Оскал тьмы - Алексей Николаевич Наст

поздоровавшись (а нечего быть таким самоуверенным!):

— Так, товарищ капитан, у меня к вам наводящий вопрос: почему вы двое суток находились в паре с Прозоровским?

Пастухов снова ухмыльнулся:

— Как вы сразу! Напористо, уверенно! Такая красивая девушка, а имени-отчества моего не спросили, о здоровье не поинтересовались.

Александра усмехнулась. Фрукт еще тот, господин Пастухов. Хамит следователю. Другие боятся, а он выпендривается… Может, оттого, что чист?

Она заулыбалась:

— Как же ваше здоровье?

— В норме. Но такая красивая дама здесь, в тайге… Я сначала решил, что грежу… Ах, если бы нам с вами столкнуться там, на большой земле.

Это уже была откровенная наглость. Александра возмутилась:

— Капитан!

— Валерий Палыч.

— А ну, встать! — рявкнула Александра.

Пастухов дернулся, как от пощечины. Ишь, мальчик забылся после отпуска.

— Встать, вам сказано! Приказы старших по званию нужно выполнять, капитан!

Пастухов, обиженно надувшись, начал подниматься, встал, вальяжно расслабив живот. Пресс подрастерял во время отдыха. Офицер называется.

— Смирно! — снова загремела Александра, не усидела, нервно встала из-за стола. Самой было ужасно неприятно. А по-другому с таким хамьем нельзя.

Пастухов подтянулся.

— Вольно. Садитесь. Расслабьтесь и нормально отвечайте на поставленные вопросы. Или вы забыли, что являетесь российским офицером? Отпуск закончился, там вы были скоморохом, как я поняла… Но теперь надо быть серьезным!

Вздохнув, Александра тоже села на свое место. Беседа не получилась… Теперь Пастухов морально раздавлен и настроен агрессивно, будет отвечать неискренне. А ведь наша российская полиция просто обожает этот способ допроса — сначала морально уничтожить, а после давить и выдавливать требуемые показания… Как хорошо, что ее обучали профессии следователя в академии ФСБ.

Да, теперь не получится поговорить с Пастуховым по душам.

Александра прохрипела, поправляя компьютер:

— Продолжим. Я задала вопрос: почему вы не поменяли пару, как полагается по инструкции, а остались с Прозоровским дежурить на вторые сутки?

— Никакого криминала, — вальяжно хмыкнул Пастухов, уже снова расслабившись сверх всякой меры (неугомонный!), — мы с Прозоровским играли в карты на счет. Одного дня не хватило, остались в паре еще на дежурство.

«Картежники», — ухмыльнулась про себя Александра.

— А такое возможно: захотели не меняться и не поменялись?

— Почему же нет? Мы здесь сами себе начальство. С одного объекта переехали на другой и продолжили матч.

— Ну. — Александра удивилась. Что-то слишком замороченно получается, вроде правила есть, а как бы их и нет. — Если возможно не меняться парам, в чем смысл перемещений, чехарда с партнерами?

— Чтобы не возникало отдельных группок, течений. Коллектив маленький, и он должен быть монолитным.

— И был монолитным? — сразу активизировалась Александра. Сейчас он что-то такое скажет, за что можно будет зацепиться, а там, наседая и отступая, она все выведает…

Но Пастухов просто улыбнулся и пожал плечом.

Разочарованная (не получалось раскрутить капитана), спросила отвлеченно:

— Кто же выиграл принципиальный длительный матч в карты?

— Конечно, я. — Пастухов чуть выпятил грудь, но тут же, хмыкнув, ответил правдиво: — Естественно, Прозоровский… Он ас во всем!

— Но вы дали ему карточный бой?

Пастухов качнул головой, мол, как бы… дал.

Александра внимательно изучала Пастухова, сверлила его взглядом.

— Он заядлый охотник?

— И охотник. Но когда бывает в отпусках… Здесь не до охоты, здесь служба… Но медведя он завалил лихо. Хоп! Я тогда его зауважал по-мужски. Настоящий мужик.

Александра торопилась записывать — Пастухов говорил искренне.

Она заметила:

— Есть мнение, что он неуравновешенный. Когда нормально общается, а когда может давить на человека. Спеси в нем много… Не замечали?

Пастухов отвечал не задумываясь:

— Не замечал… Это кто вам такое сказал? Синицын? Прозоровский полковника Синицына не жалует — слишком тот затюканный, зажатый в себе. Отчего это в нем такое — непонятно. Может, дела гражданские всему виной… Но Прозоровский иногда над ним подшучивает… Не скажу, что зло, но на грани фола… А мы смеемся… Ну, смешно…

— Кто смеется? Вы?

— Да все, — ушел от прямого ответа Пастухов.

— Еще над кем смеялся Прозоровский?.. Как они с Игиным контактировали? — Александра торопилась записывать, шурша клавиатурой ноутбука, а сама прикидывала, мог ли Прозоровский вступать с кем-либо в открытый конфликт самолюбий.

Пастухов пояснил:

— Прозоровский любит держать себя на высоте.

— Свысока? — поправила Александра.

— Как вам нравится. Просто его надо принимать таким, каков он есть, а не дуться. Он хороший парень. У меня с ним отличные отношения.

Александра догадалась, услышав выражение «а не дуться»:

— Так он и над вами зло шутит?

Выражение лица Пастухова не изменилось, он показывал, что не понимает сарказма Александры.

— Шутит. Но я понимаю шутки.

— И Игин понимал?

— Игин? Игин вроде нормальный мужик… Но он сам по себе…

— Почему же они поспорили, кто убьет медведя? Был ведь какой-то вызов?

Пастухов заулыбался.

— Так, милая история. Игин увлекся в последнее время вместе с Семиным атлетизмом. Сделали себе штанги и гантели. У Игина дело пошло хорошо. Он и на объекты с собой железо таскал, там занимался. А тут они в беседке уже отзанимались, Игин отошел к бочкам, стал освежаться, смывать пот, а Семин убирал инвентарь. Тут пришел покурить Прозоровский, что-то у него было кислое настроение, он и рявкнул на Семина: «Пошел вон!» Тот обиделся, но ничего не сказал.

— Вы это видели?

— Лично видел. Подошел Игин и, играя мускулами, пошутил, мол, кто обижает моего подопечного, сейчас я разберусь. Я — Терминатор! А Прозоровский дунул в него табачным дымом и сказал, что тот не Терминатор, а турбо-мастурбатор. Тоже пошутил.

Александра хмыкнула. Дерзкие шутки, на грани фола. К такому человеку, действительно, необходимо привыкнуть.

— Игин взвился, — продолжал Пастухов, — мол, тебе ли, мешку требухи, дергаться? Прозоровский не смутился, сказал, что у него есть право так говорить. В эти дни как раз нас набегами медведь замучил. Вот его Прозоровский и зарезал, чтобы доказать, что мужик, а