Завещание красного Сен-Жермена - Екатерина Барсова

брака дети не появились. Они сходили к врачу, проверились, но тот только развел руками, сказав, что никаких отклонений у супругов не находит и, соответственно, помочь ничем не может. Сначала Наташа плакала. Ходила к каким-то бабкам. Потом перестала. И вот…

– Натусенька! Хочешь, мы усыновим…

– Нет. Уже не хочу. – И уточнила: – С тобой не хочу.

– Наташа! – Голос прозвучал теперь жалобно. – Не надо! Давай попробуем все сначала…

– И это я уже слышала. Ты говоришь «сначала», а сам возвращаешься со следами от засосов. Твои дамы, наверное, очень пылкую любовь изображают.

– Нет… что ты…

– Сергей! Все! Мое решение окончательное и бесповоротное.

Да, она, Наташа, была человеком твердым, решительным. Когда-то это привлекло его в ней. Четкие черты лица, спортивная фигура. Задорный взгляд из-под челки. Умница. Ведущий инженер в своем КБ. На работе ее ценили, награждали премиями…

И все осталось в прошлом. Наташа ушла. А он стоял посереди комнаты, растерянно озираясь вокруг, как будто видел ее впервые. А потом подошел к кровати и рухнул на нее ничком, провалился в тяжелый сон.

Он остался один. Жизнь завертелась с прежней быстротой… Суета, беготня, срочные задания, командировки.

Как-то он встретил Наташу на улице. Она толкала перед собой коляску. Этого он не ожидал никак. Сделал шаг назад и с размаху вляпался в лужу. Она шла и не смотрела на него.

– Привет! – сказал он севшим голосом.

– Добрый день, – отчеканила она.

– С прибавлением тебя.

Она скользнула по нему небрежным взглядом:

– Спасибо.

– Как ты?

– Как видишь – прекрасно.

– Ну и замечательно. Я тоже. Меня недавно премировали путевкой в санаторий! – прокричал он ей вслед.

Только спустя несколько минут сообразил, как смешно и нелепо звучат его слова. Та встреча разбередила старые раны. Ведь думал, что уже забыл свою жену, ан нет, помнил, получается… И никакие Светочки-Танечки не могли выбить из памяти Наташу. С дуру, с досады через два месяца после встречи с бывшей, благополучно родившей и пребывавшей, судя по облику, в счастливом браке, он женился на Люде, бывшей однокласснице. Они не виделись лет пятнадцать, если не больше. Люда училась в Питере, там и вышла замуж, а когда развелась, то вернулась в Воронеж – ухаживать за старой матерью. Они столкнулись на улице случайно.

– Серега, ты? – кинулась к нему незнакомая женщина.

– Я, – опешил он. – А вы… кто?

– Люда, я Людмила Селиванова, – бойко ответила женщина. И тут он вспомнил Селиванову. Да, она сидела на последней парте и перебивалась с троек на двойки. В расплывшейся крашеной блондинке Сергей с трудом узнал тоненькую темноволосую девушку. А вот она узнала его сразу.

– Ну вспомнил?

– Да. Как жизнь?

– Стухла. Вот развелась и сюда приехала. За матерью теперь горшки надо выносить. Сын совсем от рук отбился. В десятый класс переходит.

Они незаметно дошли до его дома, он пригласил ее к себе. Дальше был спонтанный секс, который не принес никому удовольствия. Она таращила на него глаза. И натягивала на себя простыню. Потом – заплакала.

– Люд, ты чего? – Он погладил ее по плечу.

– Вернулась сюда как на пепелище. Жила в Питере – крупный культурный город. Как-никак вторая столица России. Все как у людей было: квартира, муж, сын. Работа неплохая. И тут как будто кто-то сглазил. Муж ушел к молодухе, как отрезал. Словно и не прожили мы с ним шестнадцать лет. Пришлось сюда возвращаться с сыном.

– Что же ты в Питере не осталась?

– Так квартира была не моя, а мужа, точнее, его мамаши. А он как сошелся с этой сучкой, так сразу нас выгнал на все четыре стороны. А тут что… Мать ворчит и орет постоянно. Мало того, что она едва ходит. Так еще и башкой повернутая. Все забывает, переспрашивает по нескольку раз. Говорит одно, делает другое.

– Ну, наладится как-нибудь. – пробормотал он, чтобы только утешить женщину.

– Куда там наладится… Сложилось так, что хуже не бывает. И за что мне только такая напасть?

– Бывает и хуже. Вот Игорь на первом этаже – здоровый мужик, попал в автокатастрофу. Теперь без ног. Инвалид. Жена бросила, работы нет. Спивается потихоньку. А ведь еще не старый. Даже сороковника нет. Вот ему хреново, поверь мне. А твоя жизнь образуется.

– Да кому я нужна? Стара уже. Все для меня закончилось.

– Ну хочешь, переезжай ко мне, – предложил он.

– Правда? – обрадовалась она. – Сегодня же вещи перенесу.

Жизнь у них не заладилась с самого начала. Людка устроилась на работу продавщицей в магазин, работы по инженерной специальности для нее не было. Кроме того, она постоянно бегала к матери и сыну Вадику. Тот категорически отказался переезжать к Сергею и жить с ними под одной крышей. Сергей и не настаивал. Ему тоже так было удобно. Получалось, что Людка была для него приходящей женой. Что вообще-то поначалу устраивало. А потом она стала его дико раздражать. Через год они разбежались. Вскоре Люда вышла за мужика из соседнего города и переехала туда, забрав мать и сына.

Он остался один. Ему было уже сорок лет. Жениться он больше не планировал, да и времена наступали такие, что отодвинули мысли о домашнем очаге на второй план. На работе назревали перемены. Начиналась перестройка, все бегали в поисках заработка. Коммерческие издания платили хорошо, но там требовались молодые да зубастые. Он к таким уже не относился. Постепенно его репортажи перестали брать, ставку понизили, а потом развели руками и сказали, что меняют формат, набирают новый штат и в его услугах больше не нуждаются. Это был удар под дых. Он не знал, что будет делать без журналистики. Он даже не заметил, как профессия стала его второй кожей. Его жизнью. И даже больше, чем жизнью. Он как-то криво улыбнулся. Заявил, что они не представляют, какого ценного кадра теряют. Не пройдет и пары дней, как его позовут назад.

В ответ ему ничего не сказали. Он пошел домой, напился, ждал, что его позовут. Но нет, не позвали, дали понять, что он процветающему газетно-журнальному холдингу не нужен. Его выбросили, как старую ветошь. Отбросили за ненадобностью. Им хорошо, они в шоколаде. А вот что делать ему? Он пил неделю не просыхая, потом взял себя в руки и отправился в другую газету, которую раньше презрительно называл «листиком». Там ему тоже отказали. Газета переживала трудные времена, финансирования не было, и поэтому никого в штат не брали, а тихо увольняли старые кадры, стараясь сохраниться любой ценой на рынке местных медиа. Тут он понял, что мир стал другим и шутки