Андрей Константинов - Дело о несправедливом приговоре

— Можешь подавать на возмещение морального вреда.

— Ты… Ты… — Муж задохнулся от потрясения. — Ты — чудовище.

— Не суди и не судим будешь, — ответствовала я и сама поняла, насколько издевательски прозвучала эта фраза именно от меня, народного судьи.

— Я ухожу от тебя. В гробу я видал такую жизнь.

— Дурак, кто ж к ночи про гроб… Сереж, не мешай, мне нужно закончить. — Я не придала заявлению мужа большого значения. Как выяснилось, напрасно.

Но расстались мы по-хорошему и частенько звонили друг другу — не только по причине общего дитяти, но и просто так.

Я звонила, если мне нужна была кое-какая информация из РУБОП, он — если нуждался в юридической консультации сам или его товарищи. А еще — по праздникам. И даже в будние дни.

— Сергей, это я. Давай о твоем ДТП позже, мне сейчас кое-что по работе от тебя нужно.

— Здравствуй, бывшая половина. Твой Обнорский (тут я поморщилась) все воспитание в тебе искоренил. Что требуется от бедного оперативника?

— Ну, не прибедняйся, сам же на «форде» приглашал на залив съездить.

У вас гражданин один работал, попался на неблаговидном деле. Мы описали его подвиги, а он освободился и обиделся на нас. Просто для справки, не расскажешь, каков он, этот двуликий Янус?

— Ну, мать… — Сергей расстроился.

У них корпоративная солидарность — они даже о своих «бывших» плохого не говорят.

— Будь человеком! Мне же с ним работать, а я представления не имею, кто он и с чем его едят.

— Ладно. Кто такой? Нилин? Знаю.

Был. Странная с ним история вышла, но по нему работал другой отдел, поэтому я только краем уха слышал. Извини, не люблю говорить о том, чего не знаю. А теперь давай о моем наезде, в смысле накате. Тьфу, ну ты поняла…

4

Если бы к главе о рубоповце-взяточнике в наших «Очерках коррумпированного Петербурга» прилагалась фотография, я бы обо всем догадалась раньше.

И, наверное, стала бы действовать по-другому. Но фотографии не было, имя и фамилия главного героя мне ни о чем не говорили, и в свое время я завизировала материал, удостоверившись, что все необходимые для возможного суда документы наличествуют в папке расследователей.

История была, к сожалению, банальной для правоохранительных органов 90-х годов — взятка, сопряженная с вымогательством. Сотрудник РУБОП Нилин вымогал у гражданки Савватеевой 500 долларов, которые и были им получены в служебном кабинете. Через несколько секунд после того, как конверт с деньгами оказался в столе Нилина, его посетили коллеги, в том числе и из службы собственной безопасности РУБОП. На суде Нилин свою вину отрицал, для всех же остальных она была очевидной. Потому я совершенно спокойно использовала свой любимый «Паркер» для росчерка в строке «Виза юриста» под материалом расследователей.

5

— М-да…

— Ничего…

— Ну, в общем…

Эта летучка началась так же, как и всякая летучка, совпадавшая по времени с выходом в свет нашей ежемесячной газеты «Явка с повинной». Наши мужики внимательно рассматривали газету. Даже не глядя на страницу, я могла сказать, что именно так привлекло внимание представителей сильного пола. Это полоса «Честная девушка и страшилище». В роли честной девушки выступала Света Завгородняя — секс-символ репортерского отдела.

Обычно ее снимали в очень привлекательных с точки зрения мужчин ракурсах, а потому свежий номер газеты с разворотом про честную девушку пользовался бешеным успехом.

Дамы, имевшие несчастье ходить на летучку, в такие минуты сидели потупив глаза. Мы очень ясно ощущали свою никчемность, даже если для этого не было ни малейшего повода…

6

— Лукошкина, останься на минуту. Повзло и Шаховский тоже, — шеф был не в духе.

— Андрей, у меня встреча в консультации с клиентом, давай я тебе потом перезвоню, — я действительно очень торопилась, однако, взглянув на Обнорского, поняла, что лучше остаться. — Хорошо, только давайте по-быстрому.

— Этот урод — Нилин — пошел на то, что нам угрожает. Значит, башня у него окончательно съехала. Так что мы закрываем эту тему. Я сказал тебе, чтобы ты с ним встретилась, поговорила. Так вот, теперь я запрещаю тебе с ним встречаться. Если он будет тебе названивать или, не дай Бог, у подъезда караулить, сразу звони. Куда, куда… Куда надо — мне, по «02», мужу своему бывшему, наконец!

— Андрей, он же понимает, что это не мы его засадили, — мне почему-то стало жалко этого неизвестного мне Нилина. — Не будет он на нас отыгрываться. Давай я попробую все-таки с ним побеседовать. — Ну что за паранойя такая! И кстати, почему надо охранять именно меня?

