Сергей Абрамов - «Граждане, воздушная тревога!»

— Какое-нибудь поручение, Иван Сергеевич?

— Не поручение, а предложение. Потому и секретничаю, что у нас хороший разговор получиться может.

Югов, постучавшись, входит ко мне.

— Извини за то, что раньше других пришел. Кстати, и уйду в первые же минуты нового года. Встречу его с вами и уйду на дежурство. Сменю Безрукова, который сейчас дежурит. Я весь отдел отпустил на эту ночь.

— А зачем вам Лейда в управлении понадобилась?

— Подслушивал.

— Просто слышал. Вы же ее у моих дверей приглашали.

— Хочу ее к нам взять. Скромна, находчива, не болтлива, умна… А ты против, что ли?

— Не знаю, Иван Сергеевич. Годится-то она годится. Но все наши петухи, как павлины, хвосты распустят.

— Некогда им будет. — Югов нахмурился. — Учти, что Михельс не последний шпионский ас. Вчера из Серпухова звонили, что местный патруль задержал человека, якобы вернувшегося из оккупированной зоны. Документы, вероятно, липовые. Вот и поезжай завтра в Серпухов и на месте выясни: кто есть кто…

Каким-то он будет мой первый день в новом году, на пороге второго года войны?

Мы все уже сидим за столом, мои соседи по квартире, которых чуть-чуть пугает моя новая профессия; уже пробили двенадцать раз часы на Спасской башне Кремля и хлопнула открытая бутылка шампанского, припасенная для меня бережливой матерью, и Югов, подняв бокал, сказал свой новогодний тост. Я запомнил в нем только следующее.

— …И еще несколько слов о хозяине нашей новогодней встречи. Я учил его, как учил меня легендарный Феликс Дзержинский, и учил, конечно, не с тех высот, но с тем, чтобы Вадим знал и запомнил его завет о том, что должно быть главным в чекисте. Война еще не кончена, осадное положение в Москве не снято, и враг будет еще не раз забрасывать к нам своих агентов, одного из которых вы знаете под именем Сысоева. Не осторожничайте с Вадимом, он же заботится о нашей безопасности. Пусть в тылу, но он солдат, человек с ружьем, защищающий вашу жизнь и свободу…

Окна замерзли, едва можно было разглядеть в них бесснежный туман, и мечи прожекторов пока не рассекали небо.

Шел январь второго года войны.