Миланский вокзал - Якопо Де Микелис

Карадонна встал и принялся расхаживать по кабинету, как лев в клетке.

– Я не знаю, – сказал он наконец. – Мне кажется, твой план не очень надежен. Есть миллион вещей, которые могут пойти не так.

– Если у тебя есть идея получше, валяй, – возразил Меццанотте.

Вены на шее Карадонны начали пульсировать, напрягаясь и вздуваясь.

– Мы можем пойти к Вентури, выбить из него правду и всадить ему пулю между глаз, – прорычал он. – Сейчас я больше всего хотел бы именно этого.

– Я тоже, Томмазо, уверяю тебя. Но мы рискуем попасть в тюрьму, а ведь это он, а не мы заслуживает того, чтобы гнить в тюрьме. Кроме того, мне недостаточно заставить его заплатить. Я хочу, чтобы все узнали, что он сделал.

5

В конце концов Карадонна сдался. На следующий день он и Меццанотте начали слать Вентури анонимные сообщения. Отправили ему три послания, по одному в день. Они решили поступить так, как часто показывают в фильмах, – использовать для составления слов буквы, вырезанные из газет и журналов. Им показалось, что начинающий шантажист будет вести себя подобным образом. Вооружившись клеем и ножницами, они приступили к работе – но это дело оказалось долгим и утомительным. Раздосадованный Карадонна сразу же передал его своему надежному секретарю.

В первом письме значилось краткое: «Я знаю, что ты сделал, Марио Росси». В последующие два были добавлены все подробности того, что, по утверждению отправителя, ему было известно. Пока что никаких требований и явных угроз – пусть заместитель квестора немного понервничает.

Их контакты на Фатебенефрателли и во Дворце правосудия не выявили, что Дарио подал жалобу, как это сделал бы невиновный человек, ставший объектом клеветнических обвинений.

Тем временем в отделе Рикардо царила сюрреалистическая атмосфера. При кажущемся общем спокойствии воздух был буквально пропитан напряжением. Меццанотте со своими друзьями следил за Далмассо, Карбоне и компанией, пытаясь понять, что они замышляют. Те же делали то же самое в отношении инспектора, изо всех сил стараясь вести себя нормально и изредка переглядываясь друг с другом.

С тех пор как Мануэль Карбоне вернулся на службу после больничного, он держался на расстоянии, избегая даже разговаривать с Рикардо, но, судя по ненависти, читавшейся в его лице, Меццанотте был уверен, что тот знает, кого должен благодарить за полученную пулю, и только и ждет возможности отплатить.

Они находились в патовой ситуации, и шаткое равновесие могло нарушиться в любой момент. Все понимали, что столкновение близко, хотя еще не было ясно, в какой форме оно произойдет.

Ночное наблюдение не принесло желаемых результатов. Никто не заметил никаких подозрительных движений в отделе, что было странно, поскольку, по словам Генерала, люди в черном активизировались именно ночью. Очевидно, они приняли более серьезные меры предосторожности, чем ожидалось.

Единственной, кто нарыл хоть какие-то новости, была Нина Спада. Благодаря своим близким отношениям с Карбоне, она убедилась в том, что что-то назревает. Он был все время напряжен, часто отходил звонить по телефону, внезапно исчезал, ничего ей не сказав; у него всегда был наготове предлог, чтобы избежать совместной ночи. Они виделись все реже и реже – теперь в основном просто для секса. Стоило Нине спросить, что не так, как в ответ Карбоне разражался проклятиями. У нее сложилось четкое впечатление, что он не доверяет ей.

Что касается Лауры, она сообщила о некоторых слухах, которые ходили среди посетителей Центра. Обитатели подземелий стали поговаривать о том, что там, внизу, уже не так безопасно, как раньше. Уже некоторое время существовал риск натолкнуться на вооруженных людей, бродящих вокруг «Отеля Инферно», избивающих местных и задающих им странные вопросы. Меццанотте предположил, что это еще одна из тех бесполезных облав, с помощью которых полиция делала вид, что наводит порядок на вокзале.

На третий день ему позвонили из «Виллы Летиция». В ту ночь в дом престарелых кто-то вторгся. Ничего ценного украдено не было, но кто-то перевернул сверху донизу офисы и архив. Как и ожидалось, Вентури и его люди пытались исправить ситуацию, но остались ни с чем.

Четвертое письмо, отправленное Меццанотте и Карадонной заместителю квестора, имело явно устрашающий тон. Отправитель требовал денег, обещая взамен держать рот на замке по поводу его преступлений. Он велел Вентуре дать объявление в газете «Корьере делла сера», дав, таким образом, согласие на начало переговоров о способе доставки откупных. Если в течение трех дней на странице некрологов не появится следующий текст: «В память о Т.К и А.М. Молчание – золото», шантажист предаст всю имеющуюся у него информацию огласке. Это был решающий момент, чтобы выяснить, попался ли Вентури на крючок и, следовательно, есть ли надежда, что план сработает.

На шестой день Меццанотте и Генерал снова встретились, чтобы рассказать друг другу о последних событиях. Старик сообщил, что один из его людей пропал без вести более двадцати четырех часов назад. Он так и не вернулся с патрулирования. Генерал считал его надежным, но он пробыл с Сынами Тени слишком мало времени, чтобы иметь возможность доказать свою верность делом. На вопрос Рикардо о том, насколько это серьезно, старик ответил:

– Трудно сказать. Люди в поселке чувствуют, что наступают плохие времена, они взволнованы и подавлены. В подобных обстоятельствах могут быть дезертиры. Это уже случалось в прошлом, и без серьезных последствий. Беглец покидает вокзал из страха перед нашим возмездием, и даже если он что-то расскажет наверху, его слова не примут всерьез.

Когда Рикардо спросил Генерала, достиг ли он какого-либо прогресса в переговорах с Маман по вопросу о взрывчатке, тот объяснил, что, прежде чем пытаться решать этот вопрос напрямую, нужно сначала привлечь на свою сторону как можно больше основателей общины, убедив их, что в обмен на определенные гарантии они могли бы рассмотреть возможность мирного выхода из подполья и возвращения на поверхность. Таким образом он придаст больше веса своим требованиям. Пока же важно избежать нападения людей в черном.

Этот разговор не успокоил Меццанотте, скорее наоборот. В уравнении было слишком много неизвестных и переменных, чтобы он мог надеяться удержать все под контролем. На карту было поставлено очень многое, и все зависело от успеха его плана. Уверенности не было никакой, поскольку Вентури все еще не ответил на предъявленный ему ультиматум.

На седьмой день – последний день ожидания – небо только начинало светлеть, а уличные фонари еще горели, когда Меццанотте расположился у газетного киоска под домом. Как только грузовик выгрузил посылку со свежеотпечатанными экземплярами газеты,