ремешке, потом встала и босиком пересекла комнату, направляясь к шифоньеру.

В спальне почти не было следов проживания в ней Фоли: он держал свою одежду в стенном шкафу в углу комнаты Дейзи. Лайза продолжала наблюдать за Виолеттой — вот она повесила кимоно на внутреннюю дверь шкафа, оказавшись в одних только прозрачных белых нейлоновых трусиках, сунула ноги в сандалии и наклонилась, чтобы застегнуть ремешки. От этого движения ее груди заколыхались. Затем она натянула бледно-лиловое летнее платье в белый горошек, которое застегивалось на спине на молнию. Лайзе пришлось ей помочь. Платье плотно облегало ее фигуру, но Виолетте было наплевать, что ее соски расплющивались под ним и становились плоскими, как монеты. Лайза же стеснялась своей фигуры, которая начала формироваться, когда ей исполнилось двенадцать лет. Она носила свободные хлопчатобумажные блузки и смущалась, если сквозь ткань просвечивал лифчик, особенно в школе в присутствии мальчиков. Таю было семнадцать лет, и, будучи переведенным из другой школы, он не вел себя так глупо, как другие мальчишки с отвратительным запахом изо рта и дурацкими жестами, имитирующими мастурбацию.

— Когда будет салют? — спросила Лайза.

Виолетта еще раз провела по губам помадой, а затем сжала их, чтобы выровнять цвет.

— Когда стемнеет. Думаю, часов в девять. — Она наклонилась, промокнула губы салфеткой и затем указательным пальцем аккуратно стерла помаду с зубов.

— Вы с Фоли сразу после салюта вернетесь домой?

— Не-а, мы, наверное, посидим в «Луне».

Лайза и сама не знала, зачем спросила. Так было всегда. Они возвращались домой в два часа ночи. Лайза, сонная и нетвердо стоявшая на ногах, получала свои четыре доллара и плелась в темноте домой.

Виолетта, подхватив копну своих волос, скрутила ее и подняла вверх, на макушку, глядя на себя в зеркало.

— Как, по-твоему, лучше: заколоть или распустить? Еще чертовски жарко.

— Лучше распустить.

— Красота требует жертв. — Виолетта улыбнулась. — Я рада, что чему-то научила тебя. — Она распустила волосы, встряхнув головой, и они рассыпались у нее по спине.

Такова была последовательность событий, хорошо запомнившихся Лайзе, — начало, середина и конец. Она мысленно прокручивала их, словно пленку, снова и снова: Дейзи, читающая комиксы, обнаженная Виолетта, которой она застегивает молнию на платье в горошек, Виолетта, приподнимающая свои ярко-рыжие волосы и откидывающая их на спину. Мысль о Тае Эддингсе вклинилась в этот «фильм» из-за того, что произошло позднее.

В ее памяти запечатлелся один эпизод, по времени протяженностью примерно минут двадцать: Лайза в тесной, не совсем чистой ванной комнате с пахнущими плесенью полотенцами. Дейзи с заколотыми красивыми светлыми волосами принимает ванну. Она сидит в облаке мыльных пузырей, сгребая их и набрасывая себе на плечи наподобие роскошной шубы.

Всякий раз после купания Лайза облачала девочку в пижаму и давала таблетку, которую оставляла для нее Виолетта, когда уходила. Воздух в ванной влажный и теплый, пахнет хвойной пеной. Она сидит на унитазе с опущенной крышкой, следя за тем, чтобы Дейзи не сделала какой-нибудь глупости, например, не утонула бы или не помыла бы глаза мылом. Лайзе скучно, потому что сидеть с ребенком, после того как ушла Виолетта, ей уже неинтересно. Она делает это только потому, что ее просит об этом Виолетта. Разве можно ей отказать? У Салливанов не было телевизора; единственными его обладателями в городе были Креймеры — семья Кэти. Лайза и Кэти смотрели телевизор почти каждый вечер, хотя в последнее время Кэти дулась — отчасти из-за Тая, отчасти из-за Виолетты. Она бы хотела вообще не расставаться с Лайзой. С Кэти вначале было весело, но теперь Лайзе казалось, что в ее обществе она задыхается.

Виолетта заглянула в ванную, держа на руках Бэби. Щенок тявкнул, сверкая глазенками. Виолетта сказала:

— Пока, Лайза, я ухожу. До встречи, детки.

Дейзи подняла голову и выпятила губки:

— Поцелуй!

Виолетта сказала:

— Я целую тебя отсюда, солнышко. У мамы на губах помада, и она не хочет ее размазать.

Она послала Дейзи воздушный поцелуй, а девочка сделала вид, что поймала его, и ответила ей тем же. Ее глаза засияли, когда она увидела, какая красивая у нее мама. Лайза помахала Виолетте рукой, и, когда дверь закрывалась, в ванную вместе с прохладным воздухом ворвался запах фиалковых духов.

2

Загадка Виолетты Салливан свалилась мне как снег на голову после телефонного звонка от женщины по имени Тэннье Оттвейлер, с которой я познакомилась благодаря моему другу — лейтенанту Долану, детективу по раскрытию убийств. Мы работали вместе прошлой весной. Меня зовут Кинси Миллхоун. Я частный детектив и занимаюсь самыми разными делами — от проверки биографических данных до мошенничества со страховками и слежки за неверными супругами в разгар бракоразводных процессов. Мне нравилось работать с Доланом, поскольку он убедил меня в том, что лучше отказаться от перекладывания бумаг с места на место и выезжать непосредственно на место преступления.

Услышав голос Тэннье, я сразу же представила ее себе: женщина лет за сорок, приятное лицо почти без макияжа в ореоле табачного дыма и темные волосы, зачесанные назад. Она работала барменшей, менеджером и иногда официанткой в маленьком полуподпольном баре, известном под названием «У Сники Питса». Название говорило само за себя: «Сники Питс» означает подпольно производимые и распространяемые алкогольные напитки низкого качества. Во время нашего разговора она, судя по всему, курила.

После обмена любезностями она сказала:

— Побеседуйте, пожалуйста, с моей подругой.

— Конечно. Без проблем. А о чем?

— О ее матери. Вы помните Виолетту Салливан?

— Нет.

— Подумайте. Наверняка вспомните. Сирина-Стейшн, северный округ. Она исчезла много лет назад.

— Да-да, припоминаю. Это случилось в сороковых годах, не так ли?

— Нет, не так давно. Четвертого июля 1953 года.

Когда мне было три года, подумала я. Сейчас сентябрь 1987-го. Мне в мае исполнилось тридцать семь, и я заметила, что стала соотносить время событий с собственным возрастом. Я начала что-то смутно припоминать.

— Там, кажется, было что-то связано с машиной?

— Муж незадолго до того, как она пропала, купил ей «шевроле-бель-эйр», и машина тоже исчезла. Большая машина — салон на пять пассажиров. Я видела такую на автошоу в прошлом году. — Я расслышала, как Тэннье затянулась сигаретой. — Ходили слухи, что у нее был роман с каким-то мужчиной и они вместе сбежали.

— Это случается каждый день.

— Не знаю. Вам бы следовало послушать истории, которые мне рассказывают люди, роняя слезы в свое пиво. Работа в баре сильно изменила мои взгляды. Как бы там ни было, многие убеждены в том, что Виолетту убил ее муж, но никаких доказательств никогда не было. Не найдены ни тело, ни машина, ни свидетели. Все шито-крыто.