— Я сам назвал ему твою фамилию, когда в первый раз беседовал с ним по телефону, — произнес Обнорский, — сказал, что ты у нас юрист, ты в его проблемах и разберешься. А теперь он спятил.

— Аня, — в разговор вступил Шаховский, — у Нилина действительно проблемы с головой («Да у вас у всех та же самая проблема!» — в сердцах подумала я). Он совершенно неадекватен. Он выбрал себе тех, кого винит в том, что с ним случилось, и методично им мстит. Но действует очень грамотно, и взять его сейчас просто не на чем. Тебе действительно не нужно лезть на рожон.

— Хорошо, — план действий у меня возник моментально. — Я не буду заниматься Нилиным. Я вообще ничем заниматься не буду. Я беру неделю отпуска и уезжаю. В Испанию. Буду смотреть на бой быков и думать, как это похоже на наше Агентство. Все!

— Вит и договорились. — Обнорский неожиданно легко согласился на мой ультиматум. Остальные тоже выдохнули с облегчением. — А до твоего отъезда рядом с тобой будут ребята, Шах, например. Они тебя и в аэропорт отвезут, и встретят, когда возвращаться будешь.

— А спать?

— Что — спать?

— Спать со мной тоже кто-то будет до отъезда? А то вдруг ненормальный Нилин решит меня выкрасть из моей собственной постели!

— Ты, Лукошкина, не ерничай. Ты лучше подумай, куда сына пока отправить.

7

Я до сих пор не могу понять, почему идея докопаться до истины в деле Нилина так захватила меня в тот момент.

Наверное, это был рецидив моей судейской практики. Как бы то ни было, наплевав на вполне серьезные предупреждения ребят, я решила заняться историей с рубоповцем. Сейчас мне кажется, что просто моя адвокатская жизнь показалась мне бесцветной по сравнению с бурной деятельностью расследователей, сидевших в засадах и мимоходом ловивших преступников. И очевидно, загубленное родителями на корню желание пойти после юрфака в следствие все-таки дало о себе знать.

Я стала «обставляться», подготавливая почву для проведения собственного расследования.

Убедившись, что из аэропорта джип Шаха вместе с ним и Родькой Кашириным двинулся в направлении города, я села в маршрутку и отправилась туда же.

У меня была всего неделя, чтобы выяснить, что к чему. Действовать нужно было быстро и незаметно, в том смысле, что Питер — город маленький, люди все время друг с другом встречаются. Представляю себе лицо Спозаранника, вдруг встречающего меня где-нибудь в городе, в то время как он точно знает, что я нежусь на пляжах Коста Брава. Я злорадно похихикала, потому что сомневающийся в собственном здравом уме и трезвой памяти Спозаранник — это явление уникальное, можно сказать, мимолетное. Теперь я даже забеспокоилась, как бы такая встреча не сказалась на психическом здоровье главного расследователя…

8

Вернувшись домой, я первым делом позвонила Нилину. Судя по голосу, он удивился моему звонку:

— Вы — Лукошкина из Агентства «Золотая пуля»? — Голос собеседника был лишен приветливости. — Ну что ж, лучше поздно, чем никогда. Нам нужно поговорить. Надеюсь, ваше начальство не против?

Я подумала, что не нахожусь с руководством Агентства в отношениях подчиненности. Я — адвокат, Агентство — клиент.

Мое настоящее руководство — в юрконсультации — ничего не знает о Нилине, а значит, и против быть не может. То есть я дам почти правдивые показания.

— Нет, мое руководство не против.

Я бы хотела, чтобы наша предметная беседа состоялась как можно скорее. Как насчет завтра? В удобном для вас месте, — я просто медоточила, стараясь расположить к себе этого уже обозленного на нас человека. — Хотя нет, — спохватилась я, — если не возражаете, давайте встретимся у вас дома.

— Договорились, записывайте адрес. Жду.

9

Я не знала, что в тот момент, когда я разговаривала с Нилиным, секретарь Обнорского Ксюша прозвонилась в Пулково-2 и доложила шефу, что рейс на Барселону благополучно отбыл. В Агентстве завидовали моему недельному счастью. Шах и другие ребята, попеременно дежурившие рядом со мной вплоть до моего отъезда, занялись своими прямыми обязанностями.

Я оказалась предоставлена самой себе.

«Впрочем, — подумала я, — как бы внезапность моего отъезда не вызвала подозрения у наших расследователей. Вдруг кому-то из них придет в голову проверить, действительно ли я покинула пределы нашей Родины?» Поэтому остаток дня я не зажигала свет в квартире, передвигаясь по ней на ощупь и благодаря Бога за то, что успела к этому моменту закончить ремонт.