Братья Хоторны - Дженнифер Линн Барнс

нажить себе неприятности, – высказал Грэйсон свое наблюдение. – Она верит, что ваш отец уехал не просто так.

– А еще она верит, – высоко подняв подбородок, парировала Саванна, – что наш отец никогда в жизни не изменил бы маме. Но вот ты здесь, пожалуйста. – Она смерила его взглядом и величаво кивнула. – Как я уже сказала, ты должен уйти до ее возвращения.

«Этого не будет, Саванна». Грэйсон не собирался никуда уходить, пока не разберется с ситуацией.

– Я не собираюсь говорить это еще раз, – медленно произнесла Саванна. – Пошел вон!

– Никогда не заявляй, что не собираешься больше что-то кому-то говорить, – посоветовал Грэйсон, – иначе в центре внимания окажутся ты, твой блеф и сомнения, доведешь ты сказанное до конца или нет. Лучше сосредоточиться на собеседнике.

– Тебе не понравится, если мне придется повторить.

Грэйсон склонил голову.

– Уже лучше.

– Тебе здесь не рады! – заявление Саванны прозвучало очень убедительно, но Грэйсон мог думать лишь о том, что у нее его глаза.

– Довольно!

Саванна резко повернулась к открывшимся стеклянным дверям, ведущим на кухню, и женщине, которая стояла на пороге.

– Мам! – На ледяном фасаде Саванны появились трещины: глаза слегка округлились, уголки губ едва заметно опустились. – Что ты слышала?

– Ничего из того, что мне неизвестно, малышка. – Акация Грэйсон невозмутимо повернулась к сыну своего мужа. – Пойди посмотри, как там твоя сестра, Саванна, и оставь меня наедине с нашим гостем, пожалуйста.

Глава 20

Грэйсон

Акация закрыла стеклянные двери, ведущие во внутренний дворик, и они с Грэйсоном оказались на кухне. У нее такие же светлые волосы, как у Саванны, она выше его матери и совсем худая.

Мысли о Скай могли разбередить старые раны, поэтому Грэйсон отогнал их от себя.

– Как давно вы все знаете? – Грэйсон не планировал перехватывать инициативу в разговоре у жены своего отца, но от некоторых привычек трудно избавиться.

– О тебе? – Акация отошла и села за круглый стеклянный стол. – Не так уж давно. Мне хочется думать, что, узнай я раньше, то смогла бы повлиять на Шеффа и он сделал бы все правильно. – Она закрыла глаза, всего на секунду, и Грэйсон вдруг понял, что почему-то думает о детских рисунках и отпечатках ладошек в цементе. Похоже, и то и другое было ее задумками. – Мне хочется думать, – тихим голосом продолжила Акация, – что я из тех людей, кто никогда не станет перекладывать на ребенка ответственность за действия его родителей.

Предательство, измена – это она имела в виду. Отбросив другие мысли, Грэйсон уселся напротив Акации.

– Я не стал бы осуждать вас, если бы вы возненавидели меня.

– У меня нет к тебе ненависти. – Акация опустила глаза. – Двадцать два месяца. Вот ответ на твой вопрос. Я узнала о тебе на похоронах своей матери, двадцать два месяца назад.

Грэйсон подсчитал в уме. Двадцать два месяца назад Шеффилд Грэйсон еще был жив, как и Старик. Кто расскажет такое скорбящей дочери, которая только что похоронила свою мать?

– Я здесь не для того, чтобы навредить вашей семье, – сказал Грэйсон. Важно, чтобы она поняла это.

– Если ты хочешь поближе узнать девочек, Грэйсон, то я не против.

«Это не то, чего я хочу. Дело совсем не в этом».

– Джиджи не знает, кто я.

Акация судорожно вздохнула.

– Я не должна благодарить тебя, но дети будут смотреть на меня по-другому, когда узнают. – Она посмотрела на внутренний дворик, где уже не было Саванны. – И когда узнают, что я знаю.

Саванна явно была не в курсе, что Акации все известно, а, с другой стороны, мать совсем не удивилась осведомленности дочери.

– Как давно Саванна знает обо мне? – спросил Грэйсон.

– С того лета, когда ей исполнилось четырнадцать. – Голос Акации звучал ровно. – Тогда я никак не могла взять в толк, что с ней случилось, но теперь все встало на свои места.

Грэйсон стиснул челюсти.

– Он заставил ее хранить это в тайне? – Грэйсон не стал называть отца по имени и уж точно не хотел бы употребить фразу «ваш муж» из уважения к женщине, сидящей напротив. Но по тону его голоса все было понятно.

– Сомневаюсь, чтобы Шеффу пришлось заставлять Саванну. – Акация говорила даже слишком спокойно. – Насколько я понимаю, мои родители давно уже были в курсе. Еще до… – Ее рука, лежащая на столе, слегка дрогнула. – Еще до твоего рождения. Мне не известны детали, но подозреваю, моя мать перемолвилась словечком с Шеффом. Я как сейчас слышу, как она говорит ему, что романы на стороне – это одно, но следует вести себя осторожнее, как это делал мой отец.

Сделать ребенка своей любовнице – верх безрассудства, особенно если учесть, что ее фамилия Хоторн.

– Это были их деньги, знаешь. – Акация умолкла. Повисла тягостная тишина. – Начальный капитал всех предприятий Шеффа… – Она проглотила вставший в горле ком. – Если моя мать приперла Шеффа к стенке, ее угрозы были очень серьезными, можешь мне поверить.

Грэйсон обдумал услышанное.

– У меня сложилось впечатление, что он из тех, кто «сделал себя сам».

– Я не знала, что вы встречались. – Акация снова опустила глаза.

Грэйсон сочувствовал ей, но знал, что должен предупредить любые ее вопросы об их встрече.

– Мой дедушка только скончался…

– Да, конечно. – Акация быстро заморгала. – Мне очень жаль.

«Она старается не расплакаться».

– Мне тоже очень жаль, – сказал ей Грэйсон. Жена его отца оказалась совсем не такой, какой он ее представлял. Эта женщина ни разу не сорвалась на него. Она была… была такой, какой должна быть мать.

– Двери этого дома открыты для тебя, Грэйсон, – охрипшим голосом сказала Акация, но произнесла она это уверенно, с высоко поднятой головой. – Приходи, когда захочешь.

Грэйсон не мог себе позволить придавать слишком большое значение этим словам.

– Сомневаюсь, что Саванна с вами согласится.

– Саванна всю жизнь жила так, чтобы Шефф мог ею гордиться, – мягко сказала Акация. – Малышкой она страдала от колик, а когда чуть подросла, то была тихой и серьезной. В отличие от Джиджи. – Грэйсон подозревал, что это было приуменьшение. – Я даже волновалась, что Саванна потеряется на ее фоне. Ее сестра была похожа – и сейчас похожа – на младшего племянника моего мужа.

«Колина, – подумал Грэйсон. – Из-за него ваш муж так жаждал мести».

– Из-за внешнего сходства и своей жизнерадостности Джиджи с самого рождения веревки вила из Шеффа. Саванна всегда остро осознавала это, даже еще совсем малышкой. Но она нашла свой путь. Она забросила свой первый мяч, когда ей было пять, и никогда не оглядывалась в прошлое.

Тут Грэйсон кое-что вспомнил.

– Колин играл