Фуэте на пороховой бочке - Луганцева Татьяна Игоревна

Сказано – сделано. Она повернулась и пошла к двери под крики Петра:

– Как пошла?! Куда пошла?! Настя, подожди! Ты не можешь так просто уйти!

Он был удивлен: женщины просто так от него не уходили. Наоборот, все вешались ему на шею и с трудом отдирались от нее.

– А что такое? – оглянулась она через плечо. – Опять повезешь меня к себе? Хватит уже.

– Настя, подожди…

Петр выглядел очень растерянным, но она, не слушая его больше, дошла до двери и бросила через плечо:

– Желаю тебе счастья в личной жизни.

– Вот ведь балерина, а бьешь, как кузнец, – вздохнул мужчина, приподнимаясь на кровати. – Все мозги мне выбила! Я же хотел сказать, что мечтаю продолжить знакомство с тобой!

– Вот уж чего я точно не хочу, так это продолжать знакомство! Мне как-то хватило… Да и развития наших отношений я не вижу, – вполне искренне ответила Настя. – Видела я вашу избранницу… Знаешь, не очень хороший у тебя вкус, я не люблю черное кружевное белье, которое так любишь ты, – загадочно закончила она свою мысль и с гордо поднятой головой вышла из палаты.

Петр не побежал за ней, но очень просил остаться, крича ей об этом вслед.

Домой Настя вернулась на такси и, невзирая на боль в ноге, приступила к уборке квартиры. Что ж такое? Стоит два дня не пожить дома, и все тут покрывается слоем пыли, становится помещением, в котором давно никто не живет. Даже запах появляется специфический – какой-то затхлости.

Она методично протерла все полки, пропылесосила пол и полила цветы. Трудовому энтузиазму помешал телефонный звонок.

– Алло…

– Настя? Я с ума сойду! Где ты бродишь? Звоню второй день! Вот ведь связалась с тобой… Ты где была?! – оглушил ее звонкий женский голос.

– А это кто? – осторожно поинтересовалась Настя, вытирая пот со лба.

– Роза Сергеевна. Сваха.

– Ой, извините, не узнала. Богатой будете! – отозвалась Настя.

– Будешь богатой с вами, как же! С такими невестами ни один жених в твердой памяти и уме не захочет знакомиться даже на одну ночь, не то чтобы с серьезными намерениями, – пробубнила трубка.

– Извините, Роза, у меня и вправду возникли непредвиденные обстоятельства.

– Все-то у вас обстоятельства всякие… Раз ко мне обратилась, сиди у телефона, жди звонка, и баста! А то шатается где-то по ночам… Что я женихам скажу? – не унималась Роза. Потом помолчала и уже более миролюбивым тоном добавила: – Один мужчина заинтересовался тобой, так что будь довольна.

– Я очень довольна, но…

– Никаких «но»! Сегодня он будет ждать тебя в «Теремке». – Роза была в своем репертуаре.

– В каком «Теремке»? – не поняла Настя.

– Кафе так называется, записывай адрес. Вы проведете время за романтическим ужином, ну а дальше все зависит от тебя.

– Но я несколько не в форме… – вяло произнесла Настя, внутренне понимая, что откосить от свидания не удастся.

– Я верю в тебя, детка! – проникновенно произнесла Роза Сергеевна и, дав последние указания, отключилась.

– Вот черт! – выругалась Настя, понимая, что настроение продолжать уборку у нее пропало окончательно.

Она пошла на кухню и включила электрочайник, насыпав чуть не полчашки порошка растворимого кофе. Телефонный звонок снова вывел ее из задумчивости.

– Алло? – спросила она, не ожидая ничего хорошего.

– Здравствуй, Настя, это Константин Львович, – представились на другом конце провода.

Константин Львович Шелестов много лет являлся ее педагогом-репетитором. Настя с большим уважением относилась к нему и всегда была рада его услышать. Она считала, что ей повезло с учителем. Между ними всякое было – и недопонимание, и усталость от работы друг с другом, и даже творческий разрыв на несколько долгих месяцев, но все же они возвращались к творческому союзу в силу того, что репетитор был очень интеллигентным человеком, и к тому же их связывали годы взаимного общения.

– Здравствуйте, Константин Львович, – с удовольствием ответила ему Настя.

