Тихушник - Александр Федорович Бабин

class="p1">Начальник вызвал меня к себе в кабинет и сказал, чтобы я всех бывших коммунистов выгнал из здания любым способом и выставил охрану из сотрудников СОБРа. По возможности — оставить хоть какую-нибудь мебель для нас, если коммунисты её уже не продали или не растащили по дачам и гаражам.

Но, поговорив с бывшими коммунистами, я понял — выезжать из здания они не хотят, при этом пугают меня вплоть до привлечения к уголовной ответственности. Но у меня есть приказ начальника — хоть и устный, а приказы не обсуждаются, их нужно выполнять. Да и здание новое — не какой-то райотдел или УВД, построенное ещё во времена Сталина военнопленными немцами, — такого случая больше может и не быть. Сказал нашим ребятам из СОБРа, чтобы они сделали рейд на колхозный рынок, выявили граждан, нарушающих паспортный режим, и привезли всех задержанных в наше будущее здание. Не прошло и двух часов, как задержанные были доставлены и расставлены около стены — руки и ноги в стороны, с опущенной головой.

Коммунисты, видя эту картину, которая никак не вписывалась в их морально-нравственные критерии, подо-гнали к зданию автомашины ГАЗ с надписью на будках «Хлеб» и стали экстренно эвакуировать остатки мебели, грузя их в авто.

«Всё! Задание начальника выполнено — здание очищено от „прошлого“ и принадлежит нам, хотя документального подтверждения пока у нас на руках нет. Ведь настали смутные времена и можно делать всё, что пожелаешь». Так думал не только я, но и мои коллеги. И чиновники, и граждане нашей страны, в одночасье превратившиеся в предпринимателей и образовавшие предприятия с разными выдуманными непонятными на тот период формами правления ООО, ЗАО, ОАО.

Радость, которая была у нас после приобретения нового здания для нашего грозного подразделения, быстро улетучилась. К нам, как в мавзолей Ленина, выстроилась очередь из людей разных сословий — от рабочего до судьи, прокурора и чиновника, — все хотели одного: чтобы мы им помогли. Руководители нового государства под названием Россия пообещали своим гражданам, что с появлением частной собственности наступят райские времена, и люди будут жить в безопасности, как и их собственность. Правда, не подумали о последствиях. Такие последствия по масштабам разрушения можно сравнить разве что с ситуацией в стране после окончания Великой Отечественной войны. Да и то в тот период у людей сохранились нравственные устои, а в наш, перестроечный, они стали не нужны.

Вал заявлений от граждан нарастал с каждым днём в геометрической прогрессии. Жулики, видя наше замешательство, стали быстро группироваться, создавая свои маленькие подразделения. Некоторые уже имели численность до взвода, другие до роты, ещё чуть-чуть — и у жуликов будет своя армия. Нужно было что-то предпринимать. Методы, опробованные нами на жуликах в райотделах, результата не давали — нужно было создавать свои. И они были созданы.

Глава 11

— Александр Фёдорович, срочно езжай в институт травматологии. Из районного центра доставили коммерсанта с ранением в ногу, поговори с ним и возьми с него заявление. Местные сотрудники милиции боятся им заниматься — говорят, не потянуть им это дело, его подстрелили жулики из Челябинска, и эта банда весь район уже запугала, — сказал мне начальник, вызвав к себе в кабинет.

— А почему я? Чуть что — сразу Косой, — ответил я словами персонажа из «Джентльменов удачи».

— Это твоя же Родина. Тебе и флаг в руки, — отозвался начальник на моё несогласие. — У тебя там родители живут, начальника отдела милиции лично знаешь. Так что давай, занимайся.

— Что они такие трусливые? У нас своих раненых каждый день хватает, да не по одному… — ответил я начальнику.

— Давай езжай, не тяни время, а то ещё кого-нибудь пристрелят — работы у нас прибавится.

Я вышел из кабинета начальника, не зная, с чего начать. Своих дел по городу не перелопатить, а тут в районный центр придётся ехать, да ещё скрытно, как всегда. Настали времена — верить никому нельзя, с жуликами срослись все, образовали ежовый комок — от сотрудников милиции и ФСБ до судей и прокуроров, которые тоже от них не отстают. Приедешь на задержания рэкетиров в районный центр — всем в округе будет известно: у них «в гостях» шестой отдел.

— Валера, готовься — командировка намечается в район, — сказал я коллеге.

Трубин Валера — молодой парень, он был нами выбран из сотен оперов города служить в подразделение, которое стало называться «отдел по борьбе с бандитизмом». Он обладал не только умом и недюжинной физической силой, но и оперативными подходами к преступным группировкам. На него можно положиться в любой ситуации — про таких людей говорят: «своих не сдают». А в нашей работе это — немаловажное дело, ведь посещение нами кабинетов прокуроров — по жалобам на нас со стороны жуликов и их адвокатов, якобы нарушение закона о «вежливом» обращении с гражданами при их задержании — стало обыденным делом для нас.

Главное в нашей работе при беседе с потерпевшими в больнице — не засмеяться, а держать свои эмоции при себе. От постоянных посещений уже имелась с годами наработанная практика. Практически все потерпевшие врут, и узнать правду с первым посещением больного трудно. Они всегда найдут причину, что они ни в чём не виноваты, и ещё назовут сто причин, чтобы сотрудники милиции от них отвязались.

Так всё и произошло. Зайдя в палату, я увидел мужчину средних лет, и по виду и манере поведения понял — «наш брат».

— Давай, рассказывай, дружище, как всё было на самом деле. Только давай договоримся: мы всё равно будем заниматься по твоему ранению. Напишешь ты заявление или не напишешь — ранение тяжёлое, так что по закону мы должны принять меры. Давно от «хозяина» (начальник колонии; это слово используется в лексиконе у людей, побывавших в местах заключения)? — спросил я его.

— А как вы догадались, что я был у «хозяина»? — спросил «больной».

— Во-первых, по твоему поведению. И уж наверно, я перед посещением больницы навёл справки — какой ты на земле занимаешь статус, чем дышишь в своём районном центре Мухосранске, и ещё много чего полезного. Во-вторых, потерпевшим тебя трудно назвать, и непонятно, кто ты по статусу — коммерсант или блатной.

— Со мной уже разговаривали сотрудники из нашего отдела милиции, но я отказался с ними говорить: они не смогут мне помочь, да им это и не нужно. Практически все сотрудники имеют личное подсобное хозяйство, коров, свиней, денег на жизнь у них не хватает, зарплата нищенская. Живут в частных домах, никто рисковать не хочет. Боятся, что могут их сжечь, как и меня — я их понимаю. Сейчас