Миланский вокзал - Якопо Де Микелис

на женщину рядом с дочерью, добавил: – Это моя прекрасная половина, Соланж…

Мать Лауры подала ему руку для поцелуя с таким видом, будто для нее это было испытание.

– Очень приятно, синьора, – сказал Рикардо, неуклюже целуя ей руку и вручая букет цветов.

– Зови меня Соланж. «Синьора» заставляет меня чувствовать себя такой старой… – воскликнула она с сильным французским акцентом.

– Мы думали, что выпьем на террасе перед ужином. Если только ты не хочешь, чтобы Лаура провела для тебя экскурсию по дому, – продолжал Кордеро, но тут же поправил себя, смутившись под взглядом дочери: – Ах нет, как глупо, ты уже и так хорошо его знаешь…

Меццанотте смущенно кашлянул.

– Я пошутил, – весело сказал Кордеро. – Если я правильно понимаю, именно благодаря тому несанкционированному обыску тебе удалось разыскать мою дочь, так что я могу быть только благодарен тебе за это.

«Это будет долгий вечер», – вздохнул про себя Рикардо, когда Лаура взяла его под руку и все четверо направились к террасе.

* * *

– Итак, экзамен сдан? – спросил он у Лауры через пару часов, когда та провожала его до двери.

Ужин в итоге прошел лучше, чем ожидалось. Еда, привезенная из неизвестно какого звездного ресторана и поданная филиппинской парой, была действительно вкусной, а отец Лауры, с виду довольно скучный, оказался гораздо более доступным и открытым, чем полагал Рикардо, наделенным острой иронией, которую инспектор не мог не оценить, даже если она часто обращалась против него самого.

– Ты про папу? Я бы сказала, да. С моей матерью ты точно справился. Она пожирала тебя глазами. Думаю, ты – первый выбор в моей жизни, который встретил ее одобрение, – ответила Лаура; голос ее звучал и весело, и раздраженно. – Честное слово, еще чуть-чуть, и она бы к тебе пристала…

Меццанотте позволил себе нервный смешок. Затем, отчасти чтобы успокоить ее, а отчасти чтобы прервать этот разговор, притянул ее к себе и поцеловал.

– Тебя что-то беспокоит, – сказала ему Лаура, когда они отстранились друг от друга, и провела пальцами по морщинам на его лбу. – Я не могла не заметить этого.

– Да, – рассмеялся Рикардо. – От твоих способностей ничего нельзя скрыть.

– Пожалуйста, не шути с этим… – Она поморщилась.

– Извини. В любом случае, это правда: я немного продвинулся в своем расследовании, и то, что я обнаружил, совсем не радует. Потом я расскажу тебе об этом.

– Жаль, что я не могу пойти с тобой сегодня вечером, но мои не очень рады, что я провожу все ночи вне дома, а завтра у меня с утра занятия…

– Не дай бог, твой отец подумает, что я плохо на тебя влияю.

Последний поцелуй, и они расстались. Догадавшись о том, что отношения между матерью и дочерью оставляют желать лучшего, Рикардо решил умолчать о том, что Соланж и вправду приставала к нему, пока они ужинали. Ее прикосновения под столом были слишком частыми и настойчивыми, чтобы сойти за случайные. И каждый раз Соланж сопровождала их взглядами, которые было трудно истолковать, но все же они были не из тех, которые мать могла бы адресовать парню своей дочери.

В машине разочарование от того, что не удалось провести ночь с Лаурой, вновь поразило Рикардо тем, как быстро она стала частью его жизни. Его первое впечатление о ней оказалось верным – Лаура вовсе не была холодной, отнюдь. Когда она позволяла себе расслабиться, то становилась очень страстной. Что-то происходило, когда они занимались любовью. Рикардо не мог объяснить это, словно не только их тела, но и умы и сердца становились единым целым, и он не мог больше сдерживать себя. Ему вспомнилась ее улыбка, когда она снова открывала глаза после оргазма: благодарная и удовлетворенная, полная чистого блаженства. Эта улыбка была лучом солнца, способным пробить даже самую густую пелену туч, принести свет и тепло в ледяную тьму, в которой он ощущал себя в последнее время.

Вернувшись домой, Меццанотте заметил, что что-то не так, еще до того, как ступил на лестничную площадку. Он поднялся по последним ступенькам и осмотрел дверь своей квартиры. Замок был взломан. Те, кто это сделал, прибегли к более грубым методам, чем его собственные: они практически выпотрошили его дрелью или чем-то подобным. Рикардо напрягся, услышав звуки, доносящиеся изнутри. Они все еще там.

«Странно, что никто не остался внизу для наблюдения», – подумал инспектор, тяжело дыша, чтобы взять под контроль свой учащенный пульс. Он привык быть постоянно начеку и, войдя в дом, не заметил вокруг никаких подозрительных личностей. Конечно, не исключено, что Рикардо их пропустил: за ужином у Кордеро он выпил слишком много, чтобы снять напряжение.

Ему нужен был план боевых действий, причем быстро. Оружия у него с собой не было – оба его пистолета лежали в тумбочке, в спальне. Он никогда не добрался бы туда без того, чтобы его не перехватил тот, кто ворвался в дом. Чтобы открыть ящик с ножами, ему пришлось бы обойти столешницу, отделявшую кухню от гостиной. Слишком трудоемко. В прихожей, рядом с дверью, стоит подставка для зонтов, но что ему в такой ситуации делать с зонтиком?.. Рикардо пришло в голову, что на одной из стен мини-кухни, куда можно дотянуться, просто вытянув руку, среди половников и прочей кухонной утвари висит деревянная скалка. Не самый лучший вариант, но сгодится и такой…

Меццанотте тихонько толкнул дверь. В квартире тускло мерцали блики уличного освещения. Гостиная была перевернута сверху донизу; казалось, там прошел смерч. Судя по шуму, который слышал Рикардо, сейчас этот смерч переместился в спальню. Инспектор снял ботинки, на цыпочках вошел внутрь и двинулся к кухне. Он только успел схватить скалку, прислоненную к кухонному шкафу, как его схватили сзади и с силой швырнули в противоположную стену. Удар вызвал огненную вспышку боли в плече и виске.

Чертов урод… Второй притаился не у подъезда, а на лестнице – вероятно, на пару пролетов выше, – откуда не мог пропустить Рикардо. Мужчина коренастого телосложения был одет в черное, его лицо закрывала балаклава.

Двигаясь вслепую, Меццанотте каким-то образом умудрился врезать нападавшему скалкой. Не особенно сильный удар – и все-таки он вывел того из равновесия. Мужик в маске вцепился в икеевский книжный шкаф, заполненный каталогами и книгами по искусству, которые Аличе еще не успела забрать, и, падая, потянул его за собой. Шкаф с грохотом рухнул сверху.

Пока человек в черном пытался избавиться от навалившейся на него тяжести, Меццанотте подскочил к нему, чтобы окончательно нокаутировать. Но прежде чем он успел это сделать, из спальни