– Дорогая моя Настенька, любимая моя ученица, вот и ты, птичка моя, вылетела из родного гнезда, из театра… Все собирался с духом позвонить тебе.

– Как вы всегда интересно изъясняетесь! – рассмеялась Настя. – Не бойтесь, я уже воспряла духом. Депрессия длилась не слишком долго…

«Наверное, не надо травмировать старика рассказом о тех событиях, которые отвлекли меня от депрессии», – мелькнула у нее мысль.

– Как ты? – спросил репетитор.

– Нормально, Константин Львович, нормально, – успокоила его Настя. – Вы за меня не волнуйтесь. Свой уход из профессионального балета я теперь воспринимаю не как трагедию, а скорее как облегчение.

– Ноги? – уточнил господин Шелестов, не вдаваясь в детали. И так было понятно.

– Болят окаянные. – Они понимали друг друга с полуслова.

– Ой, моя птичка, как мне тяжело это слышать! Я звоню узнать, нашла ли ты себя в жизни без балета?

– Пока рано говорить, Константин Львович. Я всего лишь один день проработала официанткой…

– Официанткой?! – прервал ее педагог. – Дорогая моя, что я слышу? Тебе нельзя работать официанткой! Совершенно исключено! Такие нагрузки непозволительны! И вообще, работа не для тебя!

– Ну, это была проба, я еще не решила, куда я действительно направлю свои силы, – ответила Настя.

– Я хочу встретиться с тобой, у меня к тебе, Настенька, очень заманчивое предложение, – сказал господин Шелестов весьма интригующим тоном.

Настя сморщила свой аккуратный носик и прикусила губу. Она примерно знала, что хочет сообщить ее бывший учитель: поскольку сам ведет хореографию у детей, наверняка надумал предложить сотрудничество. Но Настя для себя решила, что педагог из нее – никакой. Работать с детьми ей не хотелось. Она никогда не чувствовала в себе тягу к преподаванию, а уж с детьми вообще не умела общаться, за неимением собственных чад. Но оскорблять Константина Львовича нельзя ни в коем разе, к тому же она с удовольствием продолжит с ним встречаться. Поэтому бывшая балерина и произнесла обтекаемое:

– Сегодня я буду занята, а вот завтра позвоню вам и с удовольствием отвечу на все ваши вопросы и задам свои.

– Я буду ждать, Настенька, так как очень не хочу потерять связь с моей любимой ученицей, – распрощался с ней Константин Львович.

Звонок учителя несколько прибавил сил Анастасии, и она с удвоенным рвением снова принялась за уборку квартиры. А потом залегла в ванну, полную теплой воды с пеной, начиная готовиться к свиданию.

«Зачем я ввязалась в эти знакомства? Просто бес попутал… Сейчас мне совсем ничего не хочется, но не пойти тоже уже не могу… Пугает другое: мне кажется, что причиной, по которой у меня пропало желание знакомиться с кем-либо из мужчин, стала моя встреча с Петром…» – размышляла Настя, вытаскивая ногу из пены и намыливая ее от бедра до кончиков пальцев.

Настя туго перебинтовала свою больную коленку, надела серые брюки в тонкую черную полоску, чтобы скрыть бинты, и короткую черную куртку. Несмотря на боль, она обулась в полусапожки на высоких шпильках, затем покидала во вместительную сумку необходимые вещи и вышла из квартиры, слегка прихрамывая. Спортивное прошлое и умение терпеть боль от травмы делали свое дело, а уж обезболивающие таблетки поставили жирную точку.

На улице Настя сразу же вжала голову в плечи и поежилась. До метро надо было бежать минут десять, но она не рассчитала, что сегодня так похолодает. Она застучала каблуками по асфальту, подумывая, не поймать ли ей частника, и в тот же момент рядом с ней остановился черного цвета автомобиль представительского класса. Настя, не глядя, даже чуть отвернувшись, шла своей дорогой. Машина ехала следом и призывно сигналила. Наконец балерина раздраженно оглянулась и встала. Автомобиль тоже остановился. Из него появился Петр в черном плаще с теплой подстежкой и в темно-синих джинсах.

– Привет!

– Привет… Что ты здесь делаешь? – удивилась Настя. – Мы же сегодня утром расстались в больнице!