На перекрестках судеб - Лина Богданова

полночь, когда Михей вместе с Бубликом устроились наконец в постели. И тут завибрировал телефон.

— Борисик? Чего не спится? Ты бы ромашки попил. Говорят, помогает… Что? Ах, даже так…

Похоже, их опередили. Бывает. Не конец света, конечно, но…

Сон откладывался. В голову бурным потоком поперли мысли. Михей поднялся. Включил компьютер.

— Так, значит? Думаешь, один ты умный такой? Сейчас вот пораскинем мозгами. И всыплем по первое число! Со всей строгостью закона… Ну-ка…

Провал Матвея разбудил в разведчике охотника. Лучше бы второй срок в Таиланде… Дешевле бы обошлось. Да, скорости у злоумышленника космические! Парень два дня как по родной земле ходит, а уже вляпался. Надо же, как тот его… Голыми, практически руками… Знаток душ человеческих, чтоб тебе…

И никакого насилия! Ни тебе меткого выстрела из окна чердака. Ни яда в бокале. Ни пронесшейся мимо машины…

Его не тем, чем нужно, озадаченный братец в один прекрасный день расплатился в казино фальшивыми купюрами. Мало что фальшивыми, так еще и мечеными! Снятыми с убийства…

Ладно бы по ошибке. А то ведь всю ночь втюхивал обманутым, что деньги в банке получил. И даже опись составил.

Борисик честно пытался помочь:

— Где она? Кажется, в письменном столе…

Три часа спустя:

— Как нет? Может, на даче оставил?

Еще двумя часами позже:

— А вы у Люсеньки посмотрите. Ведь была же бумажка. Была!

Вот козел! Сознался бы просто. Потом приятелей подключил. Должок вернул. Простили и забыли — клиента терять негоже. Особенно постоянного. И такого выгодного. Но когда так издеваются…

Короче, владелец, разбуженный за полночь в объятиях любовницы, терпел недолго. На третьем звонке завопил в трубку:

— …!!! …!!!

И после трех этажей популярной русской брани дал распоряжение по существу:

— Ментов вызывайте! Пускай разбираются. Зря я, что ли, им плачу?

К семи утра Матвея отвезли в СИЗО. К десяти в утренних газетах вышли первые возмущенные репортажи. К полудню губернатор в резких выражениях сопроводил отставку недостойного работника. А к пяти зареванная Диана объявила мужу о разводе.

— Девочка моя, — дрожащими губами шептал обвиняемый, — это ж последний камень в крышку моего гроба. Помилуй!

— Моть, я бы с радостью, — всхлипывала та, — но папаня обещал дом на аукцион поставить. И денег больше не давать… Посуди сам — как жить будем? А штамп в паспорте — простая формальность…

«Штамп в паспорте! Да тут настоящим аутодафе пахнет! Лучше уж тюрьма… Но за что?»

Задержанный в камере метался из угла в угол. Откуда могли взяться фальшивки? Получив от тестя очередной «транш», обменял три толстенные пачки на две тонкие. Любил пускать пыль в глаза — небрежно доставал зелень из внутреннего кармана, небрежно отсчитывал десяток купюр. Кивал крупье:

— Сообрази-ка на пару конов, сделай милость…

Посверкивал в неровном свете галогеновых ламп бриллиант в печатке. Переливалось в бокалах шампанское. Жадно поблескивали глаза у сидящих рядом дам…

Доблестелись! Допосверкивались! Допереливались…

— Мамочка, что же со мной будет? — Матвей сполз на истертый линолеум комнаты свиданий. — Не хочу, не хочу… Не хочу!

Диана остекленевшими глазами наблюдала за перевоплощением идеального мужчины. Неужели это было ее мужем?

Встала. Брезгливо отряхнула платье.

— Уже? — встрепенулся Матвей. — У нас ведь есть время.

Просительно взглянул на жену. И осекся. На аккуратно подкрашенном лице супруги застыла гримаса презрения.

— Девочка моя, меня подставили…

— Оставь свои сказочки для наивных подружек. Бумаги на развод подпишешь завтра. Я пришлю адвоката. Насчет передач… — Диана передернула плечами, — можешь обратиться к нему же. У меня все. Прощай…

— Погоди! — взвизгнул Матвей ей вслед. — Я докажу… я добьюсь… я разоблачу…

Женщина вышла в коридор. Достала из сумочки дезинфицирующие салфетки. Тщательно протерла каждый палец. Обернулась в поисках урны. Не нашла. Пожала плечами. Сунула салфетку в кармашек сумочки:

— Доказывай, что тебе остается? В ближайшие лет… пять…

И уверенно пошла прочь. Данный эпизод ее жизни был благополучно пройден. Наверное, к лучшему.

— Но он же не полный идиот! Ну, запутался. Ну, лопухнулся! Но чтобы выставлять себя полным посмешищем! Не поверю!

— Может, случайность? — щелкнул зажигалкой Борисик, участливо протягивая ее товарищу.

— Не курю, — отказался Михей. — И тебе не советую. Отвлекает, видишь ли, от нужных мыслей. Проверено.

— Кому как, — затянулся приятель. — Лично мне помогает. Что делать-то будем?

— Как что? Рыть! Ведь чувствую, что истина где-то рядом, а никак не ухвачу!

— Истина где-то рядом… — замогильным голосом повторил Борисик. — Вот тебе и икс-файлес. Слушай, а может, шуткует кто-то? Из своих же! Взяли, подсунули Мотьке твоему свинью. Теперь радуются где-то. Мы тут мозг сушим по варианту мести, а они развлекаются себе…

— Шуткует, говоришь? А что? Вполне в духе высокопоставленных друзей-приятелей…

— Нет, правда! Им человека развести — раз плюнуть! Сам посуди: деньги те дома лежали. И список тоже. Или на даче. Один хрен! Из посторонних не сунется никто. Там повсюду камеры понатыканы. И прочие штуковины… Мих, но ведь в самую масть! Гораздо правдивей какой-то там гипотетической мести. Скажи?

— И скажу… Правдивей. На первый взгляд. Но и месть со счетов снимать не будем. Давай так: ты близких Мотькиных проверишь. На предмет посторонних в доме. Диски с камер наблюдения посмотри. Обслугу добей. Может, имеет отношение. Супругу его…

— Нет, до Дианы Игоревны мне пальцем дотронуться не дадут, не тот масштаб.

— Масштаб, может, и не тот. Но ты ж мужик, Борька! А она баба. С сегодняшнего вечера одинокая. Смекаешь?

— Думаешь? А чё, в принципе, я могу…

— Вот и бери шутников на себя.

— А ты? Так сразу в кусты?

— Ошибся, Ломоносов. В смысле, Твардовский. Я тоже подключаюсь. Буду работать сразу по двум версиям. Давай-ка список дружков Мотькиных составим. Чтобы не заблудиться…

Через час на черканной-перечерканной бумажке осталось десять фамилий.

— Я бы сделал вот так, — резким росчерком Михей убрал из списка еще одну.

— Смысл?

— Слишком мелкая сошка. На уровень не вышла пока. Сколько он с этими приятельствует? Год-два? Думается мне, что корень зла поглубже лежит.

— А если зависть?

— Все равно мелковат фигурант. Ему бы за них еще пару годков подержаться, а там можно и в расход пускать…

— Тогда и Вершинина вычеркивай. Его уж как год в Н* не было. По заграницам человек путешествует. И уж никак в дом к Матвеевым залезть не мог.

— Лучше в скобки возьмем. И ведь не факт, что своими руками злоумышленник черные дела творит. На то он и злоумышленник, чтобы зло умышлять. А вот про руки там ничего не сказано.

— Согласен. Так я пошел?

— Небось, к мадам экс-Матвеевой лыжи навострил?

— Завидно?

— А то! Мне скоро в Крым, а с